Ксения Медведевич - Кладезь бездны
- Хишам! - скомандовал Элбег.
С седла спустили давешнего всклокоченного пацана. Тот выпрямился и гордо вскинул голову.
- Имам зайядитов убит, - четко произнес хан под сахарными арками резного потолка - почему-то на ашшари. - Хишам убил его сам. Своей рукой. Покажи кинжал, Хишам.
Мальчик, теперь уже одетый в кожаные штаны и овчинный тулуп - но по-прежнему босой и черноногий - вскинул изогнутую ашшаритскую джамбию.
Повелитель изволил милостиво улыбнуться.
- Хороший мальчишка, - улыбнулся Элбег. - Я возьму его в шатер, сейид, будет моему сыну побратим.
Повелитель молча наклонил голову в знак согласия. Джунгары радостно загаркали. Мальчишка расплылся в счастливой улыбке.
- Что же тебя задержало? - ледяным голосом поинтересовался Повелитель, и все веселье разом стихло.
- Да вот же ж, - хлопнул руками по бедрам Элбег. - Вот его вот, - и он ткнул пальцем в шатающегося грязного человека, - агент устроил во дворце целый страшный скандал. Чуть под нож не попал глупый старый евнух!
Толуй вдруг понял, что еле стоящий на ногах человек в рваном, потерявшем цвет халате, и с измазанным кровью и копотью лицом - вазир барида Абу-аль-Хайр.
Повелитель недоуменно поднял бровь. Ибн Сакиб мрачно уставился в спину Элбегу. Тот невозмутимо продолжил:
- Не желал двери харима открывать ни в какую! А они здоровенные, я тебе скажу, сейид, не вдруг вышибешь!
- Женщины и дети ни в чем не виноваты, - прохрипел Абу-аль-Хайр. - Мой человек защищал невиновных!
- Элбег, - не обращая внимания на вазирово хрипенье, холодно сказал Повелитель. - Ты аль-джабр в школе изучал?
- Да, сейид!
- По учебнику ибн Сины?
- Да, сейид!
- Когда вы проходили теорию множеств, что тебе говорили насчет знака "все"?
- Что в него входят все подмножества!
- Правильно, о сын Джарира! Ты хорошо учился. Так вот, я на четком ясном ашшари приказал убить в этом городе всех. Всех - значит всех, Элбег. Почему же я слышу о каких-то женщинах и детях? Мне что, отдельно нужно было перечислить в приказе все группы населения?
- Нет, мой Повелитель! - отрапортовал джунгар. - Приказ выполнен, сейид. Кстати, мы ему, - тут Элбег обернулся к начальнику тайной стражи, - примерно так все и объяснили! Про группы населения и подмножества...
Абу-аль-Хайр шатнулся и пощупал разбитую скулу.
- Евнуха, кстати, мы не тронули, - обиженным голосом - лично для ибн Сакиба - сообщил Элбег. - И только попробуй пожаловаться на меня! Ни одна семья из тех, что предъявили твой знак айна, не пострадала! Да или нет?
- Не пострадала, - прохрипел Абу-аль-Хайр.
- Во-от... - все еще обиженно протянул хан.
- Давай сюда горе-посла, - холодно бросил Повелитель.
Вперед вывокли бритого человека с потухшим взглядом. На нем все еще болтался парчовый халат - кое-где порванный и очень грязный. Куфанец грузно осел на колени, тупо уставясь в зеленый пол в веселеньких прожилках.
- Отправляю тебя послом в Хиру, - сказал в поникший затылок Повелитель.
Купец молчал, все так же тупо глядя в пол. Ему дали затрещину, и он мелко закивал.
- Я плохо говорю на ашшари? - мягко поинтересовался Сейид.
Человек упал на свое лицо. Толуй удовлетворенно кивнул - совсем ума решились эти зайядиты, разве можно молчать, когда тебя Повелитель спрашивает?
- Ты расскажешь городскому совету и эмиру Хиры все, что ты увидел здесь, в Куфе.
Купец снова мелко закивал.
- Тебя провели по улицам? По дворцу? Тебя отвели к твоему дому? Ты видел, что стало с твоей семьей?
Тот закивал с удвоенной силой.
- Ты расскажешь, что я превратил Куфу в самое большое в аш-Шарийа зайядитское кладбище. Если граждане Хиры не сдадутся, у города будет возможность стать не таким обширным, но все же просторным кладбищем, на котором всем хватит места.
Купец перестал кивать головой и затрясся. Повелитель невозмутимо продолжил:
- Мой господин, халиф аль-Мамун, берет пример с вашего бога. Эмир верующих - милостивый и милосердный владыка. Я хочу доставить ему удовольствие, и тоже явлю милость. Я даже не потребую выдать зачинщиков мятежа в Хире. Мне будет достаточно, если в Хире отдадут все имеющееся в городе золото. И женщин. Пусть члены городского совета и эмир подарят моим воинам своих дочерей.
Джунгары счастливо заулюлюкали. На бледном лице Повелителя не отразилось ничего.
- Иди, глупый баран. Расскажи им все, что сегодня увидел. Не дай им убить свои семьи. И помни о том, что произошло с Куфой.
Купец, все еще всхлипывая, стал отползать прочь. Пинками его подняли на ноги и, как барана, погнали прочь.
- Подойди, о ибн Сакиб.
Вазир стряхнул с себя руки воинов и вышел вперед сам.
И вдруг прошипел:
- Вы ведь именно для этого взяли меня с собой? Да, господин нерегиль? Чтобы развеять сомнения? В правдивости рассказов о штурме Альмерийа...
К нему шагнули, но Повелитель резко вскинул руку - не надо, мол. И спокойно ответил:
- У тебя короткая память, о ибн Сакиб. А ведь я тебя предупреждал - еще тогда, в Медине.
Некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза. Наконец, вазир барида сглотнул и сказал:
- Аждахак... Чешуйчатое чудовище...
- Я не хотел им становиться, - равнодушно проговорил Повелитель. - Но ты вручил мне фирман.
- А вы злопамятны, господин нерегиль, - пробормотал Абу-аль-Хайр.
- Я - Страж Престола, - ледяным голосом ответил Сейид. - А вы, ашшариты, ничего другого не заслуживаете.
До этих слов Толуй не очень-то понимал, о чем речь, но тут полностью согласился. Сколько нужно бить этих скотов плеткой, сколько нужно резать глоток, пока бараны не поймут - Повелителя нужно слушаться беспрекословно! Подчиняться - это ведь так просто! Приказ и порядок - что еще нужно человеку?
А Повелитель, меж тем, с презрением добавил:
- Не заслуживаете, ибо не извлекаете никаких уроков из вашей истории. И мне приходится возвращать вас, баранов, к одним и тем же сюжетам.
Это Толуй тоже понял не сильно, но общий смысл уловил: будете брыкаться - зарежу, как сегодня зарезал. Это тоже было совершенно правильно - джунгар одобрительно покивал и подергал за усы. Да! Велик и мудр Повелитель!
- Езжай к Тахиру, - неожиданно устало сказал Сейид. - Пусть снимается с лагеря под Ахвазом и идет к Масабадану. И ждет меня там. Если не дождется, я велю отрезать его мужское достоинство, запихать в рот и так повесить на воротах ближайшего города, в котором обнаружу его и его никчемных парсов. Ты понял меня, о ибн Сакиб?
