Ирина Якимова - Carere morte: Лишённые смерти
— Лира, ты не откажешься сыграть сегодня роль приманки?
— Хорошо, — охотница успела перехватить его взгляд. Вслед за охотником увидела дрожание своей руки, придерживающей сложенный арбалет у пояса.
"Он заметил! Чёрт, чёрт, чёрт!"
Всю дорогу Лира шёпотом ругала себя. Перед Бовенсом она всегда старалась держаться: пост главы Севера тот принял три года назад от её отца, и в его присутствии в последней из Диосов всегда просыпалось желание доказать, что она не посрамит память родителей…
Охота. Лира не слышала дыхания того, кто шёл за ней. Только от ледяного взгляда Бездны ломило затылок. Вампир следовал за охотницей шаг в шаг. Всё ближе, ближе… Лира заставляла себя глядеть на маленькую далёкую звездочку единственного непотушенного фонаря в конце улицы, но то и дело скашивала глаза на окна домов, надеясь заметить в зеркале стекла отражение тонкой длинной тени, преследующей её. Мама говорила, исполняющая роль приманки должна доверять группе: не оборачиваться, не останавливаться, не бежать, провоцируя преследователя, не стрелять первой. Но Лира не могла полностью довериться таящимся где-то поблизости охотникам, и это злило её.
"Не ускоряй шаг. Теперь уже скоро развязка. Но первый выстрел не мой. Не мой…"
Взгляд из темноты пронзал копьём, почти невыносимой болью. Почти… Можно сделать ещё шаг. И ещё…
Тихий свист арбалетной стрелы. И охотница избавилась от копья взгляда вампира. Теперь можно вздохнуть, повернуться.
Carere morte был силён, но молод, глуп. Он едва обратил внимание на попавшую в тело стрелу, попытался преобразиться. Мгновение Лире казалось, что ему это удастся: поднявшаяся с невидимого в черноте ночи тротуара тень охватила его фигуру, но продержалась недолго. Вампир ринулся на Лиру, ещё не поняв, что перед ним также служитель Ордена, и отшатнулся от взгляда хрупкой девочки. Вторая стрела Бовенса ударила его в сердце, и он рухнул на камни, едва не зацепив охотницу.
Родерик, подойдя к нему, достал склянку для сбора крови.
— Нашим учёным, — зачем-то пояснил он Лире.
— Я знаю об исследованиях Морено, — буркнула девушка, отступая.
— Всё-то ты знаешь, — он передал наполнившуюся склянку Агнессе. — Ты готова провести ритуал?
— Я… — Лира вспомнила глаза Тессы. — Нет.
Склянка с чёрной в ночной тьме кровью очутилась у неё в руках. Лира отправила её в сумочку к пузырькам со святой водой и ухмыльнулась такому соседству. Агнесса привычно ассистировала Бовенсу, и закончили они быстро. Скоро охотники продолжили рейд.
— Тебе тяжело? — осторожно, пока не видел Бовенс, Агнесса коснулась руки подруги. — Может, тебе возвратиться домой, отдохнуть?
— Нет, что ты. Всё в порядке, — машинально ответила та. Так её учили.
— Тебе всегда тяжело после уничтожения carere morte.
— Убийства.
Агнесса нахмурилась:
— Не переиначивай слова. Это не убийство.
— А что это? Весёлая игра?
— Если б они умирали как люди, можно было б назвать это убийством. Но они… сгорают в пламени собственного проклятия. Они не люди, и это не убийство.
Лира вздохнула:
— Так себя утешают слабейшие из охотников.
Подруга вспыхнула, но, через секунду овладев собой, спокойно улыбнулась:
— Хорошо, пусть убийство. Но, Лира, зачем же ты вступила в Орден убийц?
— Я была только послушна воле родителей.
Агнесса звонко, дружески рассмеялась, затормошила её как ребёнка:
— Лира, не дуйся! Ты бы хотела, чтобы этот вампир убил тебя? Ну же?
Лира хмурилась и отбивалась, но, оттаяв, улыбнулась:
— Я всё объясню тебе. Позже.
В Академию они возвращались как подруги. Родерик, попрощавшись, ушёл вперёд, торопясь к Латэ с докладом. Девушки же, оказавшись на территории Покрова, пошли медленнее, будто прогуливались. Колонны деревьев парка отливали серебром в лунном свете. Шепот их листвы казался Лире похожим на шуршание сворачивающейся в огне бумаги, на шипение сгорающей свечи.
— Ты обещала мне объяснить, — тихо напомнила Агнесса.
— Только сначала скажи, что ты сама думаешь.
— Я думаю, что ты чересчур упиваешься своим страданием. А если говорить о вампирах, я верю клятве, которую произнесла при посвящении, каждому её слову.
— Значит, "проклятие, пришедшее пожрать мир"?
— Да. А ты попробуешь возразить?
— Когда мы убиваем carere morte, мы уничтожаем их души. Полностью, безвозвратно. Они в этом мире единственные погибают навсегда, понимаешь?
— Этот путь во тьму — их выбор.
Лира отчаянно замотала головой:
— Не понимаешь… Этот путь, во тьму, не единственный их выбор.
Она замолчала, чувствуя, что нужно дать теперь сказать охотнице. Агнесса неуверенно проговорила:
— Какая-то ересь. От кого ты наслушалась такого?
— Он не может быть единственным, просто не может. Потому что это безнадёжность. Такого не бывает, не должно быть в мире! Нас учат, что спасение для carere morte невозможно, и учителя не правы. Потому что если они правы — всё бессмысленно! Души вампиров не мертвы. Просто carere morte ближе, чем мы подобрались к краю Бездны. И мы толкаем их туда — в Бездну, в пустоту, а должны бы протянуть руку, помочь… Мы губим их, не проклятие! Они творят в этом мире меньшее зло, убивая нас.
Лира видела, в глазах девушки сверкнуло понимание при первых её словах, но скоро эта искорка начала гаснуть. Когда она закончила, Агнесса сокрушённо пробормотала:
— Но ведь нет ничего в мире, что могло бы спасти их!
— Если мы чего-то не знаем, это не значит, что этого нет.
Охотница встряхнула головой, будто избавлялась от дурмана, засмеялась:
— Значит, и в Бездну ты также веришь?
— Да, — твёрдо ответила Лира, не обращая внимания на её смешок. — Да, и в Бездну я верю. Также.
"Она реальна. Также реальна, как тень от солнца, как отражение в зеркале. Ты чувствуешь её прикосновения? Они ледяные. Они достигают твоих чувствительных струн и распространяются по ним. Они замораживают твои нервы — и ты больше не чувствуешь ничего: ни страха, ни сомнения. Остаётся лишь любопытство — равнодушное, ледяное, как всё вокруг: что будет, если я загляну чуть дальше? Когда ты жжёшь свечу и бездумно следишь за гостьями-тенями, носящимися по стенам, когда ты склоняешься над тёмным зеркалом и пугаешься там, за стеклом, другого человека, и боишься осознать, что этот другой — ты и всегда был в тебе, когда ты видишь край обрыва и замечаешь за ним в прозрачном воздухе тонкий ажурный мост, сотканный из света — тогда ты чувствуешь: Она рядом. В этом мире. Она заполняет его. Её пустотой здесь полно всё. Но она ускользнёт из твоих рук, спрячется от твоих взглядов: не коснуться, не придать ей форму и плотность, не извлечь… Не уничтожить! Она здесь правит. Ей здесь принадлежит всё. И мы мечемся, нанизанные на иглу её мыслей".
