Анна Никитская - Свитки Норгстона. Путешествие за Грань
Обзор книги Анна Никитская - Свитки Норгстона. Путешествие за Грань
Анна Никитская
Свитки Норгстона. Путешествие за Грань
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Глава 1
Дом на Лимпик-Стрит
– Я надеюсь, ты принес мне хорошие вести, мой верный Фелонадор?
На роскошно украшенном хрустальном троне сидел человек, облаченный в черные длинные одежды. К его правому боку был пристегнут внушительного вида меч с прозрачной рукоятью. На абсолютно гладкой голове блестел золотой обруч, украшенный десятком крупных бриллиантов. От его мощной фигуры исходило ощущение силы и опасности, которое лишь усиливал взгляд его бесцветных колючих глаз. Он пригвоздил ледяным взором согнувшего в почтении и страхе посланника, с нетерпением ожидая ответа.
– О да, повелитель! – Человека, стоящего на одном колене, била дрожь.
– Тогда почему он до сих пор не здесь? – Человек с ледяными глазами подошел вплотную к своему слуге и поднял его подбородок двумя пальцами, затянутыми в железную перчатку.
– Потому что нам снова не удалось схватить его… – торопливо начал человек по имени Фелонадор.
– Что?!
Послышался жуткий хруст. Человек, стоящий на колене, взвыл от боли и, держась за подбородок, упал на черный мраморный пол.
– Выслушайте, повелитель! – умоляюще заговорил посланник, превозмогая дикую боль и с трудом произнося слова. – Он не сбежал, как обычно, но и нам не достался… Так случилось, что, уходя от погони, они все вместе прыгнули в Черную Бездну. Оттуда еще никто не возвращался… Вы же знаете! Вашего врага и его семьи больше нет! – Посланник был безумно рад, что ему удалось закончить свою речь, ведь многим не удалось договорить.
Человек в черном повернулся к слуге спиной.
«Что же, одним препятствием меньше. – Довольный собой, он оскалился в улыбке, от чего черты его лица стали еще более свирепыми. – Мне он больше не помеха!»
Повернувшись к перепуганному посланнику, он приказал:
– Встань, мой верный вассал!
Мужчина почувствовал огромное облегчение и, все еще держась за поврежденную челюсть, привстал с колен, не смея поднять голову.
– Будем считать, что ты справился с поставленной задачей, – медленно проговорил человек в черном.
Фелонадор облегченно выдохнул. Сегодня он сумел избежать наказания, и даже смог завоевать расположение своего господина. О большем он не мог и мечтать.
– Ступай, на сегодня ты свободен, – приказал господин и вновь повернулся к слуге спиной, давая понять, что разговор окончен.
В этот вечер мисс Кунс, как обычно, смотрела свой старенький телевизор, по внешнему виду которого можно было предположить, что он едва ли младше своей хозяйки. Впрочем, она смотрела его почти круглосуточно, поскольку других «достойных» занятий эта дама весьма почтенного возраста себе не находила. У нее никогда не было близких друзей, а ее просто баснословная жадность отпугивала от дома даже самых отчаянных попрошаек.
В свои шестьдесят с лишним лет была она маленькая и худенькая и выглядела точно сушеная слива, которая случайно закатилась под шкаф да и пролежала там добрый десяток лет, изрядно пожухнув. Одежда на ней, казалось, не менялась с давних пор, не стиралась и не гладилась. За столь неприглядный вид и исходивший от нее специфический запах местные мальчишки прозвали ее Мисс Скунс и старались обходить ее дом стороной.
Жила старая дама одна и никогда не имела ни детей, ни мужа, потому что всю свою долгую безрадостную жизнь ждала принца на белом коне. Но принц то ли застрял где-то в очередной многочасовой пробке, то ли был похищен какой-то беспринципной искательницей мужа по пути к даме его сердца – история об этом умалчивает. Доподлинно известно лишь то, что мисс Кунс в этом бессмысленном ожидании упустила все возможные шансы, коих, откровенно говоря, было совсем немного. И не потому, что она была так уж дурна собой, – вовсе нет. Она попросту не интересовалась никем и ничем, не имела никаких талантов и вообще никак не проявляла себя, искренне полагая, что любовь приходит сама по себе и вмешательства в свои дела не терпит. Масла в огонь, несомненно, подлили весьма почитаемые ею родители, которые не уставали напоминать своей подрастающей дочурке, что навязываться мужчинам непристойно и что приличная девушка должна лишь принимать знаки внимания, не выдавая при этом своих истинных чувств.
