Анна Одувалова - Низвергающий в бездну
— Они же его растерзают, — одними губами произнесла девушка, но герцог все равно услышал.
— Не бойся, не растерзают. Мне кажется, я понял, что он задумал. Не дергайся раньше времени, все будет хорошо, вот увидишь.
Серебряный кот неторопливо спустился к подножью скалы и застыл, словно выточенное из белого мрамора изваяние, древнего бога. Стая затихла и животные расступились, образуя широкий проход по которому плавно двигался каркал — вожак. Он не случайно носил свой титул, будучи раза в полтора крупнее любого своего сородича и во столько же раз сильнее и выносливее. Вожак встал напортив Дерри, не доходя до него где-то около двух метров, и глухо рыкнул, повернув голову сначала в одну сторону, а затем в другую. Повинуясь этому знаку, стая отошла на несколько шагов, освобождая площадку для поединка.
Чужак осмелился бросить вызов их любимому вождю, и каркалы с нетерпением ждали, как сильнейший из них расправится с наглым серебряным барсом, посмевшим усомниться в ловкости и мужестве Лучшего.
Два представителя семейства кошачьих не мигая, уставились друг другу в глаза, и медленно двинулись по кругу, изучая повадки противника. Никто ни рисковал и не пытался напасть первым. И каркал, и барс ждали, когда у соперника сдадут нервы, и он совершит хотя бы одно неверное движение. Лучший руководил своей стаей много лет. За его плечами были сотни поединков и столько же поверженных врагов, но барс не уступал вожаку. В его шкуре находился хитрый человеческий разум, который руководил животным, не давая ему пойти наповоду у инстинктов и сделать глупость. Первым не выдержал напряжения и прыгнул каркал, который не хотел выглядеть трусом перед своей стаей. Прыгнул и понял, что совершил ошибку. Гибкое серебристое тело противника, словно утекло у него из-под самого носа. Лучший приземлился на все четыре лапы с выпущенными когтями и зашипел. Враг оказался у него за спиной, но не кинулся, пользуясь случаем, а терпеливо ждал, чтобы продолжить бой по-честному, в равных условиях. И опять две тени — темная и светлая заскользили по кругу, стараясь не пропустить ни одного движения противника. Каркал уже допустил одну ошибку и не спешил совершать следующую. Он внимательно следил за серебристым барсом, пытаясь найти возможность нанести удар, вцепиться зубами в горло и поставить точку в этом затянувшемся поединке. Но движения соперника были плавными и четкими, он был собран и напряжен, словно готовая в любую секунду распрямиться пружина, и он настроен был убивать, а Лучший нет. У каркала в голове клокотал приказ — оставить людей в живых. Да и возможности, убить у вожака не было, слишком хитер и осторожен был его противник. Барс еще не нанес ни одного удара, а Лучший понял, что этот бой для него закончился поражением. Первым в жизни. В его кошачьей душе бились две противоположные по свой сути истины. Одна пришла извне и приказывала, плюнуть на результаты поединка и смять жалких людишек силой стаи, а вторая говорила, что поверженный должен с честью и поклоном отступить, чтобы не позорить свой гордый народ перед противником. Лучший понимал, что если он поступит сейчас в разрез с правилами стаи, то окончательно утратит в глазах своих сородичей право быть вождем, так как сильнейший должен уметь не только побеждать и вести за собой стаю, но и с честью, не теряя головы, терпеть поражение. Он и так опозорился перед своей семьей и родом, поэтому, невзирая на упрямо засевший в голове чужеродный приказ, решил поступить, так как велит ему честь.
Анет, испуганно прикрыв рот рукой, пыталась разглядеть хоть что-нибудь в серых сумерках. Хорошо хоть, на небо вылезла кособокая луна. Под ее бледными лучами шерсть барса искрилась серебром, Дерри нельзя было не увидеть, чего не скажешь о его буром противнике, движения которого Анет скорее угадывала, чем различала в темноте. Девушка плохо понимала, что происходит внизу. Одно, только, она могла утверждать точно, никто и никого пока не бьет. Ксари прошелся сначала по часовой стрелке, нарезая круг, отпрыгнул в сторону и двинулся обратно, по той же траектории. Потом замер, гордо распушив хвост и выпятив вперед грудь. Вся, с интересом наблюдающая за ним, стая каркалов, как-то разом уменьшилась в размерах и отступила назад. Темной, практически незаметной тенью к своим сородичам возвратился вожак и кошкоподобные звери, не издав ни звука, развернулись на сто восемьдесят градусов, и исчезли в лесу, так же быстро и бесшумно, как и появились.
Дерри выждал еще несколько минут, провожая взглядом исчезающую в лесу стаю, и поднялся на уступ к друзьям, наткнувшись по дороге на изумленный взгляд Каллариона, которому что-то, усилено жестикулируя, объяснял Дирон. Лайтнинг улыбнулся, на ходу меняя личину. У впечатлительного эльфа, похоже, появился еще один повод для размышлений. — Вероятно, он будет меня бояться еще сильнее. Интересно, зачем, все же, он поперся с нами? — размышлял Дерри, косясь на внимающего словам мага, Каллариона. — Тоже мне, единственный темный эльф, принц-изгнанник. Может быть, конечно, ему и тысячи лет, но все эти годы, судя по всему, прошли для Каллариона зазря. Он остался тем же наивным ребенком, которого когда-то изгнали из Дома. — Решил Лайтнинг и повернулся к Стикуру. Герцог его явно о чем-то спрашивал, но за размышлениями ксари, естественно, прослушал, о чем именно.
— Дерри, я еще раз тебя спрашиваю. Может, сделаем привал, а вход в «Усыпальницы великих» поищем завтра? — судя по тону, Стик этот вопрос задавал явно не второй раз, а как минимум четвертый или пятый.
— Да, вообще-то не стоит, — задумчиво произнес Лайтнинг. — Не нравится мне эта каркалья стая. Не вернулась бы.
— С чего бы? — не понял Стик. — Ты победил их вожака в открытом бою. Не в их правилах возвращаться.
— А нападать стаей на людей, в их правилах? — настаивал на своем ксари. — Знаешь, я когда-то слышал, будь-то бы Тарман, славился тем, что ради шутки, заставлял животных исполнять свою волю. Насколько далеко он зашел, я не знаю, но боюсь, что каркалы — его рук дело.
— Тогда ты, пожалуй, прав, — без особого желания согласился Стик, и взглядом попытался найти мага и эльфа. Заметил эту «сладкую парочку» не сразу. Прижавшись лицами вплотную к скале, они, практически на четвереньках, обшаривали гладкий камень, подсвечивая зажженными магическими огоньками и что-то бормоча себе под нос. За ними внимательно наблюдала Анет, то и дело жестами, давая, какие-то указания. Судя по тому, что ни Дир, ни Калларион девушку не прогоняли, указания были ценными.
— Что они там делают? — Почему-то шепотом спросил Дерри, подавая знак Анет, чтобы она подошла.
— Наши маги, кажется, нашли вход в «Усыпальницы великих». Я, наверное, целый час подпирала его задницей и не заметила, а они сразу же прочухали, что к чему. Что-то забормотали на непонятном языке и перестали реагировать на все вопросы. К чему бы это?
