Ольга Золотухина - Повелительница Духов
Властитель и Маргаритка, неподражаемая в своих сверкающих доспехах, с серьёзными лицами внимали чему-то из уст польщённого вниманием Артемиса. Впрочем, нетрудно было догадаться о причине напряжённых выражений на лицах правителя и его наследницы, беря в расчёт манеру речи Луноликого: "А этом палкам замахнёшься я высоко и резкий насаждаешь быстрым змей, понимает?.." - "Ага, как тут не понятно - тьфу! - понять..." - неизменно повторял властитель.
Врачевателю а-Лилли решили пока не сообщать о дочери. Безусловно, слухи о злобной ведьме, запугавшей всё подворье властителя, быстро просочится в город, но знавшие эсса Кипариса лично уповали на его чрезвычайную занятость: в последние дни участились случаи нападения душников на мирных горожан. Жадные до чужих душ твари, немногие из спасшихся после триумфального колдовства магов Гильдии у стен дворца, преследовались охотниками, всё же успевая в промежутках между погонями поживиться припозднившимся мелких торговцем или непослушным малышом, сбежавшим от отвлёкшейся матери. Так что работы у эсса а-Лилли было хоть отбавляй, а во время неё врачеватель не имел обыкновения отвлекаться.
- Пусть мальчик развеется, - по-отечески кивнул мэтр, благодарно принимая из рук Мудрейшей третью по счёту дымящуюся чашку. - С его-то "усидчивостью", всё равно я отправил бы его на пересдачу. Причём, боюсь, не единственную: возможно, не трудно привить себе любовь к прекрасному, разглядывая цветные гравюры обнажённых фей по ночам, однако практически невозможно выучить материал по двум листкам, которые он поспешно бросает сверху на картинки, едва я покажусь на пороге... - продолжил он под приглушённый смех собеседников. - И листки, надо вам сказать, преотвратнейшие: мятые, испещрённые нераспознаваемыми каракулями. Никакого уважения к старшим...
- Вспомните-ка себя в его годы, старый вы хрыч, - "тонко намекнул" глава Гильдии. - Сами что прятали?
- Думаете, противоположный лагерь в данный момент тоже обсуждает нечто подобное? - с привычной хитринкой в раскосых глазах вскользь поинтересовалась Афина. Ударившиеся было в воспоминания о минувших днях маги притихли, словно нашкодившие котята, и исподлобья переглянулись. А-Джастан кивнул коллеге, и тот небрежно поманил великолепный слепок работы Пеннорождённой Богини. Пустырник и Афродита, увлечённые то ли спором, то ли некой животрепещущей темой, даже не оглянулись на проплывшую мимо фигурку. Доставив последнюю к чайному столику, маг увеличил образ почти до натуральных размеров. Фигура прикрывшей глаза Повелительницы, переливаясь тремя различными оболочками, медленно вращалась вокруг своей оси, позволяя рассмотреть себя во всей красе. Рядом была растянута карта Альдана и окрестностей, включая приграничные воды с основными островами. Жёлто-серебристым медальоном в бирюзовом море поблёскивал Альмир.
- Сомневаюсь, что Судебник может заинтересовать их теперь, когда они и без того знают все ответы на свои вопросы, - продолжила озвучивать витавшие в воздухе мысли Мудрейшая. Вид непривычно молчаливой Курары доставлял ей видимое удовольствие, но не больше. - У вас ведь есть что сказать и без бесполезного приплетания сюда святилища возродившихся Близнецов, - Афина пристально посмотрела на а-Джастана.
- В каком смысле, возродившихся? - немедленно очнулся от тихой дрёмы Чертополох.
- Вы что-то знали и молчали? - недобро нахмурился крупный промышленник. - Выкладывайте.
- Эттор, вы как разговариваете с главой Гильдии? - мэтр Ива сдвинул брови как суровый воспитатель.
- Ничего, друг мой, - а-Джастан откинулся на спинку кресла и, уперев локти в подлокотники, сплёл пальцы. - Нашего будущего властелина судьба эссы а-Лилли касается напрямую. Он разговаривает так, как говорил бы на его месте деловой человек. Естественно, было прекрасно, если бы каждый ощущал и вёл себя соответственно настоящему статусу, а не намечающемуся в обозримом будущем...
- В таком случае мы бы и сейчас топтались на месте, размениваясь на любезности, - усмехнулся Вольский.
