Галина Романова - Одна на две жизни
— Что, нравится?
Агния покраснела и поскорее сунула Ариэлу рубашку, которую только что прижимала к своей груди, без стыда таращась на его торс.
— Помоги.
От смущения и волнения у нее из глаз брызнули слезы, но Агния, привстав на цыпочки, набросила на плечи Ариэлу рубашку, расправила, помогая попасть в рукава. С Мареком ничего подобного она не переживала. Ее муж всегда одевался сам, не прося помощи, и делал это удивительно легко и быстро. Пока она осторожно натягивала рукав на раненую руку, стараясь еще больше не сбить повязку, Ариэл вдруг обнял ее здоровой рукой, притягивая к себе. Агния оказалась прижатой к его груди, уткнулась носом в глубокий вырез. Жуткие шрамы исчезли из поля зрения, и теперь был виден краешек только одного, который был под ключицей.
— Так лучше? — шепнули ей в макушку.
— Что?
— Ты так таращилась на мои отметины, что я решил тебя не смущать. В следующий раз постараюсь не слишком шокировать тебя своей внешностью.
— Ты меня не… не шокируешь.
— Тогда перестань дрожать!
— Я не дрожу, — прошептала она, касаясь губами его кожи.
— Дрожишь. Трясешься, как осиновый лист… Успокойся. Они уже давно не болят. Их даже можно потрогать. И, если ты мне поможешь снять рубашку, я тебе покажу кое-что интересное…
Что именно? Ох нет! Неужели это то, о чем она только что подумала? Агния запаниковала. Неужели он собирается заняться с нею любовью прямо среди бела дня? А как же Лимания? Сатирра сейчас поднимется, скажет, что завтрак готов, а они тут… на простынях… при свете… Ужас! Он уже прижал ее к себе, отыскивая губами губы, и Агния чувствовала, что слабеет перед этим напором. Почти не владея правой рукой, этот мужчина ухитрялся проделывать такие вещи…
— А… какие у тебя дела? — выпалила она первое, что пришло в голову, чтобы хоть немного его отвлечь. — Ну, кроме того, что нужно найти хорошего врача, чтобы зашил твою руку?
Ариэл на миг замер.
— Умеешь же ты поставить на место, — севшим голосом промолвил он и отстранился. — Я собираюсь заняться делами Мара.
— Марека? Но…
— Да. Меня очень интересует, где находится его тело. И душа, если на то пошло.
— Душа? — Агния рассмеялась бы, если б ей не было так больно. — Душа его в Бездне!
— Сильно в этом сомневаюсь! Не забывай, что его тело было похищено из могилы. И, судя по тому, что пытался проделать с ним Фил Годвин, когда отыскал Мара еще там, на берегу реки, его душа могла быть привязана к телу. Как у кайтаррских мумий, помнишь?
Агния содрогнулась. Вспоминать то, что ей пришлось пережить в подземельях, не хотелось. Вот зачем он напомнил? Она же ночью теперь спать не будет! Правда, до ночи еще много времени…
— И что ты намереваешься делать? Где ты будешь… искать?
— Я примерно знаю где.
Он произнес это таким тоном, что Агния все поняла — и похолодела.
— Неужели…
— Все может быть. В любом случае они догадываются, где он может находиться.
Агнии не хотелось уточнять, кто такие «они». Ее волновало другое.
— А потом?
— Потом я заберу у них тело Мара и его душу заодно.
— Выкупишь? А если они…
— Никаких «если». — Он усмехнулся, торопливо приводя себя в порядок. — У меня есть то, на что они согласятся обменять любое тело! Я был готов отдать эту штучку в обмен за тебя, но обошлось.
— Что за штучка? — заволновалась Агния.
Проказливо улыбнувшись, Ариэл дотянулся до поясной сумки, где обычно носил патроны, деньги и личные вещи, и жестом иллюзиониста извлек из нее маленький пузырек из темного стекла:
— Вот эту!
— Ой! Откуда она у тебя?
— Взял.
Всплеснув руками, Агния кинулась за своим ридикюлем, распахнула, стала торопливо шарить внутри, выкидывая одну за другой все хранившиеся там вещи. Пусто! Крошечный пузырек, который она совершенно случайно обнаружила в тайнике письменного стола Марека, исчез. То есть его не было в ридикюле — его крепко сжимал в кулаке Ариэл. Ну зачем, зачем она перестала носить его постоянно при себе?
— Ты, — от возмущения Агния не сразу смогла подобрать слова, — ты… Ты его украл?
— Не украл, а взял.
— Ты шарил в моих вещах! Как ты мог?
— Вот так и смог. Ты болела, мне нужно было взять денег на покупку лекарств. Я полез в твою сумочку, потому что ты сама сказала, что деньги там, и обнаружил сосуд.
— И забрал! — Агнию уже трясло от гнева. — Почему?
— Потому что ты не знаешь, что это такое, а я знаю.
— Да? И что же?
Он уже открыл рот, чтобы произнести слово, но вместо него сказал другое:
— Душа. Вернее… нет, ты все равно не поймешь.
— Конечно, я же женщина! — обиделась Агния.
— Извини. — Он сделал шаг, раскинул руки, собираясь ее обнять, но Агния проворно отпрянула, пытаясь спрятаться за креслом.
— Не подходи!
— Агни? — Он выглядел сбитым с толку. — Ты чего? И это после всего, что между нами было?
— Не было! — воскликнула она. — То есть, конечно, было, но это не то, что ты подумал! Я тебе доверяла, а ты меня предал! Ты меня обокрал!
— Агни, — Ариэл старался быть спокойным и терпеливым, — пойми, у меня не было иного выхода. Эта вещь имеет огромную ценность. Это, по сути дела, то, ради чего твой муж отдал свою жизнь. Я не знаю, как она попала к тебе, но он показывал мне ее перед походом к подземелью Духов. И если я правильно понимаю, то это именно ее хотели у тебя забрать те люди.
— Я не верю, — прошептала она. — Это же просто пузырек… Правда, мне сказали, что его сделали лепрехуны — там, на донышке их клеймо… Но я думала, что это… Не может быть! Простой пузырек…
— Не простой пузырек. Дело в его содержимом.
— Мне все равно! Ты меня обманул! Я тебе доверяла! Еще немного, и я сказала бы, что люблю тебя, а ты…
— Любишь меня? Не лги. Всю ночь ты называла меня Мареком!
Агния задохнулась от забытой боли.
— Да Марек меня бы ни за что так не обманул! Марек был лучше тебя, а ты…
— А с меня хватит! — неожиданно рявкнул Ариэл.
Хлопнув дверью, он выскочил из комнаты. Было слышно, как простучали по лестнице его сапоги.
ГЛАВА 13
Оставшись одна, Агния отправилась в гостиную и присела на краешек дивана, не в силах больше двинуться с места. Возбуждение схлынуло, она чувствовала только усталость и странную пустоту в душе. Хотелось плакать, но слез не было. Не было вообще ничего.
Тихо скрипнула дверь — в щель сунулась голова Лимании.
— Господин ушел? — робко поинтересовалась она.
— Да.
— Он не-не-не будет завтракать? Есть гре-э-энки, как он любит…
— Нет.