Однако, дожив до столь почтенного возраста и ощутив всю полноту своего одиночества, мисс Кунс начала подумывать, а не обманулась ли она в своих представлениях о жизни. Решив в конце концов, что жестоко ошиблась, она перестала ждать чуда и сильно обозлилась на весь окружающий мир. Эмоции, которые она долгие годы хранила под маской безразличия, выплеснулись в один прекрасный (или, скорее, далеко не самый прекрасный) день наружу потоком всеобъемлющей неприязни. И первым номером в ее личном списке «нежелательных контактов» стали дети. Ей доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие сообщать родителям шалунов о подсмотренных ею проделках. Она делала это в надежде на достойное наказание «маленьких варваров» со стороны разгневанных родичей. Но, получив столь драгоценную информацию, эти самые родичи не спешили тащить своих обожаемых чад к позорному столбу, что, в свою очередь, возмущало почтенную мисс еще больше. И со временем она оставила это неблагодарное занятие.
И все-таки было в ее жизни кое-что заслуживающее отдельного внимания – ее обиталище. Однако назвать обиталищем огромный двухэтажный особняк, построенный в конце позапрошлого века, было бы вряд ли уместно, если бы не полное его запустение. Содержание дома требовало значительных средств, коих у хозяйки не имелось, а продавать его, несмотря на постоянное наличие весьма выгодных предложений, она никак не желала. Этот дом был ее сущностью, ее единственным родным существом, ее связью с прошлым.
Чтобы как-то решить финансовую проблему, мисс Кунс собралась сдавать дом в аренду, сама она хотела временно поселиться во флигеле во дворе. Однако вскоре выяснилось, что по вполне понятным причинам ее намерения никак не могли быть осуществимы. Прежде всего потенциальным арендаторам запрещалось производить какие-либо изменения внутри особняка, что не прибавляло желающих жить в обстановке конца девятнадцатого века, когда современный уровень дизайна и комфорта прочно занял место в умах и сердцах жителей мегаполиса. Еще одним непременным требованием пожилой дамы было отсутствие детей, что также не облегчало ей задачу по поиску жильцов, поскольку такой огромный дом был совершенно к ни чему одиноким людям или бездетным парам. Да и значительная цена за аренду отбивала интерес у людей. Окончательно отчаявшись найти достойных постояльцев, несчастная мисс Кунс решила наконец сдаться и продать свое сокровище одному из исторических фондов, чтобы не допустить неминуемого разрушения дома.
«По крайней мере, они обещали сохранить внешний вид особняка», – утешала она себя.
Как упоминалось ранее, в тот вечер старая дама смотрела телевизор. Но взгляд, обращенный к экрану, был пуст, как ее чашка, чай из которой она уже давно выпила, но, не обращая на это никакого внимания, продолжала держать перед собой. На следующий день была назначена сделка по продаже дома, и происходящее на экране не слишком ее занимало. Сквозь пелену печальных размышлений старушка едва обратила внимание на объявление в углу экрана: «Супружеская пара снимет жилье. Предпочтение отдается большим старинным домам. Цена значения не имеет». Ее уставший мозг зацепился за последнюю часть объявления, содержание которого мгновенно вызвало приступ сильного возмущения, и почтенная дама, забыв обо всех приличиях, в самых недвусмысленных выражениях принялась высказывать свое негодование:
– Ах… цена не имеет значения! Тут всю жизнь экономишь, а самое дорогое… единственно дорогое, что есть в жизни, приходится продавать… этим… как их!.. Зажрались… такие. Чтоб вас черти забрали!
Пока она ругала на чем свет стоит неизвестного транжиру, представителей фонда исторического наследия и всю свою несчастную жизнь, на экране продолжали мелькать идиотски счастливые лица героев очередной мыльной оперы. Это обстоятельство вполне могло довести пожилую женщину до белого каления, если бы не пришедшая внезапно в голову мысль: «Даже если цена в действительности не имеет значения, какой дурак вообще об этом станет заявлять во всеуслышание?! Это как-то странно и совсем не практично».
Эти размышления привлекли ее внимание к остальной части объявления. Апатию и гнев сменила сначала робкая надежда, а затем неподдельная радость. И в этот момент даже такая малосимпатичная старушка, как мисс Кунс, выглядела очень премиленько.
