Олеся Шалюкова - Пустыня смерти
Немножко назад. Что там с силой императора? Как сказал Ен? Те змеиные проводники, что напали на караван, они бы может и не хотели этого делать, но их заставила сила. Если допустить, что Чиганари-до тоже под управлением такой силы?
Тогда эта сила определённо во снах! Её источник. Была бы она в реальности, я бы её могла и не почувствовать. Но мы под покровительством Пустыни! И она бы уже позаботилась об этом. А ещё император пытался получить контроль надо мной! Сначала он достал мою кровь, а уже потом явился в мои сны. Как говорил дед? Сны — это тончайшая сущность, то немногое, что нам осталось от техник древнего мира.
Тогда, чтобы помочь шаману (а помогать надо, это близкий человек Али), чтобы помочь заодно и себе, нужно было избавиться от подселенца в душе Чиганари-до.
Нужна была остановка на несколько дней. В достаточно безопасном месте, чтобы мы туда легко добрались. Но при этом, чтобы мы могли встретить гостей, которые в любом случае придут по наши души, по следам якоря.
Придётся вытаскивать на поверхность первый козырь.
Хан с самого начала сказал, что его призовут в город Тысячи Сердец, поэтому помочь лично он не сможет. Зато у него есть доверенное лицо, которое вот-вот вернётся…
Короче, меня и мальчишек ждала встреча с Китом, палачом и правой рукой Хана. Мне было немного страшно. Слишком уж тёмным был взгляд палача, когда он смотрел на меня. Слишком уж был он умён. И с тем учётом, что вопреки всему и вся, на моих висках по-прежнему были полоски змеиной чешуи, было очевидно, что личный палач повелителя Хрустального предела мгновенно поймёт, кто такая Зеоннала, и куда делся Зеон.
Оставалось надеяться, что прославленная ненависть палача к женщинам — лишь слухи, в противном случае, мне придётся скрестить клинки с Китом. А этого я бы предпочла избежать. Другие желающие, чтоб им… больно было! найдутся.
— Зеоннала, — шаман, подведя своего ящера вплотную, взглянул на меня с долей задумчивого интереса. Голос его звучал чуть мягче, чем обычнее, дружелюбнее и напевнее. Как интересно! Настоящий шаман?! Это он прорвался сквозь блокаду, или император постоянно рядом быть не может? Или всё куда проще, и я в своих предположениях ошиблась? — Откуда ты взялась такая, девочка? Совершенно нелогичная, непредсказуемая, опасная. Император уже готов на голове ходить, уже и убийц по твою душу отряжал, и палачей своих, а ты как заговорённая!
— Заговорённая и есть. А вы?
— Шаман Хрустального предела. Чиганари-до. Сказал бы, что «настоящий», но, увы, я всего лишь тень самого себя.
— В остальное время вашим телом управляет император?
Шаман улыбнулся, кивнул. Но не сказал ни слова. А потом взгляд острых смеющихся глаз стал матовым, пустым, грязным. Так что же получается, вся эта ненависть, что на меня выливалась, она не от шамана, а от императора? Ну, и за что этот венценосный тип меня так ненавидит? Что я такого ему сделала?!
Только своим появлением? Да быть того не может. Судя по тому, что я увидела, а увидела я определённо только край хвоста ха-змеи, император был опасен настолько, что впору было бежать прочь и не останавливаться. А его ненависть ко мне была застарелой. Такой… как будто он знал, кто я. Чья кровь во мне бежит.
Не я сама по себе причина этой ненависти, а дорогу ему перешла, скорее, даже мама. И не спросить же! Пески молчат… Молчат? И те слова… Значит, так оно и есть! Мама действительно знает императора. Как и он её.
В курсе ли он, что она — Пустыня, суть и сущность Аррахата? Вряд ли. Скорее, он ассоциирует её с Танцующей. Поэтому так активно желали меня убить личные псы императора, потому что это было его желанием. Его ненавистью.
Не радует меня эта история, ой, не радует. Только как бы с ней разобраться, чтобы ни себе, ни другим не навредить?
Как, как, по порядку!
Впереди оазис, где нас будет ждать Кит. Там я войду в сон шамана, чтобы избавить его от императора. А чтобы он не вернулся, придётся просить Тайпана перебраться из моего сна — в сны Чиганари-до.
Подумала и сама ужаснулась. Я добровольно буду кого-то просить о помощи?!
Но да. Буду. Потому что не могла по-другому. Точно так же, как до сих пор не могла выбрать, балансировала на тонкой грани между двумя мирами, не в силах выбрать один конкретный.
Мне нравилась пустыня, её шёпот, её мягкий напев, который для многих становился смертельным. Мне нравились переходы песочной гаммы и дивных зелёных изумрудов оазисов на полотне рыже-золотого песка.
Мне нравились крупные ночные звёзды, мне нравилось ощущение, что вокруг никого. Только я одна. Только ночь. Только Аррахат.
Я не могла сказать, что с первого взгляда полюбила пик Гроз, но что-то было там такое, что тянуло меня, манило обратно. И нет, чешуйчатый и хвостатый ха-змей не имел к этому никакого отношения. Было что-то ещё.
Но выбрать окончательно я не могла, и бродила как неприкаянная.
Песок чуть всколыхнулся у лап ящера. Перекатился едва уловимой волной и затих, донеся самое важное. Нас ждали.
В оазисе был Кит, один. А с востока, по караванной тропе, по которой нормальные пустынники перемещаться отказывались, ехал верхом на ящере ещё один всадник. Кажется, нас ждала встречать с Сантром.
— Зеоннала? — Ен, уловив мою тревогу, подъехал ближе.
Я взглянула на мальчишку. Кит прикроет нас от Сантра. Я разберусь с шаманом. Защищать Али придётся Рамиру и Ену. А ещё есть Тачи.
Вот кто бы мне сказал, что я буду рада прибытию в город Тысячи сердец просто по тому, что мне придётся следить за меньшим количеством людей и нелюдей?!
— У нас будут небольшие проблемы.
— Я могу помочь?
— Да. Тебе придётся присмотреть за Али. И девочкой.
— Почему? А ты?
— У меня есть одна идея, которую нужно проверить. Проблема только одна, я не знаю, сколько времени на это уйдёт.
Ен вглядывался в меня долго, словно пытаясь забраться в мои мысли, потом кивнул:
— Хорошо. Я не понимаю, что ты хочешь сделать и зачем, но если так надо…
— Очень надо. Очень-очень. Чтобы ты присмотрел за Али, чтобы не пострадала девочка.
— А Рамир?
— Вначале поможет мне, потом тебе. А потом сразу же мы отправимся в город Тысячи сердец. Осталось пару переходов и…
— Всё начнётся по-новому, только в ещё большем масштабе, — подсказал мне Али, осаживая ящера. Тачи, укутанная в плащ, мирно спала в его руках. И я с удивлением отметила, что рядом с девочкой мой светлый мальчишка кажется куда более взрослым.
— Это да. Грязная политика, и всё такое, — согласилась я мирно. — Али.
— Да?
— Тачи говорила?
Мальчишка растерялся, потом отрицательно покачал головой:
