Вольфганг Хольбайн - Повелительница драконов
Когда Талли подняла лицо и стала его освобождать от волос Ангеллы, дракон был над ними. Как демон из кошмара, парил он над планером и чуть позади него — покрытая черной чешуей тварь, блестящая, как лаковая кожа, с двумя всадницами, смешно прижавшимися к его шее. Когда чудовище взмахнуло крыльями, планер заплясал на ветру, как лодка в ураган.
— Каран! — заорала Талли. — Сделай что-нибудь!
Она на это не рассчитывала, но Каран действительно отреагировал на ее мольбу. Когда гигантские крылья дракона хлестнули по воздуху в очередной раз, планер не провалился вниз, а, будто деревянная птица, ухватившая штормовой поток, сделал мощный рывок вперед и вверх и прямо перед чешуйчатой головой чудовища взмыл ввысь.
Гневный, невероятно громкий крик ударил Талли в уши. Бесконечно короткое и бесконечно ужасное мгновение они находились на одной высоте с драконьей головой величиной с повозку. Талли ощутила зной и смрад. Воняло серой, горелым мясом и гнилью. Она увидела крошечные злобные глаза чудовища и огромные по сравнению с ними зубы, острые и черные, как отшлифованные угли.
А потом появился огонь.
Все произошло так быстро, что Талли не увидела, что сделал дракон, хотя секунду она смотрела прямо в его гневно разинутую пасть. Вдруг ночь сменилась ослепительным, всепожирающим пламенем. Мучительный жар коснулся лица Талли.
Она слышала крики Ангеллы и Карана, сама закричала от боли и попыталась поднять руки к лицу. Она почуяла запах горящей древесины планера и ужасную вонь сожженных волос. Планер неудержимо заваливался набок. Неожиданно небо над ними наполнилось ярким светом, а затем ревущим всепожирающим огнем.
Казалось, огонь охватил даже облака. У Карана горели волосы. Ангелла скрючилась от боли, а Веллер сжался и закрыл ладонями лицо. Его рубаха тлела.
Злобный крик дракона снова разорвал воздух. И Талли среагировала не думая. Ее рука без ее участия скользнула к поясу, нащупала прохладный тяжелый металл и сомкнулась вокруг него. Огромная голова дракона поднялась и склонилась над ними, раскрылась пасть и…
Талли оказалась быстрее дракона на долю секунды. Тонкая, до боли яркая молния пронзила ночь, прожгла дымящийся след на покрытой черной чешуей шее чудовища и взорвалась в его плече.
Правое крыло чудища охватило пламя. На мгновение Талли показалось, что она разглядела под черной шкурой скелет, напоминавший скелет исполинской летучей мыши, пронизанный раскаленными белыми и красными линиями. Затем крыло монстра, имевшее размеры корабля, вспыхнуло.
Крик дракона был полон невыносимой боли, вырвавшиеся из его пасти, в тысячу раз более жаркие, чем огонь оружия, языки пламени ударили мимо, далеко от планера. Ударная волна развернула планер, будто невидимой дубиной, однако Талли увидела, что дракон изогнулся от безумной боли, махая горящим крылом, что обе всадницы вдруг потеряли опору и упали: одна на огненный ковер, другая вниз, в бездну, тут же поглотившую ее. На миг Талли показалось, что она слышит пронзительные крики умирающих.
Затем чудище и рукотворная птица одновременно понеслись в бездну.
Талли так и не узнала, кто выиграл смертельную гонку. Лес кинулся ей навстречу. «Быстро, слишком быстро», — было ее последней мыслью… Потом гигантский кулак ударил по планеру и разбил его в воздухе.
— 2 —
Была все еще ночь, когда Талли очнулась. По крайней мере, было темно. У нее в голове пронеслись самые сумасшедшие мысли. Она ощутила облегчение от того, что жива, затем ее сразу охватил вполне реальный страх, что это вовсе не так и что тьма, окружавшая ее, — это тьма смерти. Потом она почувствовала боль. Талли чуть не теряла сознание из-за того, что что-то давило на правую половину тела, к тому же она ощутила вкус крови во рту. Значит, она жива. Мертвые не чувствуют боли — по крайней мере, она на это надеялась.
Ей казалось, что она видела совершенно нелепые картины, имевшие, тем не менее, что-то ужасающе реальное, — это было горящее небо, с которого падали пылающие предметы: дракон, еще один, деревянная птица, потом ее собственное лицо, увеличенное до абсурда, с пламенем в глазах. Чей-то голос позвал ее по имени. Голос Веллера.
Она застонала. Боль в боку усилилась.
Талли вдруг испугалась, что ослепла, потому что на самом деле она до сих пор ничего не видела, хотя глаза ее были широко раскрыты. Ее окружала не просто темнота, но абсолютная тьма, которая казалась очень плотной и не была простым отсутствием света. Талли со стоном подняла руку, ощупала лицо и обнаружила, что на нем не было ни повязки, ни чего-либо другого, что мешало бы ей смотреть.
— Не беспокойся, Талли. Ты не слепая. Просто здесь так темно.
Голос раздался возле ее левого уха, и после короткого раздумья она узнала и его. Он принадлежал Карану. Но что-то с ее головой было не в порядке. Пытаясь сосредоточиться, она почувствовала, что ей трудно вспоминать. Не невозможно, но очень трудно. Ей не удалось вспомнить соответствующее голосу и имени Карана лицо. Когда она попыталась сделать это, увидела только пламя.
— Каран?.. — пробормотала она.
Ее собственный голос звучал незнакомо, приглушенно и без почти незаметного эха, обычно сопровождавшего его звучание, где бы она ни была. Казалось, что она говорит в стену из ваты. Она с трудом попыталась сесть, почувствовала, что под ней задрожала почва, и оставила свои попытки.
— Каран? — повторила она. — Ты тоже здесь?
— Каран здесь, — ответил Каран. — И твой вага тоже.
— Хрхон! Ты не ранен?
— Ничегох страшногох, — просипел вага. — Толькох парах царапинх.
— Хорошо. — Талли ощутила несказанное облегчение. Потом ей вспомнилось, что говорил Каран. — Ты можешь читать мысли? — спросила она.
Каран тихо засмеялся.
— Нет. Но другие тоже задали Карану такой же вопрос, когда очнулись. И даже он сам, когда был здесь первый раз. Не беспокойся. Через час взойдет солнце. Тогда все увидишь.
Талли застонала. Вкус крови во рту усилился. Она осторожно нащупала кончиком языка источник кровотечения и ощутила внезапную колющую боль. Один из коренных зубов отсутствовал. Ее лицо на ощупь было опухшим.
— Что случилось? — пробормотала она. Чернота над ней начала кружиться. Ей стало дурно. — Где остальные? Где, черт возьми, мы находимся?
— Случилось то, что предсказал Каран, — ответил Каран. — Планер был слишком тяжелым. Он разбился, и Каран ничего не смог поделать. — Он вздохнул. Но Талли показалось, что он рассмеялся. — А ты там, куда Каран должен был тебя привести. В пропасти. Ты об этом еще пожалеешь, — добавил он.
