Андрей Астахов - Воин из-за круга
Зарята между тем сильно переживал. Он не мог ничем помочь Ратиславу, и это огорчало дракона. Так огорчало, что он ежеминутно вздыхал, выпуская клубы горячего дыма. Наблюдая, как Ратислав в сопровождении своих секундантов едет к месту поединка, Зарята яростно скреб когтями камень, на котором сидел, и давал себе клятвы посчитаться с ведьмой, наделившей противника Ратислава каролитовым перстнем.
Между тем бойцы спешились и двинулись навстречу друг другу. Жоэль ап-Риан, выбранный маршалом поединка, подошел к ним.
– Это честный поединок, – сказал сид. – Вы знаете правила. Вы вольны защищать свою жизнь тем оружием, которое выбрали. Вы вольны решать судьбу поверженного противника: Прошу лишь – будьте милосердны. Не изменили ли вы своего решения драться?
– Нет, – сказал ливонец.
– Нет, – эхом ответил Ратислав.
– Павший будет похоронен с почестями, – сказал Жоэль ап-Риан. – Сторона, за которую бьется победитель, будет объявлена правой. Трибунал проследит за тем, чтобы все условия этой стороны были выполнены. Готовы ли бойцы?
– Я готов, – сказал Ратислав.
– Мальчишка! – усмехнулся крестоносец. Оруженосец подал ему шлем. Фон Гриппен затянул ремни шлема, потом взял у оруженосца щит и меч. – Ich werde Dich, Hundhen, toten![4]
Ратислав промолчал. Он увидел нечто, пробудившее в нем суеверный страх. На шлеме рыцаря красовался странный плюмаж – белокурая женская коса, оправленная у маковки шлема в фигурное золотое кольцо. Где, когда он мог видеть подобное? Ратислава будто обдало холодом. Липка что-то говорила ему про воина с косой на шлеме. Вот и сбылось реченное! Он почувствовал предательскую слабость в ногах, оглянулся, встретил ободряющий взгляд Хейдина, потом увидел Руменику. Девушка была бледной, но в глазах ее были свет и надежда. Однажды она уже пережила нечто подобное, когда Акун в Торжке защищал ее и себя, потребовав поля. Но Акун был опытным воином, скроллингом. А Ратислав… Он ведь еще мальчишка, сильный, храбрый – и такой бесконечно родной! И хотя ее сердце рвалось на части от тревоги, Руменика улыбнулась. Шепнула: «Люблю тебя!» Поцеловала свои пальцы и направила их в его сторону. И Ратислав приободрился – он больше не чувствовал себя одиноким.
«Буду драться заради нее, – подумал Ратислав. – Жизнь отдам, а завалю рыцаря!»
Липка тоже увидела белокурую косу на шлеме рыцаря и задрожала всем телом, так, что обнявший ее Хейдин ощутил эту дрожь.
– Что с тобой, любимая? – спросил он.
– Пустое, сокол мой. Это от заботы о Ратиславе…
– Начинайте! – скомандовал ап-Риан.
– Gott mit uns![5] – Воскликнул фон Гриппен.
Вопреки ожиданиям многих, кто наблюдал за поединком, враги не бросились друг на друга в первую же секунду. Фон Гриппен, лениво помахивая мечом, начал идти по кругу, выбирая наиболее удобную позицию. Опытные воины поняли маневр ливонца, оценили его – рыцарь выбрал такую позицию, чтобы солнце светило ему в спину и в глаза Ратиславу.
Лязгнула сталь. Спокойно, будто в фехтовальном зале, фон Гриппен нанес удар в середину щита русича. Ратислав попятился.
– Про меч не забудь, мальчик, – усмехнулся немец.
Ратислав, помня наставления Хейдина, не стал бросаться в ответную атаку. Он терпеливо ждал, когда белый воин пойдет вперед. И это случилось очень скоро: фон Гриппен с невероятным проворством рванулся вперед. Мечи встретились, лязгнули; фон Гриппен попытался атаковать из другой позиции, но Ратислав разгадал эту атаку и ушел из-под удара с ловкостью, удивившей немца. Юноше показалось, что фон Гриппен раскрылся, слишком сильно отведя в сторону руку с щитом, и тут же попытался нанести рубящий удар по корпусу противника. Однако фон Гриппен был начеку; удар пришелся в щит, и Ратислав сам с трудом избежал ответного выпада, нацеленного ему в лицо. Противники опять начали ходить по кругу, выбирая удобный момент для атаки. Словно зловещее предзнаменование, в небе появилась большая стая ворон – птицы кружились над поединщиками, точно повторяли их движения.
Фон Гриппен решился и атаковал. Он попытался обмануть Ратислава ложным замахом, а потом нанес удар, который часто показывал своим братьям в Риге – секущий удар из пируэта, направленный в горло. Однако Ратислав парировал этот удар и, хотя попятился назад, но на ногах устоял. Фон Гриппен попытался сбить его с ног, толкнув щитом, но и эта атака не удалась – Ратислав просто-напросто увернулся.
Хорст фон Гриппен прошел хорошую воинскую школу. И в Германии, и в Ливонии его обучали великие знатоки рукопашного боя. И даром, что фон Гриппен был молод – он уже успел повоевать и стяжал славу умелого бойца на рыцарских потехах. Теперь же весь воинский опыт крестоносца говорил ему: он поначалу недооценил своего противника. В русском воине чувствовался непонятный пока фон Гриппену дар. Его учителя в Риге назвали бы его даром бойца. Есть такие отмеченные Богом люди; благодаря своему таинственному дару они наитием приходят к мастерству, которое к другим приходит через долгие годы обучения и ратных испытаний. Фон Гриппен наблюдал за своим противником и удивлялся. До сих пор все эти язычники, с которыми ему приходилось драться, держали меч, как палку, и дрались им, как палкой. Этот же русский воин обращался с мечом так, будто прошел хорошую школу фехтования. Да и на сам клинок обратил внимание ливонец – меч у русского был не хуже его собственного. Все это были мелочи, на которые в другой раз фон Гриппен и внимания бы не обратил, но теперь, когда его атаки почему-то не приносили успеха, крестоносец вдруг почувствовал смутное беспокойство. И страстное желание поскорее покончить со своим противником.
Он бросился на Ратислава с громким криком, начал рубить мечом, нанося удары с разных сторон. В какую-то секунду наблюдающим за поединком зрителям показалось даже, что противники столкнулись друг с другом. Потом оба поединщика отступили, тяжело дыша. У Ратислава был отрублен край щита. У фон Гриппена порвался ремень правого наплечника, и в белоснежной яке зияла огромная дыра, проделанная острием меча русича.
Ратислав ощутил боль в левой руке. Он посмотрел на свое плечо; из-под кольчуги сочилась кровь. Хейдин оказался прав; щит не всегда может стать надежной защитой.
Затишье длилось всего пару секунд. Фон Гриппен опять пошел вперед. Удары его меча сыпались, как град, но Ратислав отразил их. Все, кроме одного. Последнего, нанесенного сверху и справа. Юноше показалось, что его огрели молотом по голове. Свет померк, земля закружилась перед глазами. Но Ратислав устоял на ногах и, закрывшись щитом, быстро отошел назад, к границе круга.
– Ну что же ты? – с издевкой сказал ливонец. – Вперед!
