Раймонд Фейст - Ученик
Лиам и Арута слезли с лошадей, и солдат принял у них поводья. Братья наблюдали, как солдаты осторожно загружали клетки с почтовыми голубями в единственный баркас, вытащенный на берег. Птиц через Пролив Тьмы отвезут в герцогский лагерь. Голуби, приученные летать в лагерь были на пути в Крайди, и с их прибытием какая-то часть ответственности за доставку информации в герцогский лагерь и из него будет снята с Мартина Лонгбоу с его следопытами и с наталцев. Это был первый год, когда выращенные в лагере зрелые голуби (это было необходимо, чтобы развить домашний инстинкт), были доступны.
Скоро груз и беженцы были загружены, и Лиаму настало время уезжать. Фэннон сухо и формально попрощался с ним, но видно было, что старый Мастер Мечей беспокоится за старшего сына герцога. Не имея собственной семьи, Фэннон был для мальчишек чем-то вроде дяди, когда они росли, лично обучая их фехтованию, починке доспехов и теориям военного ремесла. Он стоял в официальной позе, но оба брата видели под ней искреннюю привязанность к ним.
Когда Фэннон отошел, братья обнялись.
— Позаботься о Фэнноне, — сказал Лиам.
Арута удивленно взглянул на него.
Лиам ухмыльнулся.
— Я даже думать не хочу, что здесь случится, если отец еще раз обойдет тебя и назначит командиром гарнизона Алгона.
Арута охнул и рассмеялся вместе с братом. Как Мастер Конюший, Алгон был формально вторым по командованию после Фэннона. Все в замке питали к нему искреннюю привязанность и глубоко уважали его за обширные знания о лошадях, но все признавали его общий недостаток знаний обо всем кроме лошадей. После двух лет войны он все еще не принимал мысль о том, что враги явились из другого мира. Это вызывало у Талли бесконечное раздражение.
Лиам зашел в воду, где два матроса держали для него баркас.
— И позаботься о нашей сестре, Арута, — крикнул он через плечо.
Арута сказал, что позаботится. Лиам прыгнул в баркас рядом с драгоценными голубями и лодку оттолкнули с берега. Некоторое время Арута наблюдал, как лодка, удаляясь, уменьшается.
Арута медленно подошел к солдату, который держал его скакуна. Он остановился, чтобы взглянуть на берег. К югу возвышались скалы, выше всех — Печаль Моряка на фоне утреннего неба. Арута про себя проклял тот день, когда цуранийский корабль разбился об эти скалы.
КАРЛАЙН СТОЯЛА НА вершине южной башни замка, глядя на горизонт и заворачиваясь в плащ от морского бриза. Она осталась в замке, попрощавшись с Лиамом раньше, и не хотела ехать на берег. Она предпочитала, чтобы ее страхи не затуманили радости Лиама тому, что он присоединиться в лагере герцогов к отцу. Много раз за последние два года она упрекала себя за такие чувства. Ее мужчины были солдатами, с детства обученными для войны. Но с тех пор как Крайди достигла весть о пленении Пага, она стала бояться за них.
Услышав женское покашливание, Карлайн повернулась. Леди Глайнис, верная спутница принцессы в последние четыре года, слегка улыбнулась и кивнула в сторону вновьприбывшего, появившегося из люка, ведущего вниз.
Из люка вылез Роланд. За последние два года он вырос еще и был теперь так же высок, как Арута. Он все еще был тонок, но его мальчишеские черты становились мужскими.
— Ваше высочество, — сказал он, поклонившись.
Ответив кивком на приветствие, Карлайн махнула рукой леди Глайнис, чтобы та оставила их наедине. Глайнис спустилась по лестнице в башню.
— Ты не поехал с Лиамом на берег? — тихо спросила Карлайн.
— Нет, ваше высочество.
— Ты говорил с ним перед тем, как он уехал?
Роланд отвел взгляд в сторону горизонта.
— Да, ваше высочество, хотя я должен признать, что нахожусь в скверном настроении по поводу его отъезда.
Карлайн понимающе кивнула.
— Потому что ты должен остаться.
— Да, ваше высочество, — с горечью в голосе сказал он.
— Почему так официально, Роланд? — мягко спросила она.
Роланд посмотрел на принцессу, семнадцати лет после этого последнего дня летнего солнцестояния. Больше уже не раздражительная маленькая девочка, склонная к вспышкам характера, она теперь превращалась в красивую задумчивую девушку. Мало кто в замке не знал о многих ночах рыданий, исторгнутых Карлайн, после того как новости о Паге достигли замка. После почти что недели одиночества Карлайн вышла изменившейся, более подавленной и менее своевольной. Никаких признаков ее самочувствия видно не было, но Роланд знал, что шрам в ее душе остался.
Помолчав мгновенье, Роланд сказал:
— Ваше высочество, когда… — он замолчал. — Это не имеет значения.
Карлайн положила руку ему на плечо.
— Роланд, что бы ни случилось, мы всегда были друзьями.
— Мне приятно думать, что это правда.
— Тогда скажи мне, почему между нами выросла стена.
Роланд вздохнул, и в его ответе не было даже намека на его обычное шаловливое настроение.
— Если выросла, Карлайн, то это не моих рук дело.
Тут блеснула вспышка ее прежнего характера и она резко спросила:
— Значит, я творец этого отчуждения?
В голосе Роланда прорвался гнев.
— Да, Карлайн! — он пропустил руку через волнистые каштановые волосы. — Помнишь тот день, когда я подрался с Пагом? День пред самым его отъездом.
На имя Пага она напряглась.
— Да, я помню, — натянуто сказала она.
— Ну, это было глупо, это было по-мальчишески, та драка. Я сказал ему, что если когда-нибудь он причинит тебе вред, я изобью его. Он говорил тебе?
В ее глазах появилась непрошенные слезы.
— Нет, он никогда не упоминал об этом, — тихо сказал она.
Роланд посмотрел на красивое лицо, которое он любил столько лет.
— По крайней мере, тогда я знал своего соперника, — он понизил голос, и гнев исчез. — Мне нравится думать, что тогда, в конце, он и я были крепкими друзьями. И все-таки я обещал, что не оставлю попыток завоевать твое сердце.
Карлайн, дрожа, поплотнее завернулась в плащ, хотя было и не так холодно. Внутри она испытывала противоречивые смущающие чувства.
— Почему ты остановился, Роланд? — сказала она дрожа.
Внутри Роланда внезапно взорвался резкий гнев. Впервые он потерял маску остроумия и манер перед принцессой.
— Потому что я не могу бороться с памятью, Карлайн, — ее глаза широко раскрылись, и по щекам побежали слезы. — С другим человеком из плоти я могу столкнуться, но с этой тенью из прошлого я схватиться не могу, — в слова влился горячий гнев. — Он мертв, Карлайн. Мне жаль, что это так; он был моим другом, и я скучаю по нему, но я отпустил его. Паг мертв. Пока ты не признаешь, что это правда, ты живешь с ложной надеждой.
