Энгус Уэллс - Гнев Ашара
— Тоз поцеловал его в губы. И ят умер. Я выволок наружу его тело, оно было похоже на тело насекомого, высосанного пауком. Я отдал его собакам.
— Он убивает, целуя? — голос ее упал до шепота. Борс кивнул.
— Да. И больше, чем убивает, как я думаю. Он забирает душу, основу жизни.
— Ты не мог выбирать, — сказала Сулья. — Что тебе оставалось? Он Посланец.
— Ага, — хмыкнул Борс, — он Посланец, и слово его закон. Нилок Яррум склоняется перед ним; Баландир не смеет с ним спорить. Уланы ходят близ него на цыпочках. Что бы еще я мог сделать?
— Ничего, — твердо произнесла она.
— А поймет ли это клан мертвого ята? — Борс осушил кружку; Сулья проворно наполнила ее. — Или они объявят о кровной мести?
— Посланцу?
— Мне! — Тут Борс взглянул на нее, и она увидела страх в его темных глазах.
— Как они могут? Ты повиновался приказу Посланца. Ты его человек. Это знает вся Орда. Кто посмеет встать против тебя? Даже сам Нилок Яррум не посмел бы сделать это после того, как Тоз уничтожил его коня. Весь лесной народ знает, что ссора с тобой означает ссору с Посланцем.
— Дура! — Борс вздохнул с горечью. — Я вознесен над остальными, верно? Дьюан и его гехрим не смеют окликать меня; хеф-Улан смотрит, куда идет, когда я рядом. Но какую цену плачу, женщина. Я воин или игрушка? Тоз словно дергает за ниточки, заставляя поворачивать туда или сюда. Я больше себе не хозяин.
— Ты воин, — сказала верная, но не все понимающая женщина. — Ты выполняешь волю Тоза, как, в большей или меньшей степени, мы все. Сам Нилок Яррум, хеф-Улан Орды, выполняет волю Тоза. А когда хеф-Улан допрашивал тебя после того, как ты взял его коня, разве не показал Тоз, что доверяет тебе? Может ли честь быть большей, чем близость к Посланцу?
— Честь, добытая в бою, — угрюмо пробормотал ее муж. — Черепа, взятые в честной схватке. Как прежде, до появления Тоза.
Сулья широко раскрыла рот, бросив взгляд на занавеси у входа и сотворив оберегающий знак, словно боялась, что рядом возникнет Посланец и покарает их за эту дерзость.
— Будет достаточно черепов, когда мы вторгнемся в Три Королевства, — поспешила сказать она. — И можно добыть честь у стен Высокой Крепости.
— А заодно и снискать мщение ята, — хмыкнул Борс, не поддаваясь на утешение.
— Они не посмеют! — Придя в ужас при этой мысли, Сулья взяла лицо Борса в ладони и повернула к себе его голову. — Если Тоз потребовал, чтобы ты к нему кого-то привел, тебе ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Лучше ят, чем кто-нибудь из нашего Дротта. Лучше какой-нибудь бар-Оффа, чем ты.
— Ты так думаешь? — спросил он, устало улыбаясь, несмотря на скверные предчувствия, ибо то, как она держала его лицо, напомнило прикосновение Тоза к своей жертве.
— Да, — подтвердила она. — Ты мой муж, Борс, и я горжусь тем, что я твоя жена. Я гордилась бы, даже если бы ты был простым воином, но знание, что ты в милости у Посланца, удваивает мою гордость.
Борс хрипло рассмеялся. Она и впрямь забыла Андрата, забыла, как стала женой Борса. А Сулья приняла этот смех за одобрение и приникла губами к его губам.
На мгновение Борс одеревенел. Ожило воспоминание о том, чему он еще недавно стал свидетелем. Но близость ее тела воспламеняла иной огонь, и он обвил Сулью руками, потянув на меха рядом с собой.
В тот вечер у них пригорел ужин, но им было совсем не до того.
