Александр Рудазов - Экипаж
- Мужчина... – одновременно с ним комментировала десантница. – Невысокий... щуплый... не импотент...
А потом они одновременно сообразили, что в очередной раз нашли в темноте друг друга, и отскочили с возмущенными воплями. Хотя Джина тут же пожалела, что поспешила отпрыгнуть – ей хотелось отправить в нокаут и Денисова тоже, но теперь найти его не получалось. Работать вслепую она не привыкла.
- Блин, краля, ты на хрена лезешь куда не просят?.. – болезненным голосом спросил из темноты Денисов. – Как ведь еще сдавила...
- Да было б там что сдавливать!.. – сконфуженно огрызнулась Джина. – Я автоматически...
- Тихо вы, сведенные! – шикнул на них Остап. – Я тут что-то нашел... ого, да это же хвост!
- Уверен, Хасаныч? Может, другое че?
- Да нет, что ж я, хвоста на ощупь не отличу... Длинный, волосатый... Обезьяна, что ли, какая-то?
- Ну а че, правильно, - согласился Денисов. – На нашу кралю как раз только обезьян и ловить – она у них типа королевы красоты...
- Я тебя!.. – вслепую ударила Джина и ойкнула от боли – кулак встретился со стеной.
Во тьме раздался какой-то странный хлюпающий звук. И прозвучал он как-то очень нехорошо...
- Упс... – ужасно сконфузился Остап.
- Че там, блин?
- Я... я, похоже, на эту обезьяну наступил...
- Да и хрен бы с ней! Жить-то будет?
- Вряд ли... – еще больше (хотя казалось, что дальше уже некуда) сконфузился Остап. – Я ей... я ей на голову наступил... ботинок вот испачкал...
- Хватит рыться во всякой гадости! – раздраженно зашипел на Соазсся Косколито. – Ну нет там ничего!
- Тебе нет, а мне, может, что и отыщется... – продолжал копаться в куче обломков хуассин. – О, монетка!
- Это имперский йенито, одна сотая империала!
- Ой-ой-ой, какие мы богатые стали, йенито для нас уже не деньги... – безразлично хмыкнул Соазссь, пряча медяк во внутренний карман балахона. – Не бойся, моя хойошая, иди к папочке, папочка тебя в обиду не даст...
- Если ис-са тебя мы опосдаем на помощь капитану, я откушу тебе нос, шалкий хуассин!.. – яростно зашипел пилот. – Ах да, носа у тебя нет... ну, тогда сверну шею!
- [Бело-желтые полосы, зеленая клякса, темно-оранжевые круги, серебристый квадрат, голубой изломанный треугольник, желтый круг с черным квадратиком в центре]!
- Байхат, ты что?.. – не на шутку испугался Соазссь. – Ну хойошо, хойошо, уже иду, зачем так йугаться-то? О, еще монетка!
Жадный хуассин сунул раздвоенное щупальце в стенное отверстие, умудрившись углядеть там еще один медячок. И застыл с расширившимся хоботком, медленно покачивая треугольной макушкой.
- Меня кто-то схватил!.. – сердито пожаловался он. – Кто-то меня дейжит...
- А, ну так тебе и надо, - нисколько не посочувствовал ему Косколито.
- Может, все-таки поможешь?
- Ну, для начала тебе придется отпустить монету, - предложил серран.
- У меня есть пятьсот п’йичин не отпускать эту монету, – наотрез отказался от этого варианта Соазссь. – Должен быть д’йугой способ!
Косколито сердито высунул язык, но все-таки ухватил суперкарго за талию и начал изо всех сил тянуть.
Безуспешно – что бы там его ни схватило, держало оно крепко. Серран добился только одного результата – Соазссь начал громко кряхтеть от боли. Хотя этот результат Косколито тоже очень понравился…
После встретившийся ловушки Дитирон, Ежов и Койфман начали двигаться осторожнее. Старичок включил нечто вроде фонарика с синим светом и ощупывал его лучом пол, стены и даже потолок. Пока что подозрительных мест не встретилось. Дитирон плюхал где-то далеко позади, прикрывая тылы.
