Блэки Хол - Sindroma unicuma. Книга1.
Профессор бросил флакончик Стопятнадцатому, и тот на удивление ловко поймал, пробурчав одобрительно, словно сам подивился своей реакции:
- Осталась хватка в старческих руках.
- Будет вам, Генрих Генрихович, - ответил добродушно Альрик. - После чая о старости заговорили! Надо было коньяку налить.
Я переминалась, не зная, куда податься. Сяду в кресло - вдруг сгонят, сяду на диван - вдруг хозяин любит на нем полежать.
Тем временем Вулфу налил чай в красивую фарфоровую кружку с блюдцем и указал мне на свободное кресло. Я, смущаясь, уселась и тут же утонула в черных кожаных недрах сиденья.
- Хороший состав, - сказал Стопятнадцатый, прочитав этикетку на флакончике и надев для этой цели очки, а затем вернул Альрику. Тот взболтал содержимое.
- Говоря о спокойствии, я хотел посоветовать попробовать это, - обратился ко мне профессор, возвышаясь рядом с Генрихом Генриховичем. - Успокоительное средство растительного происхождения. Пятнадцать капель на чашку чая, час крепкого здорового сна, и вы подниметесь бодрой и посвежевшей.
- Спасибо, - промямлила я, растерявшись от неожиданной доброты.
- После того как проснетесь, закончим необходимые анализы и сделаем соответствующие выводы.
- То есть? - смешалась я. Где проснемся? Где проведем?
Альрик накапал из флакончика в чашку и придвинул ее ко мне.
- Выпейте, отдохнете на диване, а потом продолжим.
Я в изумлении смотрела попеременно то на одного мужчину, то на другого. Они выглядели серьезными и шутить не собирались. Неужели мне разрешат запросто забраться с ногами на священный Альриков диван и продрыхнуть на нем... Сколько, сказал профессор? Целый час стеснять сопением обладателя кучи ученых титулов и степеней?
Стопятнадцатый по-своему истолковал мою нерешительность:
- Эва Карловна, вы находитесь под моей защитой. Вам не причинят вреда.
Иными словами, дал понять, что пока буду спать, никто не придет и не сдернет с меня проклятый дефенсор. Альрик тоже понял смысл сказанного и оскорбился:
- Столь низменных предположений в свой адрес мне еще не приходилось выслушивать.
Да ведь я и слова не сказала!
- Ну... это... то есть спать здесь, на диване? - совсем стушевалась.
- Вас что-то настораживает? - спросил профессор.
- А-а... э-э... - протянула я, не зная, что и сказать.
Альрик извлек из диванной ниши подушку и одеяло. Расстелил и приказал:
- Пейте и марш спать.
Начальственный тон растормошил, и я, обжигаясь, большими торопливыми глотками выпила чай.
- Ложитесь, - Вулфу откинул уголок одеяла. - Раздеваться не нужно. Прошу прощения, не подготовился и не успел сменить постельное белье.
Да мы и не брезгливые вовсе, - подумала, разувшись и забравшись на диван. Нас гораздо больше волнует факт нахождения в святая святых великого Альрика, при упоминании имени которого стонет, закатывая глаза, женская половина института.
Профессор подошел к окну и опустил дневную штору, отчего в комнате создался полумрак. Мужчины вышли из комнаты, и Альрик закрыл за собой раздвижные двери.
Я лежала на самом мягком в мире диване, шевелила пальцами ног и вдыхала слабый приятный запах, исходящий от подушки. Представляла, как Альрик оставался ночевать в комнате, заработавшись допоздна в лаборатории, как также лежал и смотрел в потолок, раздумывая над причинами последнего неудавшегося эксперимента, а потом его осеняла идея, и он бежал ее воплощать, наплевав на глубокую ночь за окном. Или стоял у окна и, попивая чай, смотрел на заснеженную улицу, раздумывая над тем, какой научный титул добавить к длинной цепочке имеющихся достижений.
Почему-то мне ни на миг не пришло в голову, что Альрик мог привести сюда женщину. Сама мысль об этом казалась кощунственной и нелепой.
На этом мозг перестал функционировать, раздумья точно отрезало острым ножом, и я уснула.
Это могла быть 25.1 глава
- Что скажешь? - спросил декан у Альрика. Они сидели по разные стороны подоконника.
- Скажу то же самое. Касторский и его компания идут для меня побоку, а вот ее воспоминания о приключениях в подвалах однозначно указывают на нашего жильца. Почему вы не предупредили сразу, Генрих Генрихович?
- Замотался, улаживая последствия пожара. Не до того было. Над нами проверки всех уровней кружили как грифы, требовалось срочно выпутываться.
Вулфу сунул руки в карманы халата и скрестил ноги.
- Будем двигаться маленькими шажками, - начал размышлять вслух. - Нет сомнений, что учащаяся, заблудившись в коридорах, попала в зону Игрека и вступила с ним в контакт. Наш Игрек оказался весьма материальным, обладая, по крайней мере, одной лапой, когтями и шерстью. Насчет издаваемых им звуков я готов поспорить. Возможно, они родились в богатом воображении студентки.
- Стало быть, когда вы присутствовали при его рождении, Игрек не трещал и не мурлыкал?
- Шутить изволите? - усмехнулся Альрик и перевел взгляд на улицу. - На моих глазах он растерзал пятерых, а мне оставил на память множество отметин, - он мотнул изуродованной ногой.
- Жаль, меня не допустили до эксперимента, - прогудел разочарованно Стопятнадцатый.
- И вы расстраиваетесь по этому поводу? - удивился Альрик. - Допуск имелся у специалистов по материальной висорике. У вас не было шансов, уважаемый, - ухмыльнулся он.
Этот разговор был не первым и всплывал нечасто, но регулярно после вылазок в институтские подвалы, во время которых небольшая группа вовлеченных обходила коридоры с мощными прожекторами в поисках обрушений в стенах и погруженных во мрак переходов, меняла перегоревшие лампы и закладывала провалы.
Во время дискуссий Стопятнадцатый неизменно сетовал, Альрик неизменно огрызался, упрекая декана в ребяческой наивности.
Условно Игреком называлось существо, волею судьбы загнанное двенадцать лет назад во время летних каникул в подвальные помещения института после неудачного эксперимента по материализации. Ритуалом вызова руководил последователь и ученик Висбрауна, известнейший ученый-висорик Всеволод Чеботаев, а молодой и перспективный Альрик Вулфу присутствовал в качестве одного из ассистентов.
Легкомыслие чиновников дорого обошлось науке. Простой и несложный, как предполагалось вначале, опыт оброс катастрофическими последствиями: погибшими людьми, обрушившимися лабораториями, занимавшими три подземных этажа под институтскими подвалами, и новым обитателем иномирья, вызванным силой древних символов, слов и кровавого жертвоприношения. Роль жертв исполнили овцы, доставленные с племенного завода.
Сущность, возникшая в центре сложной декаграммы среди бездыханных тел животных, повергла экспериментаторов в благоговейный трепет. У них на глазах в ловушке, очерченной границами, бился кусочек хаоса. Мутный столб поднимался до потолка, образовав огромную воронку. Из эфирной субстанции, исчерчиваемой яркими зигзагообразными полосами, вырывались пыльные завихрения.
