Дэйв Волвертон - Рожденная чародейкой
Зная этого человека всю жизнь, Габорн ничего Другого и не ожидал. Сколько раз он пытался получить от него помощь, но все было бесполезно.
Он вспомнил рисунок эмира Туулистана. Диаграмму из тайного учения Хроно, преподаваемого в Палате Сновидений Дома Разумения. Она возникла вдруг перед его мысленным взором.
Три сферы человека:
В тайном учении говорилось, что каждый человек является сам для себя господином собственного государства. И что добром люди считают все, что ведет к расширению их территории, а злом — то, что ведет к ее уменьшению.
И внезапно Габорна озарило. Ему показалось, что он понял, наконец, главное — человек не может быть добрым, если он одинок. Чтобы быть добрым, он должен сознавать свою неразрывную связь с другими, со всем человеческим сообществом.
По-настоящему хороший человек, думал Габорн далее, не может жить для себя одного. Он посвящает себя служению другим, как некоторые индопальские мистики, отказывающиеся носить одежду или принимать пищу, если в этой одежде и пище нуждается кто-то рядом.
Габорн мучительно желал стать таким человеком. Он был рожден лордом, но хотел, чтобы каждое мгновение его существования было посвящено защите его подданных. Каждая мысль его, каждый шаг должны были быть направлены к их благополучию. Но… что бы он ни делал, этого было недостаточно.
Было еще что-то в природе добра и зла, чего он не понимал, какая-то тайна, по-прежнему ускользавшая от него,
Он закрыл глаза, горевшие так, словно в них сыпанули песку. Хроно молча сидел на своем камне.
Почему? Если Хроно понимают природу добра и зла, почему они бездействуют?
Человек ли вообще его Хроно? Имеет ли он хоть какое-то сострадание?
И тут внезапно, как удар молнии, Габорна поразила мысль. Он думал о диаграмме. Все как будто сошлось воедино. И он почувствовал себя на грани великого открытия.
— Время! — победно прошептал он. Диаграмма эта могла вовсе не иметь ничего общего с добром и злом. Она могла относиться ко Времени.
Хроно называли себя служителями Властителей Времени. Но кто и когда видел Властителя Времени? То были мифические существа, олицетворение сил природы.
Теперь ему кое-что стало понятней, По учению Хроно человек считает злым того, кто пытается отнять у него деньги, жену или положение в обществе. Того же, кто хвалит его, помогает ему подняться, дает ему деньги или жертвует ради него своей жизнью, человек считает хорошим.
Но Габорна поразила мысль: «Что я имею, чего у меня не отберет Время? Жену, отца, семью? Здоровье, жизнь? Время украдет все. Значит, я ничего не имею!»
Хроно это, разумеется, знали. Но в мысли этой, по мнению Габорна, имелся некоторый изъян. Из нее можно было сделать вывод, что Время является наивысшим злом в мире, ибо оно лишает человека всякой гордости и честолюбивых устремлений.
Габорн покосился на своего Хроно. Ни один из них не станет говорить с ним на эту тему и ни единым словом не подтвердит и не опровергнет его подозрения. Правила ордена предписывают им держаться в стороне, наблюдать за лордами и никогда не вмешиваться а поток событий, приносимых Временем.
Они так и делают — просто наблюдают. Но с какой целью? Как они могут служить Времени, если оно представляет собою наивысшее зло?
Должно быть, он что-то упустил.
Если верно, что Время лишает человека всего, чем тот, как ему кажется, владеет, подумал Габорн, может быть, Хроно считают владение иллюзией? Может быть, добро и зло для них не более чем призраки?
Мысли его понеслись стремительным потоком. Возможно, Хроно понимают, что Время также и дает человеку все, что он имеет. Приносит ему богатство, дом, любимых людей. Каждое наступающее мгновение может оказаться драгоценным мигом радости.
В конечном итоге Время является парадоксальным — оно и создатель, и разрушитель, дарит человеку и радость, и скорбь.
Хроно, может быть, полагают себя мудрецами, ибо остаются в стороне от этого парадокса. Потому так и действуют — вернее, бездействуют.
Но что они рассчитывают получить за свое служение?
Время. Хроно служат Властителям Времени. Может ли быть так, что служение дарует им именно время? Биннесману уже несколько сотен лет. Жизнь его продлевает Земля. Водяные чародеи тоже, как известно, живут не один век.
Неужто служение Времени продлевает жизнь и его Хроно? Любопытная мысль.
Она совершенно завладела Габорном. Ни в одной королевской хронике никогда не рассказывалось о Хроно. Авторы их не называли своих имен. Порой после смерти одного лорда они получали назначение к другому. У Габорна Хроно появился, когда принц был еще маленьким. И выглядел летописец точно так же, как и сейчас — тощий, как скелет, мужчина лет пятидесяти. За пятнадцать лет у него не прибавилось седины, на лице не появились новые морщины.
Но Габорн все-таки засомневался. Если Хроно живут так долго, кто-нибудь да должен был уже заметить это — если, конечно, Хроно, как все чародеи, не обладают собственными особыми силами.
А вдруг они и есть на самом деле Властители Времени? И перед Габорном сейчас сидит один из них, но никогда не признается в этом?
— Сколько тебе лет? — спросил он у Хроно. Тот повернул голову.
— А на сколько я выгляжу?
— На пятьдесят. Хроно кивнул.
— Примерно так и есть. Неопределенный ответ, явная увертка.
— Чью жизнь ты описывал, прежде чем стал моим летописцем?
— Пикобо Зуанеша, инкарранского принца, — ответил Хроно.
Этого имени Габорн никогда не слышал. И не подозревал до сих пор, что Хроно знает инкарранский язык.
— Это первые хроники, которые ты писал?
— Да.
Перед словом «да» слышалась небольшая пауза. Снова увертка?
— Как долго ты надеешься прожить?
— Судя по вашим предчувствиям, неделя уже будет великим подарком.
Габорн зашел в тупик. Что-то он еще упустил. Ему казалось, что он находится на грани открытия. Но сейчас он осознал, что, пожалуй, ни на шаг не приблизился к истине.
Хроно не даст ему ни малейшей зацепки, это уж точно. И терять время на размышления Габорн больше не мог. У него была на счету каждая секунда. Будущее стремительно надвигалось. Ему нужно было отдохнуть. Ибо приближалось время, когда такой роскоши, как отдых, он уже не сможет себе позволить.
Небо каждые две минуты, словно выпущенная из лука стрела, прочерчивала дугой падающая звезда. Такой обильный звездопад обычно наблюдался после зимнего солнцестояния, в течение трех дней после Праздника Невест, но никак не в это время года.
— В книге о моей жизни, — спросил Габорн, — ты расскажешь миру о том, что мне было больно использовать моих друзей? Запишешь, что я не желал зла ни одному человеку, даже своим врагам?
