Мария Чернокрылая - Сестра Смерти
Этот день моя персона нагло провела на крыше, то бездумным взглядом смотря куда-то вдаль, то думая о доли своей тяжкой, то рисуя. Последнее, правда, получалось немного криво из-за настроения, в котором я прибывала. Отец беспокоить меня не решился. Вот и правильно. Целее будет. А я что? Я ничего. Нечего было из дочери выращивать "элитного бойца", если сам с ней справится не сможешь. Хотя, это спорный вопрос. Потому что на его стороне магия, которая после вступления в это здание вновь стала мне недоступна. Интересно, это часть обучения или все-таки страх отца? Смешно будет, если второе.
На следующее утро меня наинаглейшим способом разбудили. То есть посверлили мне в затылок тяжелым взглядом, от которого хотелось спрятаться куда подальше. И что я успела такого сделать? Ах да, устроила небольшой скандал. Так я даже ни одной вазы не разбила! В прочем, это напрямую было связано с отсутствием сих предметов интерьера. Но папеньке-то этого знать необязательно. Да, что ни говори, но спасибо ему за привычку ставить ментальный щит с первой же мысли. Иначе, я боюсь даже представить, что бы было.
Подавив желание встать по стойке "Смирно!" (которое я уже больше полугода давлю), я сонно потянулась и обнаружила свое бренное тельце отнюдь не в уже привычной комнате. И даже не на крыше, что было бы весьма реальным, потому что мне не удалось с уверенностью вспомнить, возвращалась ли я оттуда в свою комнату. Вокруг было ничто, которое вновь успело стать весьма непривычным. Даже моей кроватки не было. Интересно, как я сюда попала? Меня мой горячо любимый папа перенес, что ли? Или просто здание, в котором я находилась по его прихоти исчезло? Может, спросить? Не ответит ведь. В последнее время он вообще не отвечает на вопросы, которые не относятся к тому, что мы изучаем. В прочем, отец до начала обучения предупредил об этом. Жаль, что от этого не легче.
Полностью осознав свое местонахождение и даже успев подумать над отстраненными вопросами, я вопросительно посмотрела на отца:
— А что я тут делаю?
— В данный момент ты тут сидишь, — логично предположил он в ответ, еле заметно улыбнувшись.
— Ясненько, — тихо вздохнула я, понимая, что нормального ответа от папеньки нынче не добиться.
— Ты готова наконец-то начать третью часть своего обучения? — серьезно глядя мне в глаза, спросил он, даже не дав времени на подумать на счет того, что на все мои вопросы не может ответить даже Вечность.
— У меня есть варианты? — вопросила я, невинно хлопая глазами.
— Нет, — довольно улыбнулся в ответ отец. Так и думала, что ничего нового не услышу.
— А хоть поинтересоваться, чему Вы, папенька, собираетесь обучать свою бестолковую дочь, можно?
— Если очень хочется. — Как серьезно прозвучало-то. Неужели и вправду ответит?
— Чему же? — поинтересовалась я с неподдельным любопытством.
— О, это будут самые важные для тебя уроки, — многообещающе и загадочно протянул он, присаживаясь на ничто.
Мне стало интересно. Нет, больше, чем интересно.
Спустя некоторое время выяснилось, что папенька собрался учить меня путешествовать по Вечности, находить и создавать тропы, а так же слушать Ее.
Тогда я еще не поняла, что за странные нотки прозвучали в его голосе. Лично у меня после этого сообщения были одни положительные эмоции и ожидание чего-то такого, что раньше было недоступно. Хотелось узнать, каково это — быть Странником. Или хотя бы понять, почему в ничто появляются эти чуть мерцающие серебром тропки.
* * *Обучение проходило долго, очень долго. Кажется, даже дольше, чем тренировки с оружием. На столько долго, что я даже сбилась со счета и просто махнула на все рукой. Было не до таких мелочей. Единственное, что каким-то чудом отложилось в моем сознание — это то, что еще четыре раза успел приключится мой день рождения. То есть мне уже исполнилось тридцать семь лет. Можно сказать, что большую часть своей жизни до официального совершеннолетия в параллели я прожила. Правда, сами дни рождения совсем не отложились в памяти.
Третью часть моего обучения отец разделил на три условные части.
Сначала мне показали все существующие тропы, которых, к моему удивлению, оказалось не много. Как позже мне объяснил отец, потому, что они проходят только в пределах Вечности, объединяя отдельные ее места. По ним ходит только само воплощение Вечности и никто другой о них не знает. Тропы же, которые соединяют времена, миры, реальности и прочее создаются каждый раз новые. Каждый Странник создает свою тропу, по которой проходит туда, куда ему нужно. Из этого я выяснила, что с моим отцом путешественники сквозь Вечность не встречаются.
Во второй условной части мне показали, как нужно слушать Вечность. Как нужно становится Ею. И чего это стоит. Только сейчас я поняла, зачем нужны были те тренировки с оружием и почему отец так меня гонял. Просто для того, что я смогла устоять под этой болью, которая возникает при попытки соприкоснуться с Вечностью. Чтобы я не сломалась и просто не растворилась в Ней без остатка. А еще я поняла, что в тот день, когда отец сообщил мне о третьей части обучения, я была слишком наивной и маленькой. Это было больно. Только тогда я осознала, что такое настоящая боль, когда болит не только тело, но и душа. Невозможно объяснить, что такое сопротивляться чему-то, не имея права ударить в ответ, и в то же время пытаясь не исчезнуть навсегда в чем-то большим, чем ты сам. Невозможно рассказать, что за чувство появляется, когда сквозь твою душу проходят года, времена, миры и… пустота. Вечность. В полной своей силе, красоте и ужасе.
Кажется, я все-таки оставила в этих тренировках частичку души. Ту, которая отвечала за разум, не давала сойти с ума. И еще что-то от сердца оторвалось. Словно вырезали из него тот огонь, который согревал и берег. Наступил невыносимый холод.
Впервые в жизни я осознала на себе фразу, что дни проходят как сплошная пелена, в которой не возможно уловить ничего определенного. Почти каждый день была боль, которая не позволяла даже нормально соображать. Ломала, калечила, терзала, ранила, убивала. И воскрешала вновь, словно прощальным пинком посылая сознание в темноту, которая была желанней всего. Позже отец сказал мне, что это он каждый раз возвращал меня из Вечности, не давая полностью в ней утонуть. А я поняла, чем отличается воплощение Вечности от Нее самой. На следующий день после этого была пустота. Я знала, что уже не сплю и не пребываю в обмороке, но ничего кроме ничто вокруг не было. Меня никто не трогал, давая хоть немного прийти в себя. Пришло осознание того, как же на самом деле мал один день и что такое безвременное пространство, когда даже думать не можешь. Только позволяешь своей душе из рваных клочьев сшить обратно плотное полотно. Вернее, только залатать дыры. На большее времени не хватало. На следующее утро снова Вечность, к которой отец заставлял меня прислушиваться. И снова боль. А после темнота. И так раз за разом. Каждый день время, которое приходилось терпеть боль, увеличилось, не позволяя даже думать о том, что может быть легче. Я почти была сломлена. И этим «почти» я была обязана только тому, что когда-то бегала по утрам круги, а затем, как угорелая, прыгала с чем-либо в руках. Но все же «почти» было настолько мало, что порою приходила подлая мысль о том, что его больше нет, что больше не удастся вырваться обратно, что больше я не смогу даже почувствовать свою душу. Кажется, именно в один из таких моментов я вспомнила, что такое слезы… и почему они помогают жить дальше.
