Эд Гринвуд - Эльминстер должен умереть!
— Отдай мне свое телепортирующее кольцо.
Старбридж поднял ладони, на которых колец не было вообще.
— Госпожа, у меня нет...
— Еще ты можешь прекратить мне лгать, — сухо сказала Шторм. — Я говорю о кольце в маленьком мешочке что висит на шее у тебя под рубахой. Взамен я скажу имя человека в Мглистой Долине, который должен мне много денег, и пароль, по которому он обеспечит вас невероятно быстрыми скакунами для возвращения в Кормир.
Под мрачными взглядами боевых магов лицо Старбриджа стало ярко-красным.
— Как ты заполучил телепортирующее кольцо? — негромко спросил его Мерельд.
— Оно принадлежало королеве Филфаэрил, — ответила Шторм прежде чем Старбридж успел сказать хоть слово. — Старшие рыцари хранили кольцо после ее смерти, спасибо предвидению и мудрым пожеланиям королевы. И мне, исполнившей их.
— Госпожа, — сказал глухим голосом Леммет из-за спины Мерельда. — Вы же понимаете, как сложно нам поверить во все это.
Шторм кивнула.
— Понимаю, — согласилась она. — Ваше неверие вполне ожидаемо, но для боевого мага это серьезный промах, тебе так не кажется?
Она обернулась к Старбриджу.
— Кольцо, сэр.
Эскрель Старбридж, казалось, боролся с собой. Он пристально посмотрел на нее, на лице отобразилась череда неразличимый эмоций, затем рыцарь рванул ворот, достал мешочек, о котором она говорила, и извлек из него кольцо.
Шторм взяла его, сделала шаг вперед и крепко поцеловала рыцаря в губы, приобняла его рукой и развернула, будто вальсируя, пока он удивленно моргал, отступила — и исчезла.
Оставив кормирцев глазеть друг на друга в полной бесчувственных людей лощине.
Нарульф нарушил тишину внезапным гневным возгласом.
— Ты позволил ей уйти! Даже не сказав нам, как добыть лошадей!
Старбридж медленно покачал головой.
— Когда она меня поцеловала, имя и пароль сами собой возникли в моем сознании; «Деннет Рардатан» и «мерцающие глубины».
Он снова помотал головой, будто проснувшись, и зарычал:
— Разбудите этих идиотов — они работают на Корону, так что нежнее — и давайте искать дорогу в Мглистую Долину. Если Совет пройдет так плохо, как я опасаюсь, мы должны вернуться в Кормир прежде, чем там разгорится война!
Подчиненные смотрели на него. Старбридж зыркнул на них в ответ, развел руками, крикнул:
— Вы что, оглохли? Шевелитесь!
Они зашевелились. Все, кроме боевых магов Мерельда и Леммета.
— Сэр рыцарь, — негромко спросил Мерельд. — Вы в порядке? Что еще она с вами сделала?
Эскрель Старбридж взглянул на них и ответил:
— Я не нахожусь под чарами, если вы этого боитесь. Брось эти палки, Леммет — это не жезлы. Она просто взяла их из груды хвороста, чтобы дураки приняли ее за волшебника с жезлами и не стали трогать. Это тоже она мне сказала.
Рыцарь перевел взгляд куда-то за пределы лощины.
— И позволила мне заглянуть в ее разум, — шепотом добавил он. — Думаю, какое-то время я не смогу спать. Теперь я знаю, на что похоже настоящее одиночество.
Двое боевых магов подступили к нему, нахмурившись.
— Нужно доставить вас в...
Старбридж криво усмехнулся и покачал головой.
— Со мной все будет в порядке. Видите ли, теперь я также знаю, на что похожа настоящая любовь.
***— Что случилось? — фыркнул Марлин Грозозмей.
Виндстаг слишком сильно задыхался и был слишком напуган, чтобы внятно изъясняться. Он согнулся, опустил голову почти к животу Марлина, дрожа и задыхаясь.
— Впусти нас! Магия — не знаю чья — твоя? — притащила нас сюда!
Марлин торопливо затащил трёх лордов внутрь и захлопнул за ними дверь, затем вместе с ними поспешил по темному коридору, вверх по лестнице и в комнату поместья Грозозмеев, которую ни один из трех раньше не видел. Донтард и Сорнстерн тут же упали без чувств.
Марлин наградил их мрачным взглядом, затем зарычал на Виндстага:
— Переведи дыхание и рассказывай, что произошло.
Кивнув, опустив голову и задыхаясь, не в силах говорить, Виндстаг полез за пазуху и достал оттуда — сияющий топор!
— Ха-ха! — разразился смехом Марлин, выхватив у него оружие. — Прекрасно! Просто прекрасно!
И выбежал из комнаты, триумфально смеясь.
Брорин Виндстаг заставил себя вдохнуть воздух еще пару раз, затем заставил себя побежать следом за Грозозмеем.
Который, к счастью, пока еще оставался в поле видимости, поднимаясь по узкой лестнице для слуг вдалеке. Виндстаг бросился за ним, легкие горели, от боли и усталости он шатался, будто пьяный — но все же поднялся по лестнице, не выпустив Марлина — по крайней мере, сияющий топор в его руках — из видимости.
Грозозмей остановился в той комнате, где прежде всегда их встречал. С топором в руке, он обернулся, указал на Виндстага и приказал:
— Не двигайся. Стой на месте и молчи, пока я провожу ритуал.
Не дожидаясь ответа, он отвернулся, так что Виндстаг шагнул к своему обычному креслу и рухнул в него. Затем он оперся на стол, тяжело дыша, способный лишь наблюдать за Марлином Грозозмеем.
Который на миг отвернулся, его локоть задвигался, пока пальцы доставали что-то из-под одежды, затем снова повернулся лицом к столу и Виндстагу.
Держа топор так, будто салютовал им, Марлин прочитал с клочка пергамента, которого мгновение назад еще не было у него в руках: «Аррутро».
Слово, казалось, прозвучало на большем расстоянии, чем способна была вместить комната — и воздух потемнел. Сначала Виндстаг подумал, что так кажется из-за его собственного тяжелого дыхания, но затем он почувствовал почти осязаемое напряжение в воздухе.
Которого определенно раньше здесь не было.
— Тар ламмитрух арондур халомоата, — провозгласил Грозозмей медленно и отчетливо.
В помещении, казалось, похолодало. Виндстаг проглотил ругательство.
— Тан том танлантар, — добавил Марлин, и топор неожиданно вспыхнул странным синим огнем. Яростное пламя охватило его руку до локтя, а затем поглотило ее и топор в непрекращающемся инферно, которое — изумился Виндстаг — казалось, не причиняет Марлину никакой боли, и даже не поджигает его одежду. Пламя не излучало никакого тепла, только пронизывающий холод.
— Ларассе ларассе тулеа, — продекламировал Марлин, и комната замерзла.
Мгновение спустя, из топорища хлынуло синее пламя, поток огня, излившийся на пол и снова восставший огненной колонной, яростной, вздымающейся колонной, все растущей и растущей. В сердце этого яростного пламени была тьма, которая... превратилась в человека.
