Анджей Ясинский - Ник. Админ
Возможность осуществления фигуры О. и ее стилистическая значимость основаны на традиционности яз., на присущей ему способности «обозначать только общее». Слияние контрастных значений осознается поэтому как вскрытие противоречия между названием предмета и его сущностью, между традиционной оценкой предмета и его подлинной значимостью, как вскрытие наличных в явлении противоречий, как передача динамики мышления и бытия. Поэтому некоторые исследователи (напр. Р. Мейер) не без основания указывают на близость О. к парадоксу (см.).
Наличие О. как стилистической фигуры само по себе, разумеется, не характеризует ни стиля ни творческого метода писателя. Правда, делались попытки видеть в обилии О. типичную черту романтического и риторического стилей – стилей эпох особого обострения общественных противоречий (Р. Мейер). Но эти попытки вряд ли можно признать доказательными. Определение значимости О. для какого-либо стилистического целого возможно, разумеется, лишь путем анализа его содержания, его направленности; только тогда вскрываются существенные различия между даже словесно близкими О. – как приведенные выше О. Некрасова («убогая роскошь») и Ахматовой («нарядно-обнаженная»).
Литературная энциклопедия. – В 11 т.; М.: издательство Коммунистической академии, Советская энциклопедия, Художественная литература. Под редакцией В. М. Фриче, А. В. Луначарского. 1929–1939.
20
Льюис Кэрролл
«Приключения Алисы в стране чудес»
Перевод Н. М. Демуровой
– Все страньше и страньше! – вскричала Алиса. От изумления она совсем забыла, как нужно говорить. – Я теперь раздвигаюсь, словно подзорная труба. Прощайте, ноги!
(В эту минуту она как раз взглянула на ноги и увидела, как стремительно они уносятся вниз. Еще мгновение – и они скроются из виду.)
В XX веке за перевод «Алисы» на русский принялись с утроенной силой. Вот лишь несколько версий самой знаменитой крылатой фразы: «Всё страньше и страньше!», «Всё чудесатее и чудесатее!», «Всё любопытственнее и любопытственнее!», «Всё чудесится и чудесится!» Переводы Б. Заходера и А. Щербакова издаются до сих пор. Но вершиной считается перевод Нины Демуровой. Ей, с одной стороны, удалось избежать назойливой русификации, а с другой – сделать прозрачной фирменную кэрролловскую игру слов, иронию и гротеск.
