Владимир Лавров - В поисках разумности
— Этот человек получил большое количество очень сильных, но очень поверхностных болей. Его сознание не может пробудиться, поскольку память о них слишком сильна. Сознание пробуждается, встречается с памятью о боли, — мы при этом видим, как он дёргается, — и сознание соскальзывает снова в беспамятство. Мы сейчас выведем его нарочно на ощущения, похожие на те, при которых он получил боль, и сознание увидит, что это не так уж и страшно.
Нага задала неожиданный вопрос:
— Что будет, если ты сидишь с закрытыми глазами, а перед тобой неожиданно хлопнут в ладоши?
— Испугаюсь и дёрнусь, — признался Александр.
— А если второй раз?
— Испугаюсь меньше.
— А в третий?
— Совсем не испугаюсь.
— Скажу тебе наперёд: и в дальнейшем не будешь дёргаться. Вот что-то подобное нам и предстоит сейчас сделать. Каждому образу мышления соответствует свой ритм. Обращаясь к этому ритму, мы возбуждаем новый уровень мышления, новые ощущения.
— Человек — это вибрации, — попытался вставить свой слово доктор Чанг. Нага глянула на него так, что доктор замолк очень надолго.
— Крикни "Хай!" как можно страшнее.
— Хай! — сказал Александр. Прозвучало это как чихание котёнка.
— Ты так старых друзей приветствовать будешь, — зашипела нага. Александр как-то вдруг рассмотрел, какие бриллиантовые чешуйки у неё на коже, какой у неё огромный кожаный капюшон, какие у неё большие ядовитые зубы, которые приближаются, приближаются…
— А-а! — завопил Александр от ужаса.
Нага сняла морок и похвалила:
— Вот тут действительно был настоящий ужас. А теперь ещё раз то же самое, но немного с издёвкой над этим ужасом, с нарочитым бравированием, знаешь, как в детских страшилках, в духе: "Как приятно с трупа смердящего сорвать кусок плоти вонящей…"
Александр утёр пот (от таких упражнений с него катило, как при дожде) и рявкнул:
— Хай!
— Слабовато, но уже хоть что-то. Этот твой "хай" будет выполнять роль того хлопка ладони, о котором я говорила.
Нага хлопнула в ладоши, тут же материализовался японец с набором бубнов, барабанов и подвесок с колокольчиками.
— Бери пока бубен. Теперь смотри: я буду вести основной ритм, вот так. Был бы ты один, тебе пришлось бы отбивать его ногами. Ты стучишь вот так… постепенно ускоряешь ритм. Начали!
Александр прислушался к ритму, который нага выбивала о пол пещеры, и повёл свою партию. И — о, чудо! При определённом ускорении ритма Василий напрягся. Александр уменьшил частоту ритма, а затем увеличил снова. Василий опять напрягся.
— Держи такой ритм, — прошептала нага и начала звенеть различными колотушками — довольно мелодично, надо признать.
Василия выгнуло дугой, а затем он вдруг обмяк. Александр поводил ритм немного выше и ниже около найденного — Василий вяло шевельнулся, но более не реагировал.
— Одну память о боли сняли, — прокомментировала нага, — осталось триста пятнадцать, не больше.
Алескандр подпрыгнул и посмотрел на нагу. Та откровенно веселилась. Нага развела руками и пошла вкруговую, оборачиваясь вокруг хвоста. А затем сменила основной ритм, и всё началось сначала. Так продолжалось несколько часов, которые пролетели совсем незаметно — внимание было безотрывно занято самочувствием Майорова и выбиванием ритмов. Через три часа нага объявила обед.
Они наскоро перекусили (нага уползала есть в другую пещеру), напоили Василия, и операция продолжилась. На этот раз нага дала выбивать основной ритм Александру, а сама взялась за дополнительные. Она свивалась и развивалась кольцами, кружилась, раскинув руки, и застывала в очень напряженных позах. Василия то и дело выгибало дугой. На некоторые её пассы было тяжело смотреть даже здоровым студентам — нага обращалась у чему-то очень неприятному, упрятанному куда-то глубоко ещё в дальнем детстве. Приходилось себя заставлять.
Александр насчитал шестьдесят снятых болей. На пятидесятой Василий заплакал и попросил пить, нага, не прекращая танца, подала знак Паравашти. С этого момента Василий смотрел на ритуал уже осознанно. На шестьдесят первой нага объявила, что лечение завершено.
Александр рухнул на пол, но всё-таки нашел в себе силы спросить, как же быть с остальными двумястами пятьюдесятью.
— Пусть снимает их сам, — засмеялась нага, — это те боли, что были получены до последнего происшествия. Он случаем в танке не горел?
— Горел.
— Вот оттуда и боли… плюс от раннего детства. Пусть снимает их сам. А то если мы их ему снимем, то он начнёт стихи писать и музыку сочинять лучше всяких мастеров. Надо же ему хоть какие-то сложности в жизни иметь.
— Госпожа, простите. Ещё один вопрос. У нас вот сейчас появляются разные патефоны, электрофоны. А что, если записать типовые излечивающие ритмы как фон к музыке и давать прослушивать немагам? У них здоровье улучшится?
— И здоровье, и самочувствие. Никогда не слышал японские барабаны? Послушай как-нибудь на празднике. Праздник, кстати, завтра. Правда, вы, люди, такие забывчивые. Каждые сто лет я учу кого-нибудь этому умению, и через сто лет никто уже толком ничего не умеет, только и способны, что шум производить. Те, что в Японии, да сибирские шаманы благодаря мне ещё что-то умеют, а все остальные совсем забыли про лечение ритмами. Иди, научи кого сможешь, и не забывай. Больше никого в ближайшие сто лет этому умению учить не буду.
Александр вышел из пещеры с упорным ощущением, что нага приняла их не для того, чтобы вылечить Майорова, а для того, чтобы научить кого-нибудь из людей технологии лечения. Майоров тихо спал на своих носилках.
— Слушай, а чего это ты вдруг начал с нагой танцевать? — спросил Паравашти.
Александр удивился, начал задавать вопросы и с удивлением выяснил, что ни доктор Ли Чанг, ни Паравашти никаких подробностей из того, что произошло в пещере, не помнят. Все их впечатления сводились к тому, что нага танцевала, а потом Александр почему-то встал и тоже начал танцевать. Очевидно, госпожа Гадеаса несколько подправила их воспоминания.
— А почему мы ничего не слышали о нагах? Кто она такая, эта госпожа Гадеаса? — спросил Александр у своего главы ордена.
— Слышали. Просто не знали, что это о них. Название "готы" тебе ничего не говорит?
Александр наморщил лоб:
— Народ, который более двух тысячелетий назад пришел в Европу и вырезал пол-Европы.
— Около трёх тысячелетий назад наги решили стать богами для людей и уничтожить всех, кто их не признает за таковых. Организовали своё царство, набрали рабов и сторонников среди людей. Их сторонников — людей и называли "готы", это оглушенное произношение от "год" — на их языке "змея, ящерица". А верховными богами была тройка нагов, среди них главной была госпожа Гадеаса.