Ежов шел и думал, что они наверняка заблудились. Капитан, правда, скопировал карту на информы Косколито, Джины и Койфмана, но эта карта не особо помогала. Уж очень запутанный лабиринт скрывался внутри древней станции. Да еще и с ловушками...
- Ну что ты, Мишенька, разве же это ловушки? Вот, помнится, были мы на Авалоне, лазили там в одно место... Вот там были ловушки так ловушки!
- Аарон Лазаревич... – озадаченно посмотрел на него Михаил. – Я что, вслух сказал разве? Или вы тоже... как Фрида?
- Да нет, что ты, Мишенька... – хитро улыбнулся старичок. – Но тут догадаться нетрудно. Я, знаешь, больше полувека особистом оттрубил, поневоле наловчился по лицу мысли читать... А у тебя лицо простое, бесхитростное, как по экрану все прочитать можно...
Ежов слегка обиделся. Он все-таки работал детективом, и всегда полагал, что умеет скрывать свои мысли. Хотя, конечно, для старого раввина они действительно были что раскрытая книга... кстати, человек двадцатого века сказал бы «как по бумажке», а не «как по экрану». Но в семьдесят втором веке бумажные книги остались только в музеях. Во всяком случае на Старой Земле, в Империи, СОП и Бундестаге. В других человеческих системах порой еще встречались отставания – ведь и в наше время на планете сохранились государства, живущие чуть ли не в средневековье, а то и в каменном веке.
- Бедный Колян... – усмехнулся Ежов, решив, что ему еще повезло, что его определили именно к Койфману – остальные офицеры были еще хуже. Ну, кроме капитана, конечно. – Попал под командование к Джине... Вот ведь как бывает – красивая девка, а такая злющая! Это, считай, половина женщин на корабле – сволочи!
- Почему половина? – удивился Койфман. – Треть.
- Как это треть? – пришло время удивляться Михаилу. – Джина и Фрида – вот и все. Две. Половина от двух – одна.
- Ну, положим, не две, а три...
Ежов некоторое время шевелил губами, пересчитывая членов экипажа и прикидывая, кто бы из них мог оказаться третьей женщиной. Ничего не придумывалось. Сиреневый Бархат – гермафродит, это он твердо помнил еще с тех пор, когда просматривал информацию о Плывущих. А никого из остальных он просто не мог представить в этой роли...
- Дитирон, Мишенька, Дитирон, - снова прочитал все мысли по лицу Койфман.
- Кха-кха... кхаак?! – закашлялся Ежов, непроизвольно оборачиваясь в сторону уу-де-шуу. – Он же мужик!
- В том-то и дело, что нет. Вот ты мне скажи, кого следует называть женщиной?
- Э-э-э... ну... э-э-э... – Михаил попытался нарисовать что-то в воздухе, но быстро сдался и сказал просто: - Того, кто рожает детей.
- Правильно! – обрадовался Койфман. – А у уу-де-шуу женщины не рожают живых детенышей, а откладывают яйца. У Дитирона, если присмотреться, внизу торчит кончик яйцеклада – не видел?
- Видел, но я... э-э-э... ну, в общем, не то подумал... – смутился Ежов.
- А, ну ясно, ясненько... В общем, женщина откладывает яйцо и на этом свободна. А мужчина его потом высиживает. Очень долго высиживает. Вот потому у них роли и поменялись – у них детьми занимаются мужчины, а добычей продовольствия – женщины. Вот обрати внимание – в большинстве человеческих языков первым местоимением является «он». И только вторым «она». Почему? Да потому, что человек – существо патриархальное. Это заложено в самих биологических различиях. Почти во всех древних цивилизациях мужчина играл главенствующую роль. И только потом, постепенно, очень медленно, женщины добились равноправия. Сейчас о том, что когда-то было по-другому, никто уже и не помнит... это вот я историей занимался, я помню... Ну и ты, конечно, помнишь, ты же из средневековья. А у уу-де-шуу все как раз наоборот – они биологически матриархальны. Ты вот никогда не обращал внимания, что Дитирон всегда говорит о себе в женском роде: «моя»?
