Ирина Сыромятникова - Алхимик с боевым дипломом
— Говенный городишко, — суммировал Пит первые впечатления. Из зеркала на него смотрел могильщик Гуго, новый образ на ближайшие месяц — два.
— Чем же? — немедленно встрепенулась волшебница (ей провинциальные города нравились).
— Воруют. На дверях замки, на витринах — решетки, нищие на каждом углу, и это в провинции!
— Ты просто на западную окраину тележку не возил.
В бытность циркачом Пит продавал с лотка билеты и сувениры.
— А что там?
— Беженцы, о которых предупреждал координатор. Живут в бараках при прядильной фабрике.
Что значит присутствие такого контингента в городе, оба знали на множестве поучительных примеров.
— Схожу-ка я, потолкаюсь среди них, — решился Пит.
— Будь осторожен — побьют.
— Не впервой!
Лаванда одернула коричневое шерстяное платье, доставшееся ей от прототипа — мисс Табрет (когда-то пряжа из Септонвиля хорошо продавалась), и попыталась оглядеть себя в крохотное зеркало.
— А я начну с рынка, — решила она.
Это только кажется, что искать в незнакомом городе глубоко законспирированную группу — дело безнадежное. Любая деятельность, выходящая за рамки интересов среднестатистического обывателя, прослеживается достаточно легко, были бы рядом внимательные глаза. Конечно, работу осложняло отсутствие поддержки властей, но для шпиона подобная ситуация скорее норма, чем исключение (не раз и не два Лаванде Килозо приходилось проникать в сокровенные человеческие тайны буквально по волшебству — слыша обрывки фраз, читая выражения глаз, наблюдая за позами и жестами). Под личиной мисс Табрет ходить по городу и слушать разговоры было очень просто — на эту серую мышку никто не обращал внимания, но для получения результатов таким методом требовалось время. Лаванда наслаждалась.
Внешне благополучный Септонвиль действительно оказался мутным местом. Прядильная фабрика, дававшая работу и своим, и приезжим, недавно сменила хозяина и закрылась (якобы на реконструкцию), на улице оказалась масса народа, к праздности и нищете не привыкшего. Отдельной статьей шли беженцы, среди которых не было краухардских старожилов — люди поселились в предгорьях в период относительного спокойствия и, едва Сумеречный Край начал оправдывать свою репутацию, в панике ломанулись прочь. В Септонвиле оказались те, кто один раз уже не сумел принять обычаи новой родины, по глупости либо из гордыни, а теперь снова остался ни с чем. Маленькая колония переселенцев жила безадресной обидой и горечью несбывшихся надеж, а, как известно, желающий быть обиженным — будет им.
— Сажать можно через одного, — мнение Пита об обитателях фабричных бараков было однозначным, — либо воруют, либо — брагу гонят, либо еще какой фигней занимаются. Про «надзор» там вообще слыхом не слыхивали, правда, с Источником почти никого нет.
Но армейское начальство не интересовала преступная деятельность как таковая, единственной целью агентов был запретный ритуал. Как же вычленить из общей кучи нужный след?
— Горожане живут своей жизнью, — Лаванда машинально тискала в руках вышитую бисером сумочку, жест обиженной старушки получался у нее все лучше, — проблем стараются не замечать. Нельзя сказать, что кто-то запуган или страдает. Полиция и «надзор» отлично экипированы, дисциплина на уровне. Не знаю пока, что здесь затевается, но это нечто должно иметь весьма странную форму.
Пит кивнул.
— Что-то, до последнего момента вполне легальное.
Мисс Лаванда мечтательно вздохнула — она любила загадки. Близость врага будоражила нервы, нелюбимое большинством белых чувство придавало ее мыслям остроту алмазной паутины. Божественно!
— Координатор сказал, что ритуал подразумевает жертвоприношение черных, — задумчиво проговорила шпионка, еще не зная, куда заведут ее рассуждения, — а эта публика табором не селится. Похищать людей заранее — слишком рискованно. Где они найдут столько бойцов, чтобы справиться с полудюжиной буйных психов?
— Действительно, — Пит отлично представлял себе, что такое содержать в плену черного, и не одного.
— Надо искать организованные группы. Может, какой-то эмпат пользуется популярностью у черных? — среди Искусников всегда было аномально много подобной публики. — А еще, надо выяснить, много ли здесь детей и подростков, не прошедших Обретение — все-таки, Краухард близко. Не выцеливают ли они молодняк? Ах, как жаль, что в «надзоре» крот! Придется выкручиваться самим.
И вновь началось хождение по улицам, менее ухоженным, чем прежде.
Да, черные — индивидуалисты, но при этом каждый из них в курсе, сколько ему подобных живет поблизости (имен может не знать, но степень владения магией и общественный статус укажет безошибочно). Достаточно найти кого-то одного, заплатить и дело — в шляпе. Так рассуждала мисс Лаванда, не спеша, впрочем, войти ни в первую, ни во вторую приглянувшуюся ей дверь — обращаться к дорожащим своим статусом магам было рискованно. Для начала надо выяснить, какое влияние имеет на местных продажный офицер НЗАМИПС, иначе беспринципные типы ее немедленно сдадут, причем, даже не за деньги.
А еще лучше — расспросить обо всем подвыпившего болтуна, который выдаст нужную информацию, и даже не запомнит, что и кому говорил. Для работы с таким клиентом нужно было отыскать приличное, но не слишком дорогое заведение, работающее допоздна. Возможностей — море!
Положившись на шпионскую удачу, Лаванда бродила в образе горожанки и зорко поглядывала по сторонам.
Внезапно, за ее спиной раздался топот множество ног, едва не сметя мнимую мисс Табрет, мимо пронесся мальчишка лет двенадцати в потрепанной форменной курточке, мелькнуло бледное лицо с торжествующей ухмылкой. Для того чтобы понять, какой именно Источник освещает его путь, ритуалов не требовалось. За черным, с возмущенными воплями, гналась целая толпа детей, не очень, впрочем, старающихся догнать свою жертву (Лаванда готова была поставить годовое жалование на то, что криками дело и ограничится). Неужели — след? Отметив, в каком направлении унеслась галдящая орава, леди-шпион широкими зигзагами начала выбираться туда же.
Следующая встреча напарников состоялась в кустах акации, под которыми мнимый могильщик Гуго якобы спал. Мисс Лаванда выглядела встревоженной.
— Знаешь, Пит, это дело начинает дурно пахнуть, как бы нам не облажаться.
Мужчина постарался стряхнуть сонливость — на его памяти Лукавая Килозо еще ни разу не паниковала.
— Выкладывай, что ты там откопала.
— На окраине — частный приют, тут вообще очень много чего существует на пожертвования. Из пятидесяти детей восемь — черные, мальчики двенадцати-тринадцати лет.
