Евгения Сафонова - Дифференцировать тьму
Действия остро напомнили о моих визитах к невропатологу, но таким образом Морти хотела удостовериться, что больше лекарства мне не понадобятся.
— Порядок. Лод хорошо потрудился. — Когда я посмотрела на принцессу, она довольно кивала. — Ещё пару дней попьёшь укрепляющие настойки, и только. Повезло, что это был хейлаблосфахт… а не лёмун, к примеру.
— Хейлаблосфахт? — переспросила я, сев обратно на кровать.
— Яд, которым тебя отравили. Разрушает мозг, вызывает паралич и внутреннее кровотечение. Коварная штука. Дня исцеления нужно вовремя ввести противоядие, потом излечить повреждённые участки мозга, пока не слишком поздно, а после вывести яд из организма. Как можно быстрее. Иначе рискуешь не умереть, но остаться парализованным… или выжить из ума.
Я вздрогнула, когда представила, что было бы со мной при таком раскладе.
Так вот зачем эта проверка. Действительно, если б мой бедный мозг не вылечили полностью, координация движений наверняка бы пострадала. И если выбирать между смертью и превращением в имбецильный овощ — для меня выбор очевиден.
Если я найду того, кто решил ударить меня по самому главному, самому важному…
— А вот лёмун просто останавливает сердце. Действие отсроченное, но потом умираешь моментально. — Сидя рядом со мной, Морти посмотрела на Лода. Колдун ждал вердикта в кресле, внимательно наблюдая за нами. — Почему вы уверены, что это Артэйз?
— Он единственный, у кого есть повод ненавидеть Снезжану. Лишь сильная ненависть могла толкнуть отравителя сделать это у меня под носом. И он был там, я точно помню.
— У нас нет никаких доказательств, — вздохнула я.
— У нас есть твоё свидетельство. Из всей гвардии Альи лишь семеро используют этот яд для своих клинков, и Артэйз среди них. Мы допросим всех семерых, — Лод провёл пальцем по своим губам. — Поскольку я едва не умер вместе с тобой, это покушение на советника Повелителя. По нашим законам… при расследовании подобных дел на допросах можно использовать пытки.
— Ты что, собираешься их пытать? — вскинулась Морти.
— Я собираюсь заставить их поверить в это. Но Артэйз не позволит, чтобы его друзья пострадали за его преступление. — Губы колдуна, словно подчиняясь движению пальца, растянула усмешка. — Он хороший друг. Этого у него не отнимешь.
— И что дальше ты собираешься делать? Ты ведь знаешь, какое наказание положено за такое.
Лод поднял бровь:
— Мне кажется, или ты не одобришь казнь того, кто едва не погубил твоего хальдса?
— Артэйз рос на наших глазах. И он не хотел убивать тебя. Он просто глупый мальчик.
— Который вот уже второй раз пытался убить слабую беззащитную девочку. А я предупреждал его, что будет, если он ещё раз тронет мои вещи.
— Но ведь всё обошлось.
И я отчётливо поняла, в чём колоссальная разница между мной и Морти. В том, что для меня главное — сам факт покушения, а для неё — исход. То, что всё обошлось. А раз обошлось, почему бы не простить? Даже если убить пытались твоего любимого.
Дать второй или третий шанс…
Она умела прощать. Глупость, подлость, лицемерие, предательство.
И это было одной из тех вещей, что делали её такой прекрасной.
— Он сын одного из великих данов, — продолжила Морти. — Его дед вёл наш народ, когда дроу отступали из Хьярты. То, что он сделал, ужасно, и его нужно покарать, покарать сурово… но смерти он не заслужил. К тому же, — она качнула головой, — его дом никогда этого не позволит.
— Закон есть закон.
— Ты знаешь наш народ. Не когда дело касается человеческой девчонки.
— Это дело касается меня, Морти. Меня. Не важно, хотел он моей смерти или нет. Но ты права, я не хочу, чтобы его дач роптал. — Лод вгляделся в дальний угол, окутанный тенями. — Акке!
Синие глаза иллюранди сверкнули во мраке пару секунд спустя.
— Да?
— У меня есть послание для эмэра Айкатта из дома Рауфгата. Думаю, он уже встал. Скажи, что Повелитель желает видеть его… чтобы ему не пришлось торопиться… положим, спустя десять минут после полуночи.
У дроу я не смотрела на часы. Предпочитала не думать, сколько времени — ведь под горами не было солнца, чтобы напоминать о том, что я сплю днём и бодрствую ночью. И я просто называла время после пробуждения «утром», а время перед сном «вечером»; но напоминание о том, что для дроу полночь была разгаром рабочего дня, звучало довольно странно. Где-то я вычитала, что в Риджии сутки делятся на десять часов, а час — на сто минут, местный час равнялся двум целым и четырём десятым земного, и для дроу день начинался лишь с седьмого часа из десяти, аналога наших пяти вечера…
— Скажи, что дело касается его сына, — продолжил Лод. — Но подробностей не сообщай. Это всё, — иллюранди молча поклонился и исчез, а колдун вновь повернулся к принцессе. — Думаю, Алья это одобрит. Артэйз как раз успеет сознаться, так что эмэр Айкатт подоспеет вовремя.
Я не стала спрашивать, что означает «эмэр». И так догадалась, что некий титул.
— Алья собирает этих семерых в полночь, — напомнила Морти. — Ты считаешь, для признания Артэйзу хватит десяти минут?
— Считаю, — и Лод спокойно кивнул. — Не забывай, я хорошо просчитываю действия тех, против кого вынужден играть.
— Повелитель, — ступив в кабинет, эмэр Айкатт изящно поклонился. Выпрямившись, скользнул взглядом по семерым гвардейцам, задержал этот взгляд на сыне. — Вы звали меня.
Если б я не знала, кто он, — никогда бы не сказала, что отец Артэйза намного старше своего чада. Даже опаловые очи не выдавали возраста. Казалось бы, юный дроу, в бело-красных одеждах, как и мой несостоявшийся убийца. Видимо, родовые цвета их дома…
— Советник, — учтиво поприветствовал Алья. — Да, звал. Видите ли, только что ваш сын признался, что вчера отравил нашу гостью из другого мира, — кивок в мою сторону. — Девочку, невинную и беззащитную. Она выкарабкалась, но с большим трудом. А поскольку Лод был связан с ней клятвой Эйф, Артэйз едва не убил и его.
Глядя на эмэра Айкатта, оторопевшего от новостей, обрушенных на него с порога, я подумала, что не хотела бы сейчас оказаться на его месте.
— Отравил? — слабо повторил дроу. — Как?
— Ранил отравленным кинжалом.
