Сергей Трищенко - Фальшивые лабиринты, или Иллюзия отражений
— Не испортился ли дракомпас? — озабоченно проговорил Юнис, следя за стрелкой.
— Он не знает, куда показывать, — пояснил я. — Здесь собралось столько рыцарей, готовых драться, как драконы, что у него глаза — или чего у него там есть? — разбегаются.
Мы подошли к кузнице. Около нее толпилось несколько желающих разжиться турнирными копьями и шел оживленный обмен мнениями.
— Я никогда не беру из дома турнирного копья! — признался рыцарь с зеленой веткой на щите, подходя следом за нами. — Зачем тащить лишнюю тяжесть?
Кузнец с подмастерьем, пользуясь случаем, драли безбожно.
— Турнирное копье — три золотых! — завозмущался рыцарь с зеленой веткой, узнав цену.
— Не нравится — не плати, — возразил сэр Жеральд, взвешивая копье на руке, — вези из дома...
Намечающийся спор прервал громкий жестяной голос: судья-распорядитель говорил в большой рупор:
— На поле вызываются Рыцарь Серебряного Озера и Рыцарь Золотых Струй...
Парад-алле мы то ли пропустили, то ли подобное мероприятие не входило в традиции турнира.
Рыцари — один в серебряных латах, второй в золотых — выехали из ворот между трибунами, сделали круг по арене, поклонились судейской коллегии, сонмищу Прекрасных Дам в центральной ложе, знатным зрителям, потрясли копьями на манер индейских вождей и разъехались в разные стороны.
По короткому сигналу гонга противники с гиканьем донских казаков устремились навстречу друг другу.
Трах! Трах! Тресь! Тресь! — двойной удар наконечников о щиты и треск ломающихся копий нарушили тишину ожидания и сменились криками восторга и разочарования.
Рыцарский турнир на копьях, по-моему, наименее зрелищное мероприятие: разъехались, съехались — и все. Ну и еще пара ударов: либо два удара копьем, либо удар копьем и удар от падения тела на землю. Вот и все вариации. И ведь смотрят же! — Ничья! — объявил судья-информатор.
— И за такие копья — три золотых? — возмутился сидящий рядом рыцарь с зеленой веткой.
— На поле вызываются Рыцарь Голубой Стрелы и Рыцарь Красного Круга, — провозгласил лорд-сенешаль — так, оказывается, звали судью-информатора.
Интересно, а как они определяют, кому выступать следующему и как предупреждают, чтобы успели подготовиться?
Происходящее на поле перестало меня интересовать, и я принялся рассматривать трибуны, ложи, публику...
ЗА ПРИНЦЕССОЙ
— Принцесса! — прошептал Юнис. Он также оторвался от созерцания валяющихся на поле треснувших копий и лопнувших подпруг, лошадиного и человеческого кала и принялся, подобно мне, осматривать окрестности.
— Где? — механически спросил я, но и сам увидел ее. Принцесса — или очень похожая на нее дама — покидала трибуны в сопровождении высокого рыцаря в алом берете с большим страусиным пером: остальное скрывалось за публикой, виднелась лишь одна голова.
— А может, это не она? — засомневался я.
— Она, она, я сердцем чую! — волновался Юнис.
Дама, между тем, спустилась с трибуны, и кавалер — между прочим, в темно-зеленом с головы до пят! — подсаживал ее на коня, поддерживая стремя. Потом сам вскочил в седло, и они вылетели из ворот стадиона.
Мы быстро спустились вниз, к привязанным у коновязи лошадям и устремились в погоню — пока еще неизвестно за кем, потому что и принцесса могла оказаться не принцессой, и рыцарь... Но кем мог оказаться рыцарь? Уж не драконом ли? Вот уж нелепость — я даже фыркнул от этой мысли и конь завистливо заржал, услышав мое фырканье — рыцарь не может быть драконом... А дракон — рыцарем? — влезла мне в голову следующая мысль и я посильнее пришпорил коня, чтобы скорее выдуло все идиотские мысли набегающим встречным ветром, выбило бы стуком копыт. Вот так мчаться и мчаться — все равно за кем, все равно куда...
— Глядите, глядите! — загалдели мальчишки, сидящие на опрокинутой телеге и пытающиеся рассмотреть хоть что-то через открытые ворота. На стадион их не пускали стражники. Как не достигших шестнадцати лет, должно быть. — Рыцари с турнира убегают!
Сэр Жеральд так полоснул по ним своим тяжелым взглядом, что те покатились в пыль.
Мы пронеслись по улицам и выскочили за городские ворота.
Уходившие от нас не чувствовали за собой погони, они просто спешили куда-то по своим делам, причем торопились так, что стук копыт их коней — а не то, что наших — заглушало свистом ветра в ушах. Мы так бы и догнали их незамеченными, потому что расстояние хоть медленно, но неуклонно сокращалось: наши кони, кони Кубалай-хана, были лучше. Но все испортил Юнис.
— Стойте! — закричал он.
Его крик перелетел через догоняемых, упал перед ними и отразился им прямо в уши. Они оглянулись.
Недобрая улыбка исказила лицо рыцаря в зеленом костюме и он принялся поворачивать коня, одновременно вытаскивая из ножен меч. Дама натянула поводья, прячась за спину рыцаря.
— Стойте! — воскликнул сэр Жеральд.
«Стойте, идиоты!» — хотел добавить и я, но Юнис уже спрыгнул с седла, взмахнул мечом, и...
Я только забыл сказать, что он предварительно присел на корточки. Я еще подумал: не собирается ли он подрезать сухожилия у лошади рыцаря?
Итак, Юнис взмахнул мечом и широким движением заправского косаря выкосил полукруг в зарослях тюльпанов, усыпавших и поле, и обочину дороги. Собрал их, и в его руках оказалась целая охапка цветов.
— Принцесса! — обратился он к даме, падая на одно колено и протягивая ей цветы. — Примите от меня этот ничтожный знак внимания вашему величеству!
Принцесса нагнулась, приняла цветы и спрятала улыбку среди лепестков — добавила к ним бутоны своих губ.
Рыцарь тоже улыбнулся — снисходительно, хотя и немного напряженно.
— За этим вы и гнались за нами? — спросил он, однако не выпуская меча. Я заметил скрытую ошибку в построении фразы, но отнес ее на счет того, что он, видимо, иностранец...
— Мы отправились в дальний путь, чтобы освободить принцессу от когтей дракона, — продолжал Юнис, — но видим, что она свободна... Это вы освободили ее? — обратился он к рыцарю.
Тот не успел ответить. Выступила принцесса.
— Я не принцесса, о мой юный друг, — покачала она головой, — я — герцогиня де Бражелон...
— И она не свободна, — вмешался рыцарь. — Я — герцог де Бражелон, ее муж.
— Растете, ваше сиятельство, — усмехнулся я. — Дюма описывал вас еще виконтом...
Рыцарь подозрительно покосился на меня, но ничего не сказал. Потом улыбнулся и раскланялся — на всякий случай.
— Мосье Дюма — мой старинный друг, — пояснил он. — Оно и видно, — кивнул я. — Хороший человек... —О, да!
