Ярослава Кузнецова - Что-то остается
— Мы вряд ли задержимся, красавица, — остудил ее аристократ, — Эта деревня не Косой ли Узел?
Данка закивала, косы запрыгали по плечам. Имори пробурчал:
— Экие любопытные личности сюда захаживают. Сперва альханы, теперь вот эти… Золотые прииски у вас здесь, что ли?
Я заерзала:
— Почему ты так думаешь?
— Да железа на них под завязку. Ну и темная же компания…
Никакого железа я не заметила, но Имори виднее. «Темная» компания рассаживалась за другим дальним столом, как раз напротив нашего. Тут Имори что-то уронил и, тихонько проклиная кривые руки, полез под стол. Выбрался же он в торце стола, где и уселся, заслонив широкой спиной весь вид на незнакомцев. Еще месяц назад я бы приняла за чистую монету эти его перемещения. Теперь же было ясно: он «снял меня с линии», если я правильно помню пояснения Ирги.
Данка приняла заказ и унеслась на кухню.
Норв занимался содержимым тарелки и плевать он хотел на всяких посторонних. Молчуны Лант и Ньеф сразу нашли тему для оживленной беседы, зато Волг сделал на вновьприбывших стойку. Он прожигал их взглядами и стискивал кулаки. Чем-то они не пришлись ему по душе. Мне, признаться, тоже.
«— Видела в деревне чужих, барышня?»
И — арсенал на широкой лавке. Железо. Меч с гардой, шипастой, словно терновый куст. Черное ирейское зеркало.
Чужие.
Они? Они, те самые, кого Ирги ждал и для кого готовил шипастого ирейца? Зачем они здесь, если Ирги в их руках? Или они явились по его душу — тогда где он, почему ушел от нас?
Данка принесла на подносе бутыль и стеклянные бокалы. Оказыается, у Эрба и стекло имеется! Снова скрылась на кухне. Я подвинулась на лавке, чтобы лучше видеть.
Аристократ, морщась, вертел бутыль.
— Крысьи дети, — ни с того, ни с сего зашипел Волг, обращаясь в постранство, — плохо ветер нюхали… — тут посыпались непонятные альханские согласные, — кто им на берегу насвистел, мол, вдоль Алхари… (непонятно), давно крысам хвостов не крутили… (непонятно), их место в… (непонятно).
Норв двинул брата под столом ногой. Актер откупоривал бутыль, а аристократ, подпершись ладонью, со скукой глядел на альханского юнца.
Но Волг уже завелся. Он поднялся, сбросив Лантову руку, шагнул к незнакомцам.
— Волг, сядь!
Ноль внимания.
— Крысы, э! Хорош кусок, да не на ваш роток! Ваше дело… (непонятно), валите… (непонятно).
Его распирало от злобы. Определенно, мальчишку надо показать Этарде.
— Ци-ирк… — бормотал в кружку Имори.
Замах в сторону аристократа — тот лениво перехватил летящий в лицо кулак. Волг вдруг ахнул, поплясал на цыпочках и кувырнулся на бок.
Норв выскочил из-за стола.
Актер аккуратно разливал вино. Бедный парень извивался у него под ногами.
Норв одним прыжком покрыл разделявшее их расстояние. И неожиданно отвесил брату такого пинка, что тот откатился к самому камину.
Я не выдержала. Так ведь можно все ребра поломать! Прежде чем Имори смог меня остановить, я выпрыгнула из своего угла.
— Прекратите драку! Сейчас же!
И кинулась к пострадавшему.
А Норв и незнакомцы не думали драться. Норв расшаркивался:
— Прощения просим, господа, кровь у альхана горячая, а умишко по молодости небогатый. Он у меня еще получит, господа, за каждое слово в отдельности и за всю партию оптом, без скидки.
Волг скорчился у камина, прижимая к груди искалеченную руку.
— Уйди, — шипел он мне, — пошла вон… отвяжись…
— Правая же рука, Волг, не будь глупцом, покажи!
Тут я заметила, что Норв сменил адресат извинений. Теперь он приседал перед актером.
— Никаких претензий, любезный, — мягко сказал актер, — Просто небольшое недоразумение. Насколько мы поняли, ты и твои люди неплохо знаете окрестности. Не поможешь ли прояснить кое-какие вопросы?
Норв высказал самое горячее желание. Актер поднядся и направился к выходу, Норв за ним. Не хотят прояснять вопросы при посторонних.
Слава Богу, рука не была сломана. Но запястье распухало прямо на глазах. Связки если не порваны, то в лучшем случае сильно растянуты, и привести конечность в более-менее приемлимый вид могли только в Бессмараге.
Больше всего на свете Волгу хотелось вырваться и куда-нибудь убежать. Вернее, больше всего ему хотелось всех вокруг убить, но он все-таки понимал, что даже мечтать о таком нереально. Поэтому он всего лишь шипел, как умирающая гадюка и дергался. Я продолжала кудахтать, а Лант и Ньеф подняли его и усадили за стол. Аристократ и слуга-найлар тянули вино, ждали актера и скучали.
Конечно, сам Волг ни в какой Бессмараг не пойдет, придется тащить его силком. Я объявила это парням и они согласно закивали. Волг сказал в мой адрес какую-то альханскую гадость и получил по уху от Ньефа.
А пока надо сделать холодный компресс. Я выбежала на улицу за снегом.
Актер и Норв стояли на крыльце. Проскользнув мимо, я услышала странный ритмический перестук — актер барабанил пальцами по перилам. Нет, не по перилам, а по непонятной штуковине, подвешенной к поясу. Отдирая с оконного карниза ледяную бороду, я испытала неприятное чувство головокружения. Почему-то это связалось с ритмическим аккомпониментом.
Норв между тем быстро, вполголоса рассказывал. Опять же, краем уха я уловила:
— Нет, какие приятели… спор у нас был… мы не то, чтобы серьезно… поначалу… в четыре кнута… потом ножи… шутя обезоружил… я, господин хороший, такого и не видел никогда… ну, и собаки, конечно… не отозвал — разорвали б в клочья…
И это говорил Норв, который и под пытками не признался бы, что какой-то косматый дикарь, даже при помощи двух собак чуть не отправил на тот свет четверых прожженых контрабандистов. У меня хватило ума не таращиться на него, пробегая мимо. Он, к слову сказать, меня и не заметил. У него был вид сомнамбулы.
Я прилаживала на запястье пациенту платок с сосульками, когда вернулся псевдо-актер со своим тамбуринчиком. Он что-то сказал спутникам, они снялись, оставив деньги, и покинули зал. Даже не окликнули Данку, которая колдовала на кухне, наверняка желая поразить гостей своим кулинарным искусством.
Через некоторое время явился Норв. Лицо у него было потрясенное и в то же время сосредоточенное. Не говоря ни слова, он перегнулся через стол и отвесил брату затрещину. Волг попытался вскочить, но Лант и Ньеф держали крепко. Волг зарычал что-то по альхански и получил вторую затрещину.
— Ур-род, — выговорил Норв сквозь зубы, — Щ-щенок, — сплюнул на пол, выпрямился, — Собираемся, ребята. Сейчас же. Голубушка, — он щелкнул пальцами и посмотрел на меня. Неприязненно? С сожалением? — Выйди-ка со мной на два слова.
