Алан Фостер - Сын чародея с гитарой
– Нет, нет! – Драу был вынужден прервать заклинание и указать на диверсантов. – Атаковать, схватить, обездвижить!
Обладатель богатырской фигуры неуверенно заморгал.
– Морковки?
– Морковка будет потом, – желчно отрезал Драу. – Растерзать их!
Глаза с тяжелыми веками сфокусировались на неподвижном трио.
Заяц-мутант поднял палицу обеими лапами, скакнул вперед и замахнулся.
Банкан, не переставая играть, отскочил вправо, выдры метнулись в противоположную сторону. Палица обрушилась на пол в том месте, где они только что стояли.
– Эй, уродина, я здесь!
Сквилл строил рожи из-под уцелевшего стола. Палица снова взмыла и под чудовищное кряканье ее владельца превратила стол в щепки. Но выдр уже был таков.
Драу беспомощно ломал руки.
– Нет! Не так! Аккуратнее!
Но эта просьба, очевидно, была слишком сложна для туповатого палача, и он остановился, чтобы недоуменно вытаращиться на своего повелителя.
– Растерзать аккуратно?
Заминка позволила отряду перегруппироваться. Выдры чуть-чуть запыхались, но это не помешало им петь легко и слаженно:
Трибуны – в угаре. Арена – в дыму.
Из дыма выходит рожденный в кошмаре.
И все как один рукоплещут ему,
С восторгом глядят на ужасную харю.
Посмотрим еще, улыбнется кому
Фортуна, когда бестиарий в ударе!
Чудовище окуталось серебристым туманом. Дубина застыла над длинными ушами, заяц оглушительно чихнул (очевидно, колдовской туман был едок) и, несмотря на отчаянный галдеж Темных, съежился. Уменьшились резцы, сократились ноги, туловище и голова стали крошечными. Только уши оставались прежними.
Монстр неудержимо мельчал и вскоре превратился в миниатюрного грызуна, не больше Мовары. Непропорционально большие уши расстелились на полу. «Допрыгался, заинька», – с улыбкой подумал Банкан.
И все же, невзирая на перемены, косой пытался выполнить приказ.
– Растерзать! – пискнул он и обрушил миниатюрную дубину на лапу Сквилла.
Выдр ойкнул и отскочил.
– Ах ты, чертов маленький… Вот привяжу веревочку к ушам, будешь клепаным йо-йо!
– Довольно!
Разъяренный Драу раскинул лапы. Его сподвижники попятились.
– Банкугель, ты слышишь? – спросила Ниина.
Банкан уловил далекий шум сражения. И улыбнулся. Они отвлекли со стены главные силы Темных, и, похоже, Веррагарру с отрядом удалось пробиться через ворота. Если они в монастыре, то победа – вопрос времени.
– Все кончено! – крикнул он удрученному зайцу. – Драу, ты проиграл.
Даже если расправишься с нами, наши друзья все равно очистят монастырь.
– Хотя ты можешь этого не бояться, – весело добавила Ниина. – Твою грязную душонку нипочем добела не отмоешь.
Заяц исторг мученический полустон-полурык:
– Вы погубили оракула. Разрушили даритель священных знаний. Вы хоть понимаете, что натворили?
– Еще как понимаем. – Банкан пнул выпотрошенный ящик, тот громыхнул. – И понимаем, что тебе больше не калечить ни в чем не повинный народ.
– Может, и так, но, хоть даритель знаний мертв, сами знания останутся с нами. – Драу простер лапы, указывая в глубь крипты. – Мы добудем замену всему погубленному, дай только срок. – Он посмотрел на монахов. – Братья, мы начнем заново.
Темные зашептались. Они больше не пятились – ждали, что предпримет духовный лидер. Драу перевел взгляд на Банкана и его друзей.
– Но сначала, – прошипел он, – мы должны воздать по заслугам преступным чужеземцам. А после позаботимся о жалкой деревенщине. – Колдун выпрямился. – Положа лапу на сердце, ваши чары произвели на меня впечатление.
– А ведь мы, шеф, даже не вспотели. Фигурально выражаясь, конечно, – уточнила Ниина, вспомнив, что не умеет потеть.
– Я устал. – Драу глубоко вздохнул. – Еще столько дел, столько нерешенных проблем. Трудно оценивать чужие деяния, когда устаешь до полусмерти.
– Еще труднее, когда ты и вовсе мертвец.
Сквилл, пробуя лезвие меча пальцем, одарил колдуна многообещающей улыбкой. Его усы были выгнуты коромыслом.
– Да, водяная крыса, это весьма дельное замечание, и вполне уместное. – Драу повернулся к ближайшему помощнику и прорычал:
– Выпусти Берсеркера.
– Берсеркера? – Монах отшатнулся. – Но, великий Драу…
– Выпускай, я сказал! – Драу с ненавистью посмотрел на оробевшего зайца. – Я добьюсь от него подчинения.
Заслышав стон, Банкан повернулся и увидел, как человек-кенгуру пятится к стене.
– Цилм, дружище, кто такой Берсеркер?
Однако на этот раз союзник оказался не в состоянии ответить.
Секунду спустя затрещало дерево – в коридор перед криптой, выломав дверь, вбежал неимоверный силач. Полетели щепки, посыпалась труха.
Банкан разогнал пыль и пригляделся.
На него кто-то пикировал.
– Виз!
Сверху на Банкана с довольной улыбкой на простецкой морде взирал Снуггенхатт. На широких плечах висели изувеченные брусья, доспехи были в жутких вмятинах, но сам он, похоже, не пострадал. Толстая дверь больше не мешала сражению звучать вдвое громче.
– Мы пробились! – сообщил птах, зависая у Банкана над головой. – Зайцы сдаются по всему монастырю.
Банкан обратился к властелину Темных:
– Драу, все кончено. Эта «деревенщина», которую ты презираешь, одолела твоих монстров. Облегчи свою участь, сдайся.
Заяц не выказывал ни малейшей озабоченности. Он смотрел не на Банкана, а направо, на темную дверь в стене коридора.
– Человеческий детеныш, ты ошибаешься. Ничего не кончено. Если на то пошло, еще ничего и не начиналось. Твой незрелый ум просто не в состоянии вообразить конечный продукт тщательно просчитанной и вдохновенной генетической манипуляции. О да, ты даже не ведаешь о силе, с которой столкнешься через миг-другой. А коли так, мой долг – просветить тебя. Слушай внимательно. Потому что больше тебе ничего в жизни услышать не суждено.
Его смех напоминал гнилую медузу – был мягок, тошнотворен, ядовит.
– Когда ты будешь расчленен, я сам с великим удовольствием займусь синтезом. Из твоих останков я изготовлю нескольких безмозглых ползучих тварей, нижайших из низших. Ты будешь жить в вечной боли, ты будешь молить о смерти, ты будешь примером для всех и каждого, кто осмелится хотя бы помыслить о том, чтобы усомниться в святости и могуществе Килагурри.
Сквилл картинно высморкался в подобранный с пола лист бумаги.
– Классная речуга, шеф, но риторическая, потому как я тебе щас башку снесу.
И, сжав рукоять меча, он решительно двинулся вверх по лестнице.
Однако далекий гул заставил его остановиться.
Все растерянно и заинтересованно оглянулись на запертую дверь, от которой не отрывал глаз длинноухий чародей. Внезапно за этим сумрачным препятствием раздался пронзительный, на грани ультразвука, визг.
