Виталий Сертаков - Проклятие клана Топоров
«Я все вытерплю, — повторял про себя Даг. — Дядя Свейн терпел неполные крещения, и я вытерплю. Главное, чтобы об этом не узнал отец…»
С зажженной свечкой в зажатых ладонях, путаясь ногами в мешке, Даг присоединился к четверым таким же мокрым дружинникам Хакона. Похоже, все чувствовали себя неловко, друг на друга старались не смотреть. Предыдущие четверо, с заметным облегчением освобождаясь от рубищ, поскорее ныряли в кожаные штаны.
— Прими знамение дара Святого Духа, — произнес епископ и намазал лоб Северянина какой — то холодной, остро пахнущей мазью.
В завершение обряда Северянину пришлось разжевать кусочек круглой пресной лепешки и запить кислым белым вином. Кажется, отец Поппо говорил что — то о преосуществлении, о плоти Бога, о крови его, смешавшейся на римском копье с водой, но Даг уже не слушал. Насколько мог скоро вернул тунику, натянул на мокрое тело подаренную отцом одежду и выскочил вон. Его щеки и шея горели, он чувствовал себя предателем. Многие подходили и участливо заговаривали, но Даг уворачивался от мимолетной дружбы.
Выскочил он как раз вовремя. Ворота усадьбы стали открываться.
— Хакон из Трандхейма! — зашушукались вокруг. — Король Норвегии, он согласился припасть к ногам…
— Согласился принять крещение из рук императора…
— Свирепый язычник, убийца христиан!
— Господь вразумил его!
Створки распахнулись. У спуска к воде собрались знатные датские ярлы. В зеленых волнах фиорда затрепетал стяг норвежского конунга.
И Даг тут же понял, что ему надо делать.
Глава сорок вторая,
в которой из двух зол выбирается родное, и выясняется, как вредно запивать дорогое вино брагой
Вместе с другими с высоты утеса Северянин наблюдал, как в фиорд стройным клином входят драккары Хакона Могучего. Встречать ленника Дании собралась группа аристократов, но сам конунг Харальд не появился даже на крыльце. Это заметили все — Синезубый лишний раз показал, кто истинный хозяин Норвегии, а кто — лишь поставлен собирать подати, усмирять бунты и обеспечивать нужное количество ополченцев. Хакон не мог не заметить такого отношения к себе, но внешне этого никак не выдал. Он бодро поднялся по сотне выбитых в камне ступеней, далеко обогнав свиту, ни капли не запыхавшись. Северянин моментально вспомнил глаза и горделивую стать этого человека, ведь он почти добрался до Хакона в сражении. Бывший ярл Трандхейма совсем не выглядел растерянным и жалким. Его войска не потрепало так, как дружины датчан, — ему удалось вовремя усадить людей на корабли и отвести от берега.
Харальд все же вышел, чтобы обнять своего вассала. Обнялись они без лишнего рвения, скорее — чтобы показать свою дружбу окружающим. Дага снова оттеснили в задний ряд, поскольку людей стало вдвое больше. Но Северянин был только рад хоть ненадолго спрятаться. При воспоминании о корыте в нем внутри все восставало. Дабы избегнуть новых унижений, следовало бежать немедля.
Разглядывая двух напряженно обнимавшихся конунгов, то ли кровников, то ли наоборот, Даг вспоминал, что ему довелось слышать про нового властителя Норвегии. Наследственный хладирский ярл, Хакон был изгнан из страны, так же как вдова Астрид с малолетним Олавом. Точно так же ярл Хакон пострадал от козней Харальда Серая Шкура и сбежал в Данию к Синезубому. Говорили, что он прожил в гостях у датского конунга зиму, был хорошо принят и обласкан, а с ним и его небольшая дружина. Харальд Гормссон обещал помочь, но заставил ждать до весны. Говорили так же, что ярл Хакон не спал целую зиму. Он выл на луну, как лесной зверь, не в силах заснуть, поскольку не мог придумать, как отомстить за убийство своего отца. Когда настала весна, Харальд Датский выполнил обещание. Он собрал большое войско, повел корабли на север и расправился с Харальдом Серой Шкурой. После чего Синезубый посадил Хакона конунгом, а тот при всех поклялся в верности своему сюзерену. И вот его верность и его флот понадобились датчанам.
— Смотрите, Хакон повелел своим людям разоружиться!..
— Слава господу!
— Это страшные люди, из них каждый третий умеет оборачиваться зверем.
— Разве можно подписать перемирие с людьми, которые расписываются ножом на бересте?
— А где же его величество?
Из других ворот во двор усадьбы вышел император. Перед ним все расступались, четверо грозных стражей не подпускали никого ближе пяти шагов. Даг наблюдал, как Оттон милостливо кивнул недавнему врагу, как в ответ норвежцы поднесли подарки и были приглашены к столу. Кушаний не подавали, но вино и брага потекли рекой.
В течение долгого времени — солнце успело пройти шестую часть небосклона — Даг стал свидетелем сложных переговоров, которые вел Харальд со своим ленником. Слов Даг не слышал, их заглушал общий гвалт, но стоящие впереди оруженосцы, слуги и знатные дружинники утверждали в один голос — Синезубый напирал, чтобы ленник Хакон немедленно крестился сам и привел в новую веру всю дружину.
Очевидно, Харальд встретил серьезное сопротивление. Хакон Могучий твердил, правда, вполголоса, что он не за тем приплыл на Марсей. Посыльный известил его, что между сторонами достигнут мир, и требуется лишь пожать руку кейсару Оттону. Больше всего норвежцам хотелось сбросить ярмо и вернуться к своим женщинам. У кого семьи не имелось, с удовольствием помахали бы мечом, но нынешние сражения за датский вал не сулили денег и славы.
— Если мы не примем Белого бога, мира не будет, — уговаривал его Синезубый.
— Я поклялся в верности тебе, но не католикам, — резонно возражал норвежец.
— Хорошо же ты исполняешь свою клятву.
— Я не обещал, что повешу своих сюсломанов и тулов.
— Ты должен их уговорить миром.
— Люди не верят в мирные слова. Люди верят в милость богов. Если сельдь не приплывет к берегу, меня сожгут вместе с твоими монахами. Что я скажу людям? Не возносите жертвы, просто делайте свечи и стойте на коленях?
Вожди, приплывшие вместе с Хаконом, стали шумно возмущаться. Они не присутствовали при ордалии епископа Поппо и не слишком верили рассказам очевидцев. Напряжение нарастало. Солдаты и рыцари Оттона нервно держались за оружие, хотя их было намного больше. Однако Хакон приплыл на шестнадцати кораблях, команды остались на борту. Если бы вдруг кому — то из его морских вождей вздумалось поднять бунт, дело могло бы кончиться серьезной поножовщиной. А ведь посыльные с сообщением о заключении мира уже отправились на материк. Общим числом их было человек двадцать, и каждый нес с собой тайный знак, тайное слово для застав, и белый крест на шлеме.
