Виталий Сертаков - По следам большой смерти
Пока что трудности преодолевались на общем энтузиазме…
Пришлось изменить первоначальные планы и уйти далеко в открытое море. Ночью ползли малым ходом, чтобы шедший впереди заградитель успевал выбрать линь. Эсминец со своей шестиметровой осадкой раз двадцать подвергался серьезному риску, однако, невзирая на все тревоги, на мель ни разу не сел. Навигационное оборудование бездействовало. Два катера шли в паре кабельтовых от "Клинка", они сообщали о неожиданных препятствиях и вели непрерывное наблюдение за берегом.
Коваль почти всё свободное время проводил в своем зверинце. Уже ни для кого не было тайной, что президент взял на борт страшных хищников, пожиравших каждый день по несколько свиней. "Маленькие друзья" выросли и каждое утро затевали отчаянную возню. Выпускать их одновременно Артур не решался. Он оседлывал драконов поочередно и летал по ночам. Даже если среди команды и имелись вражеские шпионы, они уже не успели бы доложить своему хозяину о секретном оружии…
Взмывая на красном черве над кормой, Артур по-мальчишески захлебывался от восторга. Черное небо и черная вода вертелись волчком, меняясь местами, соленые брызги оседали на щеках и проникали за шиворот, огни корабля сливались в радужный хоровод. На миг ослабишь внимание, не уследишь - и окажешься в воде, потому что этой твари всё равно, лететь или плыть…
Китайские драконы вели себя совсем не так, как привычная президенту Катуника. Эти сгустки мышц кипели от ярости и успокаивались, когда сил оставалось лишь на то, чтобы отыскать эсминец и рухнуть на палубу. Их холерическая натура требовала драки, они жили, как акулы, ни на секунду не оставаясь без движения. В полете Артуру приходилось использовать специальную упряжь, но всё равно он так и не смог приучить своих подопечных нести седока вверх головой.
Даже возвратившись в свои стальные клети, они не прекращали бесконечного движения. Они почти не грызлись между собой, хотя бы потому, что в стае не было лидеров и не было самцов. Китайцы вырастили драконов из какой-то породы бесполых червей. Единственным лидером становился тот, кто кормил малышей своей кровью.
Не считая тайного лидерства вездесущего Настоятеля…
Артур признавался себе, что его с каждым днем всё сильнее гипнотизирует общество крылатых бестий. Ежедневно он проводил учения с командой, читал лекции по истории и основам техники, вел классы по русскому чистописанию, но мысленно оставался там, в кормовых трюмах…
Ни с одним животным он не ощущал столь плотной ментальной связи. Каждый из драконов обладал несомненной индивидуальностью, но иногда они соскакивали на общую волну, особенно когда Коваль решился на массовые полеты. Сначала он выпускал их по двое, затем по четыре, и, наконец, пришла ночь, когда он решился запустить в небо всю стаю. Во время ночных маневров адмирал Орландо в приказном порядке отправлял всю команду в кубрики, снаружи оставались только вахтенные, но даже им запрещалось покидать укрытия.
Управляемое безумие…
Это было самое точное определение, которое Артур смог подобрать. Летучие твари безоговорочно подчинялись, но делали это со снисходительной уверенностью хищников, сознающих свою неуязвимость. Они разлетались в стороны на десятки миль, собирались по трое или все вместе, легко ныряли, проходя под днищем миноносца, и выпрыгивали из воды, как дрессированные дельфины.
Они скучали по драке, и хозяину приходилось с каждым разом наращивать нагрузки, чтобы усталостью заглушить в них жажду разрушения. А еще ему приходилось постоянно следить, чтобы маленькие друзья не прогрызли обшивку корабля и не угробили всю экспедицию раньше времени. Специально для того, чтобы рептилии стачивали непрерывно растущие зубы, на борт были загружены десятки дубовых бревен. Коваль только и успевал выкидывать за борт труху. Но самое тяжелое началось, когда разведка засекла на горизонте полосу желтых туманов.
Красным червям предстояло несколько суток безвылазно просидеть в душных трюмах.
– Ползущие горы мы прошли… - Орландо водил пальцем по карте. - Теперь придется законопатить все щели, команды загнать вниз и… И вся надежда на твою вакцину!
Несмотря на обещанную безопасность, Коваль подошел крайне осторожно к приготовлению снадобья. Надев маску и толстые перчатки, он лично возглавил битье ампул и разведение лекарства водой. Орландо с гордостью демонстрировал успешную работу корабельного опреснителя. Было решено развести первую партию лекарства один к ста и опрыскать ею верхние палубы всех судов, участвующих в походе. Когда стало очевидно, что никто из команды не заболел, моряки осмелели и уже без дрожи проходили процедуру обязательного обтирания перед заступлением на внешние вахтенные посты.
Единственными, кто мог пострадать от вакцины, были черви. Их искусственно созданная ДНК была бы разрушена в считанные часы…
Рано утром эскадра обогнула мыс Сен-Матье и вошла в Бискайский залив. Впередсмотрящему на заградителе показалось, что вместо солнечного восхода наступили вечные сумерки. Вода изменила цвет, вся поверхность моря до самого горизонта покрылась мелкой ядовито-кремовой ряской. Под поверхностью водорослей шустро перемещались косяки неведомых рыб. Пока что они не пробовали корпуса на прочность и не пытались выскочить на палубы. Туман клубился, точно гигантский спрут. Береговая линия стала нечеткой, а затем и вовсе пропала.
– Да, пива на всех мы бы не запаслись, - задумчиво посетовал Орландо, пытаясь в бинокль разглядеть просвет в волнующемся желтом мареве. - Немцы говорят, сеньор президент, что сюда залетают и Железные птицы…
– Готовьте пушку!
Обстановка изменилась уже после первого залпа. Туман никуда не делся, но матрос с башни передал, что большой косяк рыбы, преследовавший эсминец по левому борту, мгновенно ушел в сторону.
На все вспомогательные суда передали команду выстроиться в кильватер. Впереди остался только заградитель с глубиномером, на нем имелось собственное водометное орудие.
Четверть часа спустя в бежевой паутине на поверхности волн появились разрывы. Вакцина начала свою убийственную работу - мутировавшая растительность погибала, разлагаясь на глазах. Адмирал приказал стрелять короткими залпами через каждые двадцать минут. Пушку катали от борта к борту, поливая море с той стороны, где наблюдателям казалось, что они видели прыгучих рыб.
Когда наступила ночь, из верхних иллюминаторов начали выкидывать куски горящей пакли. За кормой флагмана на десятки кабельтовых растянулись два феерических огненных веера. На катерах зажглись прожектора; четыре луча неустанно бороздили воздушное пространство, путаясь в низких моросящих тучах. На второй день у многих матросов подскочила температура, начались резь в глазах, понос и галлюцинации. На третий день в лазарет слегло больше восьмидесяти человек.
