Ричард Адамс - Чумные псы
Мистер Пауэлл изо всех сил попытался прикинуться заинтересованным.
– И вы дали ему такое заверение?
– Разумеется, нет. Как можно? Мы как-никак ученые, политика не наше дело. Мы должны выполнять свою работу, а не плясать под дудку всяких там Вестминстеров и Уайтхоллов.
– Так ведь они же нам деньги дают.
Доктор Бойкот решительно отмахнулся от этой тривиальной мысли:
– Это тут ни при чем. Чтобы мы могли делать свое дело, кто-то должен находить для нас деньги. С таким же успехом можно сказать, что Вестминстер и Уайтхолл финансируют ассенизационные работы.
– Так они и финансируют – хотя бы некоторую часть.
Доктор Бойкот прошил мистера Пауэлла укоризненным взглядом, после чего продолжил:
– Ну, ладно, насколько я понимаю, больше всего в министерстве расстроены из-за того, что им вообще пришлось признать, что у нас проводятся исследования чумы, да еще по заказу Министерства обороны. Разумеется, эта информация считалась секретной. Никто об этом не должен был знать – даже вот вы, к примеру, не должны были.
– Да я и не знал – почти что.
– Я так и не пойму, как они об этом пронюхали, – заметил доктор Бойкот, – но уж теперь газеты выжмут из этой ситуации все, что смогут, я полагаю. Да, кстати о газетах. Я договорился о встрече с этим типом из «Оратора», Драйвером, завтра в три часа дня. Попрошу вас тоже при этом присутствовать. При разговоре с таким человеком всегда нужен свидетель, на случай, если он потом переврет мои слова.
– Хорошо, шеф, я понял.
– Да, так вот, касательно проекта, про который я вам начал говорить, – продолжал доктор Бойкот. – Работа большая, на американские деньги, – тоже, разумеется, для оборонного ведомства. Здесь установят очень большой холодильник, внутри которого создадут условия, приближенные к тундровым или степным, неважно. Поставим там ветродуй и устроим что-то вроде бурана. Условия Заполярья, сами понимаете. В глубине будет находиться какое-нибудь укрытие и пища, а вести туда будет транспортер обратного хода, по которому подопытные животные должны будут покрыть расстояние от тридцати до шестидесяти миль, чтобы добраться до цели. Можно придумать и другие препятствия – возбудители страха или что-нибудь в этом духе. Об этом мы пока еще окончательно не договорились, однако…
– А какие именно подопытные животные, шеф?
– По всей видимости, собаки. Они лучше всего подходят. Что касается измерений…
Мистер Пауэлл прикрыл глаза. Его пошатывало, голова кружилась. Он начинал понимать, что ему сильно не по себе. Попытавшись опять сосредоточиться на том, что говорит доктор Бойкот, он вдруг услышал снаружи короткую пулеметную очередь. Вздрогнув, он подался вперед и выглянул в окно: подручный Тайсона, мальчишка Том, нес из сарая-подсобки ведро овсянки и развлекался тем, что волок деревянную шумовку по листу рифленого железа, которым была залатана стена.
– Так вот, Стивен, что касается измерений… Мистер Пауэлл собрался с духом:
– Я… я… этого… того… как вы думаете, шеф… ну, дело в том, что… послушайте, вы не могли бы поручить это кому-нибудь другому? Понимаете…
– Кому-нибудь другому? – озадаченно переспросил доктор Бойкот. – Что вы хотите этим сказать?
– Ну, я сейчас не могу объяснить, только… – Мистер Пауэлл спрятал лицо в ладонях. Потом, подняв глаза, проговорил: – Я, наверное, еще не совсем поправился. Я хотел сказать… ну, то есть…
К своему ужасу, доктор Бойкот увидел – если только ему не показалось, – что глаза мистера Пауэлла полны слез. Доктор Бойкот поспешно заговорил:
– Ну, ладно, ладно, давайте пока оставим этот разговор. Вернемся к нему попозже. Пока займитесь своими обычными делами. Кстати, пока вас вчера не было, Эврил закончила с этим аэрозолем. Совершенно безнадежная штука – вторую группу кроликов тоже пришлось полностью уничтожить. Понятия не имею, как они собирались предлагать такую халтуру на продажу. Отняли у нас кучу времени. Мы им, разумеется, выставим счет за кроликов. Ну что ж, если до тех пор не увидимся, жду вас завтра в три часа дня.
В тисках тумана и голода Шустрик разыскивал лиса, блуждая по холмам и скалам сна. Лил холодный дождь, и дважды, когда Шустрик оказывался на гребне холма, перед ним на мгновение появлялась, но тут же исчезала знакомая фигура седого человека с палкой, в плаще и желтом шарфе.
– Ну-ну! – говорил Шустрик вслед исчезающей фигуре. – Так я и побежал за тобой! Ты кажешься настоящим, но это не так. Мне надо отыскать лиса, иначе мы умрем в этих ужасных холмах.
Шустрик дернулся и взвыл от ужаса.
– В чем дело? – сердито проворчал Раф, очнувшись от сна. – Чего ты орешь как резаный?
– Ох, Раф! Мне такое приснилось! Прости, это, наверное, от голода. Мы уже больше трех дней ничего не ели – ни гусеницы, ни жука…
– Знаю. Ну и что с того? Три дня, четыре дня… Спи! Не знаю, как тебе, а мне хочется хотя бы поспать спокойно.
– Я бы что-нибудь съел, Раф. Ну хоть что-нибудь. Ну хотя бы…
На Шустрика вновь нахлынула голодная летаргия и как бы придавила его своей мягкой, тяжелой лапой. Он спал и видел во сне собачий блок и табачного человека, а проснувшись, обнаружил, что во сне забился под Рафа чуть ли не наполовину.
– Лодо, – пробормотал Шустрик. – Да, это была Лодо…
– Ты это про ту суку с висячими ушами? От нее постоянно несло паленым.
– Да, она рассказывала мне…
– Что?
– Помнишь, она рассказывала, что белохалатники заставляли ее дышать каким-то дымом, вроде того, что у табачного человека. Они надевали ей что-то на морду, чтобы она дышала только этим дымом.
– Ну и что?
– Сперва он ей не очень нравился, но потом ей все больше и больше хотелось дышать им.
Раф повернул голову, пытаясь выкусить блоху из своей мохнатой шерсти.
– Так и мы, – сказал Шустрик. – Когда нас здесь больше не будет, когда мы не будем больше голодать и мерзнуть, когда все кончится, нам захочется обратно.
– И когда же это?
– Когда умрем.
– Если умрешь, то уж умрешь. Спроси у лиса. Сверху из заполненного туманом ущелья донесся грохот камешков и цокот овечьих копыт. Два-три камешка покатились в пропасть и стукнулись о землю далеко внизу.
– Мухи на оконном стекле, – сонно пробормотал Шустрик. – Смотреть, конечно, не на что, но им никак не пробиться через стекло. Не то чтобы очень уж сильные, но куда сильнее нас. Как черное молоко…
– Черное молоко? Где оно?
– Оно было в такой яркой плошке, которая стояла на потолке. Очень хитрая штука. Долго нельзя было на него смотреть, иначе оно закипало. А потом, понимаешь, дождь, он остается в небе, покуда людям не захочется, чтобы он упал вниз. Если дождь останется, то отчего бы не остаться молоку? Или Кифу? Я думаю, Киф не умер. Так что в черном молоке нет ничего удивительного.