- Да-да... да-да... - а-Джастан прикрыл веки, так что из-под них поблёскивали только щёлочки глаз, и приготовился к неторопливому повествованию: - Это случилось... давно, в общем, вас тогда ещё и на свете не было, исключая, естественно, Пришедших Богов. Но на Цветне в те времена и своих хватало...
Эттор выразительно цокнул языком, демонстрируя всё своё отношение к нудным старческим воспоминаниям - таким "своевременным" именно сейчас. Однако собеседники не разделяли его нетерпения, и постепенно вынужденно прислушавшегося Вольского с головой затянуло в омут тех далёких дней...
...В храме Пресветлой Богини Лагримы стоял прохладный полумрак. Говорят, что вершители судеб Цветны никогда не стареют, но главная заступница, намеренно выбрав образ матери взрослых детей, и вела себя соответственно образу, избегая частого нахождения на солнце. Однако неземная красота, когда-то на заре мира пленившая Вербена, супруга Богини, и по сей день вводила почитателей Лагримы в благоговейный трепет и не позволяла им даже на мгновение усомниться в том, что эта женщина - самая прекрасная из виденных ими когда-либо в жизни.
И всё же, приводя к ней достигших семилетнего возраста детей, счастливые родители руководствовались далеко не принципом "увидеть Богиню - и умереть". Чистокровные отпрыски фейров в день исполнения совершеннолетия по обычаю должны были быть сопровождены в храм Пресветлой, дабы та своей неумолимой рукой определила дальнейшую судьбу чада. Младший сын славного рода а-Джастан, Гладиолус, даже в столь юном возрасте заранее знал, чему посвятит жизнь. Его привлекали опасные странствия и невероятные приключения, о которых так часто читал по ночам под одеялом. Что бы там ни говорили отец или мать, но прирождённые способности мальчика нужны были ему лишь для того чтобы сплетать светляка размером с грецкий орех - достаточного для освещения отдельно взятой страницы. Конечно, родители будут в восторге, если хотя бы младший отпрыск вступит в Гильдию и значительно продвинется там по служебной лестнице, в то время как самого Гладиолуса манили затерянные в необъятных водных просторах острова, населённые загадочными, опасными, но оттого не менее прекрасными древними зверьми - клекатопами. Ах, как было бы замечательно сразиться с таким чудищем, чтобы раскрыть пусть одну, самую-самую мелкую и неинтересную, но тайну!..
Вид Богини, величественно и вместе с тем совершенно незаносчиво восседавшей в плетёном кресле из цветущих веток черёмухи, на некоторое время вышиб из светловолосой головы младшего а-Джастана все решительные мысли. По разные руки от Пресветлой, повернувшись друг к другу спинами, стояли похожие как две капли воды юноша и девушка - знаменитые Близнецы. Видимо, в который раз разругались в пух и прах, потому что слишком уж независимо глядели в разные стороны. Лунный Бог пристально разглядывал мерно кивающую изумрудной макушкой плакучую иву за окном, а Солнечная Богиня небрежно поигрывала золотым шариком на цепочке, то выпуская его из пальцев, то вновь сжимая в кулаке. Блики от игрушки зайчиками скакали по стенам, полу и потолку, увлёкшийся Гладиолус поймал их взглядом и до слёз зажмурился. Мать, видя, что чадо замешкалось на пороге, легонько подтолкнула сына, но тот увернулся и решительно зашагал к креслу Богини. Отец несколько обогнал его, выступил перед Лагримой первым и низко склонился. Вблизи Пресветлая оказалась ещё прекрасней, так что поражённый Гладиолус забылся, и матери пришлось легонько упереться ему в спину между лопатками, чтобы мальчик не забывал о почтении. Однако стыдливо опускать ресницы отпрыск так и не подумал, не спуская глаз с Лагримы. Та кивнула с тёплой улыбкой, разрешая посетителям подняться из поклона, а Солнечная Богиня, искоса поглядев на Гладиолуса, приподняла уголки губ и проказливо ему подмигнула. Мальчик поскорее перевёл взгляд на Лунного Бога, но тот сохранял отстранённую безучастность к происходящему, как бы невзначай навострив слегка лопоухое ухо. Пока младший а-Джастан изумлённо наблюдал за вершителями судеб Цветны, отец успел произнести приветственную речь, а Лагрима - вежливо её выслушать и согласно чуть наклонить голову набок.