Весь следующий день и еще девятнадцать дней после него горел великий костер, посылая на юг наваждение, в то время как топоры, тесла и рубанки обрабатывали дерево, и военные машины постепенно приобретали должный вид.
Было построено три больших катапульты, каждую взгромоздили на подставку с колесами.
Метательные лапы были вырезаны из цельных кусков дерева, их уравновесили с одного конца тяжелыми каменными блоками и закрепили у точки опоры плетеными шнурами из сыромятной кожи. Шкивы, которые нарисовал Тоз, опускали лапы, чтобы наполнить их корзины камнями. Каждое орудие могло метать огромные валуны высоко и далеко.
Три осадные башни поднимались над тропой, они также стояли на колесах. Каждая имела вид пирамиды, увенчанной конусом, была обшита досками, а сверху покрыта сырыми шкурами, распространявшими вонь, но зато плохо загорающимися. Внутри от площадки к площадке поднимались лесенки. Наверху торчал поднятый мостик, который можно будет опустить, перекрыв промежуток между башней и крепостной стеной.
Соорудили и три прикрытия на колесах, похожие на длинные передвижные дома с крышами из прочного дерева, покрытыми шкурами. Прикрытия предназначались для защиты людей от снарядов, летящих сверху. С высоких стоек свисали канаты для поддержки таранов.
Никто не упоминал о мертвом яте. Ко времени, когда машины были достроены, у Борса отлегло от сердца и он благодарил судьбу за то, что Тоз больше ничего не требует от него. Разве что на двадцатый день колдун велел сообщить Нилоку Ярруму, чтобы тот готовился к штурму.
Хеф-Улану понравилась новость, он даже предложил Борсу сладкого вина, пока они ждали появления мага.
Светало, хотя на юге по-прежнему властвовала ночь. Баландир, Вран, Дариен и Имрат пришли в жилище хеф-Улана, их глаза горели жаждой боя. Затем появился Тоз.
— Готовьтесь, — сказал он им. — Трубите в боевые рога. Мы выступаем под прикрытия Ашаровых чар, и скоро ворота падут.
— Хвала Ашару! — проревел Нилок, мощно и тяжело ударив кулаком по столу. — Хвала Посланцу!
— О да! — отозвались остальные, — Хвала Ашару! Хвала Посланцу!
Тоз улыбнулся своей лисьей улыбкой.
— Поставьте воинов к машинам, — указал он. — Я пошлю тьму впереди нас, и мы нахлынем на них прежде, чем они узнают, что мы здесь.
Яррум показал зубы и хищно улыбнулся. Затем крикнул, чтобы ему подали доспехи, и велел Дьюану оповестить Дротт. Уланы Кэрока, Ята, Гримарда и Вистрала воззвали каждый к своему гехриму, чтобы те разнесли весть.
За следующее утро Орда вооружилась и снарядилась. Нилок Яррум стоял на пригорке, посеребренный боевой шлем скрывал его лицо, нагрудник сверкал на солнце. Уланы стояли подле него. Он вскинул меч, которым лишил Мерака головы. Дьюан протрубил в боевой рог, и пение его разнеслось над несчетными толпами лесного народа.
Тоз поднялся перед своим костром и взмахнул обеими ладонями. Точно туман, уносимый крепким ветром, тьма начала проясняться, к югу медленно распространился дневной свет. Как только осветилась дорога впереди, военные машины тронулись с места. Сотни людей волокли их за канаты спереди, другие сотни толкали сзади. Скрипя и постанывая, метательные машины, башни и штурмовые прикрытия поползли по дороге к Высокой Крепости, скрытые от взгляда ее защитников ползущей впереди тьмой, движимые к цели пылкой волей лесного народа. Этот тяжкий труд продолжался весь оставшийся день и половину следующего, и все время тьма ползла впереди войска — пока Тоз не приказал остановиться, объявив, что крепость уже близка. Тогда были выведены вперед тележки с боеприпасами, и содержимое их сгрузили близ баллист, а бессчетные ряды лесных варваров ждали с обнаженными мечами и натянутыми луками.
