Андрэ Нортон - Тень Альбиона
— Для этого им придется отвезти меня в Париж, — отозвался Луи. — Им недостаточно просто убить меня — я должен умереть на глазах у всего мира. Но до этого Черный жрец пожелает вытянуть из меня все, что мне известно, и воспользоваться этим в своих целях.
— А, так вы — важный человек. Понятно, — мягко поддразнила его Сара, надеясь отвлечь юношу от печальных мыслей. Несмотря на простонародную одежду, Луи казался образованным юношей. Но Сара ничего о нем не знала, кроме того, что жил он в той самой деревушке, возле которой Мириэль удалось бежать от своего дяди.
— Только в сумасшедшем воображении императора Наполеона и его шакалов, — устало ответил Луи. — Возможно, герцогиня, нам стоит надеяться, что вашему мужу удастся спасти нас. Потому что другой надежды на спасение я не вижу.
— Это мы еще посмотрим, — отозвалась Сара.
Сара не стала делиться с Луи своими планами побега, отчасти из врожденной осторожности, отчасти потому, что ей не хотелось расстраивать юношу. Несколько часов спустя служанка принесла другой кувшин с водой и тарелку с хлебом, и Сара заставила Луи поесть и напиться. Потом она отправила юношу полежать, чтобы он хоть немного отдохнул. Хотя Луи мог значительно осложнить побег, Саре даже в голову не пришло бросить юношу здесь. Его появление придало цель ее побегу — они вернутся в деревушку, где жил Луи, и там Сара сможет отыскать Мириэль. Мириэль отлично знала французский, и Сара ничуть не сомневалась, что вместе они смогут подкупить какого-нибудь контрабандиста, чтобы тот увез их обратно в Англию или хотя бы передал послание.
Но чтобы проделать все это, Саре и Луи нужно было сперва бежать из замка, а Луи был избит и здорово устал после двух дней пути. Хоть он и возражал из вежливости, но крепко уснул почти в тот же миг, как голова его коснулась подушки.
Сара отошла в дальний угол, присела на корточки и принялась ждать. Ей не дали ни лампы, ни свечей, и потому Сара уже привыкла засыпать и просыпаться вместе с солнцем. Но сегодня ночью она не сможет позволить себе такой роскоши. Даже если их тюремщики сегодня и оставят Луи в покое, завтра они наверняка придут за юношей и постараются вытянуть из него все его тайны. Значит, нужно бежать сегодня ночью.
Сара велела себе проснуться в полночь и задремала.
Она проснулась несколько часов спустя и принялась настороженно вглядываться во тьму. Окно казалось чуть более бледным пятном на фоне темной стены, но через него не проникало ни лучика света. В камере стояла тишина; слышалось лишь тихое дыхание Луи.
Сара не нуждалась в освещении. Она пять дней изучала свою камеру и теперь могла двигаться по ней даже с закрытыми глазами. Вытащив из кармана свои импровизированные инструменты и сняв туфли, она неслышно прокралась к двери.
Сквозь замочную скважину пробивался слабый свет. Как Сара разузнала раньше, где-то в коридоре, неподалеку от камеры, всю ночь горел фонарь. Сара сомневалась, чтобы часовой стоял прямо у двери, но на всякий случай она приникла ухом к замочной скважине и несколько минут прислушивалась. Было тихо. Если за дверью кто-то и стоял, то совершенно неподвижно, словно человек из племени; Сара не услышала ни звука.
В конце концов женщина принялась за работу. Пластина корсета служила ей щупом, а согнутая шпилька — рычагом. Замок был старый, большой и тяжелый, но хорошо смазанный, а значит, защелка непременно сдвинется, как только Сара сумеет правильно к ней подступиться.
Она упорно орудовала своими инструментами, а штифт замка точно так же упорно выскальзывал из захвата. Но спешить, несмотря лихорадочное нетерпение, было нельзя. Через некоторое время — Саре показалось, что прошла целая вечность, но на самом деле вряд ли эта операция заняла более получаса, — защелка наконец-то отошла в сторону. Замок щелкнул, словно взводящийся курок.
Луи пошевелился во сне, потом застыл, медленно переходя ото сна к мрачной действительности. Сара мучительно колебалась: то ли подойти к Луи, чтобы удержать его от шума, то ли остаться на месте и придерживать дверь, чтобы та не открылась.
Эту дилемму разрешил сам Луи. Он сел — Сара поняла это по звукам — и спустил ноги на пол.
Саре представилось, как он напряженно вглядывается во тьму, пытаясь разыскать ее.
— Мадемуазель герцогиня! — шепотом позвал он.
— Тс-с! — прошипела Сара.
Луи умолк, и Сара осторожно приоткрыла дверь. В щель проникла полоска света — по сравнению с царившей в камере темнотой он показался ослепительно ярким, — и Сара медленно, едва дыша отворила дверь пошире.
Коридор был пуст.
Луи подошел к Саре — двигался он гораздо тише, чем горожане, — и вопросительно взглянул на женщину. Сара дернула его за руку, жестом велев оставаться на месте, и выскользнула в коридор.
Никого. В нескольких шагах от двери стоял обшарпанный стол, а на нем — лампа со свечой. Сара принялась крадучись пробираться по коридору в ту сторону, куда ее водили на встречу с Талейраном, — двигалась она очень осторожно, чтобы доски пола не скрипнули, — и в конце концов оказалась у лестничной площадки. Лестница была погружена в темноту и тишину; если этажом ниже на ней кто-нибудь и стоял, разглядеть его было невозможно. Сара все так же бесшумно вернулась к Луи и знаком велела юноше следовать за ней. Хотя Луи, судя по выражению лица, умирал от любопытства, у него, — слава тебе, Господи! — хватило ума не задавать сейчас никаких вопросов. Он двинулся вслед за своей спасительницей, настолько тихо, насколько у него получалось.
За время спуска по лестнице Сара сотни раз прощалась с жизнью — в темноте они с Луи двигались довольно неловко, а малейший шум казался тысячекратно усиленным. Когда же беглецы в конце концов добрались до второго этажа, Сара так вымоталась, что с трудом могла продолжать путь.
И куда же теперь? Комната, в которой проходила беседа с Талейраном, располагалась не в том старом каменном крыле, в котором содержали пленницу, а в противоположном конце замка, и этажом ниже. Замок стоял на склоне, и Сара подумала, что им, возможно, удастся выбраться через какое-нибудь из окон этой стороны; отсюда не видно было заросшего кувшинками рва, располагавшегося под окном ее камеры. Ну ведь не могут же chasseurs охранять каждое окно!
Как бы там ни было, попытаться стоило. До рассвета оставалось не так уж много времени, а к восходу солнца им лучше оказаться в нескольких милях от этого места.
На этом этаже, в противоположных концах коридора, обнаружились две лестницы; обе вели вверх. В просторном вестибюле с мраморным мозаичным полом еще одна лестница, наоборот, спускалась на первый этаж. Шириной она не уступала обеим боковым лестницам, вместе взятым, и, украшенная резьбой и позолотой, составляла разительный контраст с окружающими обветшалостью и запустением.
