Александр Немялковский - Пир Забвения Книга первая
— Одна из причин, по которой я вернулась в Тироль…
— Конечно твоя память, — закончил начатую дочерью фразу отец. — Мне удалось собрать почти все значительные фрагменты, хоть и разбросала их ты весьма неряшливо по всем окрестным скалам. Они расставлены по хронологии и тщательно рассортированы на верхнем этаже в лаборатории.
— Неряшливо? Я в полном восхищении! Конечно, я как раз о порядке и красоте должна была думать, когда Арл мной лакомился с чьей-то подачи! — гневно зыркнула на отца девушка.
— Я понимаю, что мне нет и не может быть прощения ни в твоих глазах ни в своих собственных, — низко опустил голову Зирин. — По крайней мере, я пытался объяснить, почему я так поступил. Теперь ты знаешь все.
Нианна не знала что ответить. Сердце не хотело прощать. Семи тысячелетняя боль предательства отца затвердела каленой сталью в каждом нерве плоти. Но в его словах дочь чувствовала безбрежность неизбывных страданий разрушенной любви, необходимость чудовищного выбора, на самом деле которого и некогда не было в планах Предтечи. Обреченность зверя загнанного в тесную клеть сквозила через весь рассказ Зирина. Та самая обреченность, которую Ниа все отчетливей и яснее чувствовала в последние месяцы своей собственной жизни. Она сближала и звала на борьбу. Вот только один вопрос тихо подтачивал разум — не очередная ли это хитро расставленная ловушка Арла?
— Я знаю одно. А твой рассказ лишний раз меня в этом убедил. Я Изгой, Калини, отверженная… И предо мной нет другой стези кроме как борьбы с Арлом и его тиранией паразита. Это мой вызов, моя судьба… Хорошо я дам тебе еще один шанс. Последний шанс. Я искренне хочу верить, что со мной сейчас говоришь именно ты, твоя душа, а не кукла Арла, творящая очередной круг обмана. И если ты действительно со мной, отец, тебе не за чем просить прощения, — суровое лицо непокорной воительницы вдруг стало по детски открытым. — Спасибо за восхитительное угощение! А теперь идем, вернем же мне поскорее память… Время не ждет!
Ты возродишься господом! Арллур
Казалось, вино закипело прежде, чем кубок в руках Хотари, охваченной сине-фиолетовым пламенем ярости, приготовился потечь расплавленным хрусталем на убранство трапезы. В немигающих, почерневших защитной пеленой магии, глазах Великой отражался чудовищный, ослепительно-белый огненный фонтан. Над его вершиной всплыли на мгновенье раскаленные до красна, распадающиеся корпуса шести готовых и шести только начатых Арлингов.
Гул треснутых дальних скал, разорванных ужасающим взрывом словно створки исполинской раковины еще не успел всколыхнуть безмятежный Арллур. Ударная волна спрессованного воздуха еще не окатила стены дворцов опаляющим, обжигающим зноем, вырвавшейся на свободу дикой плазмы, а Великая уже прыгала с балкона, оборачиваясь голубым диском полетной магии.
— Барьер! Барьер над городом! — бросила она на лету прикрывшему глаза ладонью Улиру.
Аркан дежуривший в боевой башне не стал дожидаться указания. Изогнутые пики башен периметра вспыхнули алым светом, шпиль центральной башни исторг в небеса рокочущий луч, разворачивая волну пульсирующего силового купола.
Взмахом руки Хотар снес со стола блюда и словно кистью несколькими пальцами сразу набросал на нем вязь размашистых рун. Росчерки вспыхнули рубиновыми мазками, превращая стол в экран. На нем, мгновенно обретя четкость, проступили черты мирно спящей в своих покоях Чари.
— Блаженный сон… Тебе не удастся меня одурачить! Не верю! — сквозь зубовный скрежет прошипел Улир. — Только этой пернатой твари было по плечу так мерзко нагадить, когда Арлинги были уже готовы к вылету! Да! Она выждала момент! С самого начала я подозревал, что это хитроумный замысел Изгоев! Белая пушистая покаянная пташка! А мы пригрели эту демоницу у самого сердца! Нас провели как ослов! Я чувствовал и чувствую!!! «Ты колеблешься в вере…» В кого, в нее?! Она пришла без кристаллов, говоришь??? Теперь я вижу, куда она их припрятала! Как ты ошибаешься, моя Хотари! Надеюсь это откроет тебе наконец глаза! — прыжком разъярённый Хотар метнулся на свой Флайд. Навершие его посоха пылало солнцем. В его думах был лишь изумрудный дворец.
Защитный купол не просто падал на город, он с огромной скоростью выдвинулся вперед, оградив от испепеления волшебство буйной растительности на утесах. По городу разносились пробирающие до костей пульсирующие сигналы тревоги. Едва по улицам улеглась подземная дрожь взрыва, как они вновь дрогнули от тяжелой поступи громадных Шелтров, выбегающих с неповоротливой грацией доисторических гигантов из врат арсенала. Тонкий визг рассекающих воздух сотен Флайдов взметнувшихся с придворцовых площадей пронзил силовой купол концентрическими расходящимися волнами. Скрытые в тенях невидимости, они замерли, выслеживая коварно напавшего врага меж скал.
Чари вздрогнула и проснулась всего на миг раньше до того как мощная подземная волна сотрясла ложе и весь дворец. Но проснулась она от интуитивно причуянной волны магии останавливающей торопливый бег времени. Инстинкт Великой рванул мощь этой же магии из глубин душевного могущества и…
Облаченная лишь в тончайшую алую вуаль ночных одежд, Чари рывком села, машинально выдернув из под подушек два тонких клинка. Кончики перьев на крыльях возгорелись белыми иглами готовой к броску магии. Зеленое гало трехмерных рун, разворачиваясь из мизерной изумрудной искорки, очертило в ее опочивальне широкое кольцо пространственного перехода. Из него к ней сделал шаг Дрел.
— Милый! — клинки выдохнули звон при ударе об пол. Тонкие пальцы потянулись вперед, губы задрожали, а из глаз хлынули потоки горючих слез. — Всевышний выполнил обещание! Ты пришел ко мне! Мы снова вместе! — неописуемое счастье сковало ноги не позволив встать.
— Родная, птичка моя сладкопевная! — Дрел упал на колени, обняв супругу за ноги. — Я пришел за тобой! У нас очень мало времени, бежим из этого алого безумного пекла! — он нежно с надеждой и трепетом гляделся в ее глаза. В ее ставшие алыми глаза.
Дрелу пришлось заглянуть практически под каждый купол, в каждое дворцовое окно, под каждый полог, прежде чем ему наконец улыбнулась удача, начертав милое лицо в спальне изумрудного дворца. Она изменилась, стала другой. Узор души уже не был знакомым ценителю художественным полотном. Его перекроили, соткали заново, изменив до неузнаваемости, но где-то там, в бездонном омуте укрытым толстыми покрывалами ценностей Предтечи, Дрел чувствовал не угасший ослепительный свет душевного родства. Гало прыжка продолжало пульсировать за спиной Великого.
