Владимир Перемолотов - Талисман власти
Но какой?
Измеряя лесную дорогу шагами, они придумывали множество ответов на свои вопросы. Когда все догадки были высказаны и после обсуждения отброшены, они замолчали, придумывая что-то новое.
— А если он сказал правду? — спросил вдруг Избор.
Исин прекратив насвистывать, откликнулся:
— Когда?
— Когда говорил о состязаниях.
Гаврила задумался и подтвердил.
— Да. Что-то такое он говорил.
По его тону Избор понял, что и это предположение Гаврила готов разнести в пух и прах и не ошибся.
— Что это могут быть за состязания, на которых может понадобиться талисман? — спросил он.
Избор ничего не ответил на этот вопрос. Он чувствовал, что вышел на верный путь, что близок к разгадке и рылся в памяти. Избор думал эту мысль не менее ста шагов.
— Все верно. Он не обманул… — сказал Избор. Лицо его было спокойно сосредоточенным, словно он укладывал последние камешки в мозаику.
— Ну, зачем ему все это? Неужто знаешь?
Избор хоть и долго молчал, но, зато ответ его был краток и приятен для уха.
— Знаю. Теперь, кажется, знаю.
— Ну? — радостно удивился Исин. — Что же это такое?
— Рядом с чашей колдун стал бессильным, — Избор говорил медленно, взвешивая каждое свое слово.
— Вот в чем разгадка. Помнишь, как нам удалось от него в первый раз отвязаться? А волхвы в корчме?
Исин остановился. Прищурив глаза, он смотрел на воеводу, вспоминая все, что произошло около Избушки на курьих ножках.
— Его колдовство расползлось как кисель! — шепотом сказал Исин.
— Он ничего не мог, потому что талисман забрал его силу! — повторил Избор. — Он говорил о состязании. Представь себе состязание волхвов, на которое попадет наш Муря имея в своем мешке «Паучью лапку». При желании он сможет сделать бессильным любого из своих соперников! Наверняка талисман нужен ему именно для этого!
Избор чувствовал себя так, словно свершил что-то великое, но Гаврила охладил его радость:
— Глупо это… «Состязание колдунов». В это даже трудно поверить.
— Почему же трудно? Такие вещи время от времени случаются. Одно из них, кстати, должно вот-вот произойти.
Глаза Избора смеялись. Он уже знал разгадку, и Гаврила почувствовал легкую досаду. Все они видели и слышали одно и тоже, но Избор быстрее других сообразил, что к чему… Гаврила могуче задумался. Что-то было и в его памяти. Что-то вертелось там, никак не даваясь в руки. Избор понял его мысли и слегка подсказал:
— Ловушка остроголовых, Сераслан….
— Слепцы! — сказал Исин. — Они говорили о каких-то состязаниях где-то в Журавлевском княжестве…
Гаврила кивнул. О состязаньях вспомнил и он.
— Если это правда, то тогда он вряд ли отступится.
— Я тоже так думаю, — согласился Избор с Масленниковым. — Мы с ним обязательно еще встретимся. К обоюдному, надеюсь, удовольствию.
Они довольно посмотрели друг на друга. Теперь Муря из непонятно кого превратился в определенного противника. Из величины случайной — в величину постоянную. С этим нужно было считаться.
— Ладно, — сказал Гаврила. — Одним больше, одним меньше… Если не наврал нам на счет Картаги, то я ему еще спасибо скажу.
— Проверим — отозвался Избор. — Есть верные приметы.
— Какие еще приметы?
— Простые. Если мы на верном пути, то жди неприятностей.
— Ждать? — удивился Гаврила. — Зачем ждать?
Они прошагали еще три часа, и лес кончился. Деревья уступили место камню внезапно. Словно воины, выстроившиеся перед боем, их последний ряд стоял перед скалами, сдерживая наступление камней на лес. Тут не было никакого перехода — ни кустов, ни подлеска. Только несколько поваленных стволов, полусгнивших и рассыпающихся трухой лежали между лесом и скалами.
— Дошли! — устало сказал Гаврила. — Теперь-то уж все равно есть у нас кони или нет.
Избор попытался вспомнить картинку, что показывало блюдо колдуна, и неопределенно покачал головой. Место вроде казалось знакомым. Вроде бы тут пролетал колдовской глаз.
— Похоже? — спросил он.
— Поваленные деревья там точно были…
Один за другим они подняли головы вверх. Близкие горы нависали над ними, словно грозившие затопить все кругом волны. Они действительно вышли туда, куда нужно. Избор узнал белый оскал снежной гряды. Зная, что такое хождение по горам он уселся на поваленное дерево.
— Отдохнем.
— Недолго, — откликнулся Исин. — Тут, вроде, недалеко…
— Вот именно, что «вроде». Это только так кажется.
Исин смерил взглядом расстояние до ближайшей вершины и с сомнением шевельнул бровями. Избор повторил.
— Кажется, кажется… Я ходил по горам, знаю…
— Ну, раз ты все знаешь, то скажи, доберемся мы до них до вечера?
Избор качнул головой. Не отрицательно, а задумчиво…
— Тут, похоже, их земли. Горы, не лес… Теперь от них любой гадости ждать можно…
— От них?
— Не один же он там. Помнится, что тот, кто нам лошадок привел, его князем называл. А какой князь без своего народа?
— Мелкие люди — мелкие подлости, — отмахнулся от его опасений Исин.
— Может он и колдун вдобавок… — сказал сквозь зевок Гаврила.
— Талисман без шкатулки, — напомнил Исин, и Гаврила кивнул.
— Да. Это нам повезло.
— Это ему повезло, — откликнулся Избор. — Если б у него ума хватило и шкатулку забрать, то я его еще позавчера догнал бы, да пришиб. Не было у него другого выхода… Не было.
Он бросил камень, что катал в руке, и на каменной осыпи вспухло пыльное облачко.
— Ну тогда и вовсе ничего… Побьем как-нибудь старичков…
— Не хвались на рать едучи…
— А что? Потопчем эту мелочь и назад, в Киев, к Белояну… Я думаю, что и драки-то не будет.
— А что будет? — спросил Гаврила.
— Да так. — Он щелкнул пальцами, стараясь одни словом выразить невыразимое. — Неразбериха…
Избор посмотрел на склон, на камни, что пристроились там в живописном беспорядке и сказал.
— Да. Драки может и не быть…
Исин понял, что воевода говорит серьезно.
— Почему?
Как мысль обдуманную и вполне вероятную Избор сказал.
— Они ведь могут спрятаться, и ищи их потом. Или каверзу какую измыслят…
— Например?
Гаврила, до сих пор молчавший ответил за Избора.
— Обвал, камнепад, лавина… Да мало ли чего в горах придумать можно. Я думаю, хозяева их уже предупредили…
— Остроголовые-то? Наверняка!
Он подумал, что сделал бы сам, окажись на месте Картаги.
— Не думаю, что Картага глупее меня. Окажись я на его месте, то в драку полез бы только тогда, когда меня бы к стене приперли.
