Мария Филиппова - Гшер. Части неделимого
Договорить мне не дал решительно вошедший Ирольталь. Краем глаза я заметила, как эльф презрительно скривился при виде графина в руках вроде как начальника, невозмутимо забрал у Риана "успокоительное" и, не размениваясь на диалог, попросту выкинул посудину в приоткрытое окно. Вирлан только звучно щелкнул зубами и обиженно насупился.
— Нашел время. У тебя там бунт назревает, а ты тут неизвестно чем маешься.
— С чего это вдруг только у меня? — Окрысился Вирлан, грустно рассматривая пейзаж под окном. — Ты, заметь, мое доверенное лицо, так что тебе тоже перепадет общественной любви.
— Ошибаешься. — Может, мне показалось, но в голосе эльфа мелькнуло ехидство. — Я всего лишь секретарь, кукла, за ниточки которой дергает хозяин.
— Угу, с такой марионеткой как ты задушишься скорее, чем подчинения добьешься.
— А что случилось-то? — Подала я голос.
Ирольталь укоризненно нахмурился и под этим взглядом Вирлан неохотно пояснил:
— Луаф всему ученому совету на остатки мозгов накапал, что с позором академии, то есть со мной, пора кончать. Сегодняшний полет некоторых присутствующих приплел как доказательство моей некомпетентности, мол, я даже о здании позаботиться не могу — все от малейшего чиха рушиться, не то, что из учеников что-то путное вырастить. А я им папа родной чтоб воспитывать? Пусть сами выбирают: учителей слушать или лично в библиотеке пылиться, у меня и без них дел полно. — Коленом захлопнув приоткрытую створку окна, Вирлан продолжил: — В общем, старый интриган быстренько все извратил, всю старческую шабашку к себе расположил, и теперь устраивает торжественное переизбрание хозяина этого курятника.
— Вполне логичный результат, между прочим. — Пожала я плечами. — Нечего было столько свободы им давать. Что у тебя вообще за политика управления, а?
— Простая у него политика: — холодно произнес Ирольталь, — подождать пока профессура сама собой вымрет, а там уже новых набирать.
— Гениально. — Присвистнула я. — Шедевр управления, моя в священном ужасе.
Вирлан приподнял брови в мнимом удивлении и невозмутимо произнес:
— И в чем недостаток решения? Жизнь человеческой расы быстротечна. Еще пятьдесят лет и от этого сборища останутся только скабрезные надписи на столах в аудиториях. Я вполне могу подождать.
— А как же те, кто здесь учатся? — Поинтересовалась я. — Сколько уже поколений магов было безвозвратно загублено стараниями этих профессоров?
— Ну подождать еще лет двести. — Спокойно пожал плечами Риан. — Говорю же: человеческий род сменяется очень быстро.
— Ничего себе, быстро. — Передразнила я. — А ты уверен, что доживешь до того момента, когда помнящих Акарэю как позор образования не станет? Тебе четвертая сотня лет, не мальчик уже.
— Нашла чем пугать. — Риан весело фыркнул, перемещаясь с подоконника на второе кресло. — Вспомни сколько лет нашему папаше.
— Кто сказал, что подобное долголетие по наследству передается? Может все как раз наоборот: Эвер за наш счет живет.
— Глупостей-то не говори. — Отрезал Вирлан. — Будь так, мы вообще не родились бы.
— Не факт. Откуда ты знаешь сколько нам жизни отмеряно? Нельзя так легкомысленно к времени относиться.
Меня действительно раздражало легкомыслие Вирлана. Так нелепо тратить одну из самых драгоценных вещей только потому, что его окружают существа, живущие дольше, чем обычный человек может представить и осознать. Да и это презрительно-пренебрежительное отношение к людям… почему-то появилось подозрение, что подобных взглядов Риан мог нахвататься у Магистра Эвера — тот даже на дионов смотрел как на досадную помеху времяпрепровождения.
Вообще у меня сложилось впечатление, что Вирлан, не смотря на прожитые сотни лет, так и остался избалованным мальчишкой, только вместо адекватного мыслительного аппарата получил в подарок слишком дорогую игрушку, окончательно вышибившую остатки серьезности.
Понятное дело, что Магистры с пеленок вертят огромным количеством витара как обычной погремушкой; и запретов-то у них почти никаких нет, потому как нельзя Магов ограничивать в использовании волшебства — погибнут сами и других с собой прихватят. И именно поэтому Ювентаний практически никогда не мешал мне баловаться с магией, только следил, чтобы я уж слишком сильно не заигрывалась, да последствия устранял. Ребенку-то не объяснишь, почему его желание поджечь соседский сад, в котором его злобный смотритель за ухо оттаскал из-за каких-то трех украденных яблок дело неблагородное и вообще незаконное. Ну правда, какое понятие законности, общественно приемлемого и неприемлемого может быть в четыре года? Да даже если и может быть, то только не с таким воспитателем как Таний.
Нет, я ничего плохого не имею в виду. Ювентаний вообще замечательный учитель, только вот взгляды на общественные нормы у него, мягко скажем, несколько отличаются от общей массы обывателей. И это вполне закономерно — прожить столько, и каждые пятьсот лет приспосабливаться к окружающим? Да Тания скорее разорвет, чем он свою свободолюбивую натуру в навязанные кем-то там рамки загонит. И нас он воспитывал соответственно, только если меня он все-таки за провинности гонял, то Вирлану в детстве этого явно не хватало. Вполне правдоподобно, что Ювентаний вообще мог забыть о необходимости жестких мер при воспитании, но потом-то, когда Риану уже за первую сотню перевалило, мог он ему в воспитательных целях по шее надавать? Хотя, если учесть все что я слышала о юношестве Вирлана — вряд ли бы это помогло. Оставалось надеяться только на то, что со временем Риан сам образумится, но чуда явно не случилось. Обладая невероятной силой, довольно значительной властью и непомерным гонором Вирлан по сути так и остался обалдуем с редкими проблесками разумности.
Это его, а не меня нужно было в мир Валерии закидывать — вот уж точно замечательная прививка от самомнения. До сих пор как вспомню это удушающее чувство в первые месяцы, когда магия покидала меня, так страшно становится. И это ощущение пустоты напополам с безысходностью, когда ждешь неизвестно чего, а время летит настолько быстро, что понимаешь: за тот месяц пока апатия грызла изнутри можно было от неё избавиться, а не увязать с каждым днем все глубже и глубже. Только вот дни сливаются в единую серую полосу и, очнувшись от сомнамбулического состояния, с удивлением осознаешь — пролетел семестр, и сессия подходит к концу. Мелочный пример, конечно, только пока жизнь проходит мимо исключительно подобные незначительные факты, и составляют существование. На нечто большее просто не остается ни сил, ни желания. А Вирлан явно не понимает от чего отмахивается как от надоедливой мухи. Пол века для него все равно, что неделя…, да даже драконы ценят каждый миг и не растрачивают монеты дней просто так при их-то запасе этой валюты!….
