Джонатан Страуд - Победители чудовищ
— Ну вот, — прошептал Бродир, — теперь вы точно допрыгались.
Бум! — у самого края скалы. Потом послышался звон доспеха, скрип кожи — и кто-то тяжелый вспрыгнул на край утеса.
В наступившей тишине луна выглянула в разрыв облаков, и вершина озарилась слабым светом.
В этом свете сделалась видна человеческая фигура.
Человек был великаном: намного выше Хорда, Арнкеля или любого другого из вершителей долины; и в плечах он был шире даже Грима-кузнеца. На голове у него был высокий шлем. Луна ярко озарила навершие шлема, но лицо великана осталось в тени, и разглядеть его не удавалось. На теле слабо поблескивала длинная кольчуга, рукава были обшиты стальными пластинами, на ногах ниже колен виднелись поножи. Широко расставленными ногами великан попирал вершину утеса; одной рукой он упирался в бок, вторая лежала на рукояти темного узкого меча.
От этой фигуры веяло силой, могучей, необузданной, — силой, которая вырывала скалы из земли, ломала деревья, сдерживала течение рек и заставляла врагов в ужасе убегать во тьму. Халли и Ауд стояли как громом пораженные; руки у них безвольно опустились. Сила, исходящая от этого великана, накрыла их, словно могучей волной.
На дядю Бродира она, похоже, тоже подействовала: он съежился у самого края утеса, как будто хотел сбежать, да не мог. Теперь он внезапно зашевелился.
— Ты что, не слышишь его? — прокаркал он. — Он говорит с тобой!
Халли покачал головой и слабым-слабым шепотом ответил:
— Я ничего не слышу…
— Он повелевает тебе склониться пред ним!
Халли снова покачал головой, но ответить ничего не смог. Ноги у него тряслись; ему отчаянно хотелось унять эту дрожь, согнуться, опуститься на колени…
— Он повелевает тебе…
Голос Ауд был слабым, но твердым:
— Знай, что мы — отпрыски Дома Свейна и Дома Арне, благородных и древних родов. Мы не склонимся перед безымянной тварью из кургана!
Говоря это, она прижала Халли к себе, и часть ее силы передалась ему. Он выпрямился.
Могучая фигура стояла неподвижно; слабый свет скользил по ее шлему.
— Халли Свейнссон, он говорит с тобой, а не с ней! — вмешался Бродир. — Почему ты не преклоняешь колени? Ты ведь знаешь его имя!
Халли хотел снова покачать головой, но у него не нашлось на это сил.
Свет угас; сделалось почти темно; во мраке был виден лишь слабый отблеск доспехов. Бродир сурово провозгласил:
— Ты знаешь его имя, Халли Свейнссон! Ты знаешь, кто он! Он — скалы и деревья, поля и потоки. Он — камни твоего чертога, доски той кровати, на которой ты спал. Он — твои кости и твоя кровь. Он — Основатель твоего Дома, он — Отец тебе и всем твоим родичам, и он не любит неповиновения!
До сих пор страх сковывал Халли. Но теперь мальчик внезапно ощутил гнев, придавший ему сил.
— Отчего он сам мне это не скажет? — тихо спросил он. — Я хочу видеть его лицо!
— Не смей сомневаться в нем! — пронзительно, отчаянно взвыл Бродир. — Он грозен и ужасен!
— Может быть, и так, — отвечал Халли. — Однако в одном ты точно ошибаешься. Мой отец — Арнкель. Он лежит в своей постели там, внизу. Эта тварь мне никак не родич.
Раздался лязг металла, звон кольчуги: безмолвная фигура подступила ближе.
— Арнкель?! — воскликнул Бродир. — Арнкель, который слаб и во всем повинуется женщине? Арнкель, который умирает, ни разу не поразив врага? Он не станет одним из нас, когда его принесут сюда, на гору!
Халли осклабился.
— Это говорит не мой дядя! Он любил своего брата!
И он гневно уставился во мрак.
— Что ты за тварь, что тебе приходится вещать устами мертвого человека? Говорю еще раз: покажи мне свое лицо!
Как только он это сказал, луна вырвалась из-за облаков и ярко осветила безмолвного великана. Халли с Ауд вскрикнули и отшатнулись.
Серебристый свет омывал фигуру. Доспехи сияли ослепительно и безжалостно: высокий шлем, украшенный замысловатым узором, кольчуга, переливающаяся, точно рыбья чешуя… Это было ослепительное, мучительно прекрасное зрелище — они и впрямь едва не ослепли.
Но под доспехами не было ничего, кроме гнили и тлена. Изнутри шлема скалился заплесневелый череп с выкрошившимися зубами и отвисшей челюстью. И под сверкающей кольчугой зияла пустота. Сквозь отверстия доспеха просвечивали ребра; ниже края кольчуги свисали драные лохмотья, а под ними — хрящи, узлы коленных чашечек, пожелтевшие берцовые кости… Серебряные поножи болтались на лишенных плоти голенях; ступни в полусгнивших сапогах являли собой россыпь мелких косточек.
— Великий Свейн — наш Основатель! — взвыл Бродир. — Мы все — его дети и обязаны следовать за ним после смерти!
Халли мотнул головой. Страх был совершенно забыт, его сменила молчаливая, ледяная ярость. Эта ярость родилась из горя и негодования: из-за смерти, которая ждала их с Ауд; из-за жалкого состояния, в каком пребывал дядя Бродир, вызванный из кургана вопреки его воле, и, что было самым горьким, из-за того, что все мечты о подвигах и героях, питавшие его с детства, окончательно рассыпались прахом. Все идеалы оказались такими же пустыми и фальшивыми, как эти сверкающие доспехи. Откуда они взялись? И к чему ведут? Ответ был один. Вот к этой безмолвной, безгласной, прогнившей твари, что стояла теперь на утесе, излучая гордыню и грубую мощь.
— Когда-то давно я мечтал стать героем и твоим спутником, — хрипло сказал Халли. — Увы, должен признаться, реальность меня разочаровала.
Бродир склонил голову, словно прислушиваясь к слабым звукам. Его рот открылся.
— Молчать! Он приказывает тебе молчать. Ты расточил достоинства, которыми он дорожил, ты сделался мягкотелым и привык повиноваться женщинам, ты слаб, тебе недостает мужества, чтобы участвовать в битвах, — ты не смеешь говорить с ним! Ты не последователь Свейна.
— Ах вот как? — вскинулся Халли. — Это я-то? Когда я всю жизнь стоял за честь нашего Дома? Когда я был единственным, кто стремился отомстить за дядю? Когда я оборонял чертог против Хаконссонов? Чем это я его оскорбил, а?
Гигантская фигура подступила еще ближе, костлявые пальцы с треском стиснули рукоять меча.
— Молчать! — вскричал Бродир. — Ты спрашиваешь, чем ты его оскорбил? Слишком долго перечислять! Каждый раз, как тебе представлялся шанс убить, ты уклонялся от убийства. Ты позволяешь этой девке сражаться вместо тебя. Ты сошелся с ней, хотя она из другого Дома! Более того, ты нарушил границу! Ты пытался покинуть земли, которые он отвел тебе! А что хуже всего — ты смеешь носить его пояс!!!
Последние слова были яростным воплем; меч с металлическим скрежетом вылетел из ножен. Он взметнулся в костяной руке, мерцающий и изящный. Вдоль клинка вился узор в виде змеи. Клинок был вдвое длиннее корявого, неуклюжего меча Ауд.
