Евгений Шепельский - Имею топор – готов путешествовать!
Внезапно пение Олника прервала серия чихов, и твари, те, что еще остались, замерли, затем медленно потянулись за своими серпами…
И тут вступила Крессинда!
Как правило, гномские женщины – а уж тем более, Жрицы Рассудка, не слишком уважают пение мужчин, но Крессинда, видимо, имела на счет йодлей свое мнение. Глотка у нее была – мое почтение. Квакни-как-там-его, и без того уже возлежавший ничком, повалился на бок, закатив глаза под лоб. Бедняга.
Смертоносец придержал оставшегося телохранителя. Вдвоем они начали отступать к мосту.
Последний чирвал замер у кромки обрыва, когда Олник и Крессинда – а они, черт, спелись как надо! – взяли паузу, чтобы глотнуть воздуха. Но прыгнул, едва гномы продолжили концерт.
Имперский смертоносец пятился к мосту…
Я усмехнулся и направился к нему, держа оба клинка перед собой.
Ну, кто из нас неудачник?
38
Шаг и еще шаг.
Фрей пятился к мосту за спиной телохранителя.
Однако на мосту образовался затор.
Хараштийская сторона моста была заполнена Правдивыми Магами. Бородачи лежали вповалку, выкатив глаза и раскрыв рты. Они завершили склонение двух заклятий для смертоносца, и были выжаты до капли, вдобавок Фрей пропустил сквозь них энергию гекатомбы. Кое-кто из магов уже отправился к верхним людям или в нижние миры, другие были на грани, третьи напоминали восковые статуи – их охватило нечто вроде временного паралича. Магия в моем мире – суровая штука прежде всего для самого мага. Ах да, я это уже говорил.
Если Фрей побежит, он наткнется на Магов, и, пока будет перебираться, я сумею поразить его в спину.
Но это в случае, если он побежит… Должен побежать: он слаб после заклятий, и держится, похоже, только на каком-то эликсире. И как маг он себя исчерпал.
Побежит или нет? Нет, не побежит: осколки чести и самолюбие не позволят бежать повторно.
Но он сам загнал себя в ловушку, не взяв оружия и доспехов. Хотя – я его понимал: зачем лишние хлопоты, если все можно сделать чужими руками.
На хараштийской стороне его приказов ждали семь аграбанцев. И еще один был прямо передо мной, выставив окровавленный кинжал, которым недавно резал зомби из гильдий. На смуглом лице полнейшее равнодушие. Жизнь так жизнь. Смерть так смерть. Как видно, фатализм аграбанцы впитывали с молоком матери и ремнем отца. Хо, мне бы такой склад ума…
Шаг и еще шаг.
Тут я почувствовал жжение в правом боку и остановился, чтобы посмотреть, как обстоят со мной дела.
Дела обстояли хреново.
Видите ли, под эльфийский рыжий плащ я напялил доспех, но, в общем, сделал это зря, ибо драчка с охраной моста не состоялась, а от серпов чирвалов нагрудник помогал примерно так же, как сатиновые панталоны – от сифилиса. Я мог бы выйти против недоэльфов в одном исподнем – с тем же результатом.
Золотой серп чирвала рассек славную эльфийскую накидку и человеческие доспехи. Горячий кровяной родник пробился в моем правом боку. Он бурлил и густел на глазах, капал с края накидки тягучими каплями.
Похоже, серьезная рана.
С печенью не шутят – это скажет вам всякий выпивоха. Точно – подтвердит убийца, работающий с ножами. Ножик в печени обеспечит стойкий результат. Там, знаете ли, проходит воротная вена.
Кажется, я умирал.
Смешно.
Я поднял взгляд.
Фрей смотрел из-за плеча аграбанца налитым глазом. Дураком он не был и верно оценил мою рану. На страшной, расчерченной кровью роже появилась удовлетворенная улыбка. Смертоносец кивнул и отдал телохранителю краткий приказ. Тот взмахнул кинжалом, устремляясь вперед…
– Треньк!
Рядом пропела тетива. Аграбанец опрокинулся на спину со стрелой в горле.
Имоен возникла сбоку. Злая гримаса на заплаканном лице, ободранные коленки. Быстро набросила еще одну стрелу, наспех вырезанную из чирвала. На меня пахнуло ихором: сладкая дурманящая волна…
– Мастер Фатик, я застрелю его!
– Нет, – сказал я. – Назад! Держи под прицелом мост. Я… сам.
– Но…
– Держи мост! Всем назад!
Шаг и еще шаг.
Брезгливо перешагнуть недоэльфа…
Картинка перед глазами подернулась красной пленкой. Я моргнул, разгоняя туман.
Фрей смотрел на меня в упор.
А вот хрен, сам убью тебя, молча сказал я. Надо совершить что-то значимое… перед смертью.
Где-то сбоку тарахтела Крессинда. Что-то гундосил Олник. Голоса Монго, Скареди и, кажется, Альбо сплетались в неясный гул.
– Всем назад! – еще раз крикнул я.
Шаг и еще шаг. Мир сдвинулся до узкого коридора, в конце которого – имперский смертоносец. Между нами десять ярдов… Я убью его запросто, ага, и плевать, что руки у него пустые. Сам виноват, что не взял с собой оружия.
Фрей метнулся в бок и с хрустом выдрал из когтистых рук мертвого чирвала серп, пиная костяшки недоэльфа каблуком сапога.
Шаг и еще шаг. Я побежал.
Он встретил мою атаку движением, не лишенным изящества, подставил под второй удар костяную рукоять серпа. Я полагал, что меч Гхашш развалит рукоять, но клинок лишь звонко по ней щелкнул; болезненная вибрация передалась в кисть. Фрей оскалился и сделал выпад, целя в шею. Я отвел удар и атаковал, намереваясь пластануть правым клинком по залысой от ожога башке смертоносца. Он быстро парировал, действуя проклятой рукоятью. Однако магия выпила его силы. Я начал теснить его. Он пятился, не отрывая от меня взгляда.
– Выдолбишь… себе… могилку… в этом… камне… – между атаками пообещал я. – Серпом тебе по…
Он молча и умело отражал мои атаки. Я не мог пока даже его зацепить. А он, похоже, ждал, пока я вконец не ослабею от потери крови.
Шаг и еще шаг. Он начал прихрамывать. А мое время истекало. Коридор перед глазами норовил завернуться в цветную спираль. Я озлился, прикусил губу, чувствуя, как пропитывается кровью одежда.
Я загнал его на мост. Пропасть далеко разносила гул шагов и звон ударов.
Здесь он заговорил.
– Ты, – сказал он.
– Я, – сказал я.
– Дурак, – сказал он.
– Не исключено, – сказал я, пытаясь достать его в горло.
– Все с вами кончено, – сказал он. Скругленное лезвие серпа отбило солнечный луч мне в глаза.
– И с тобой, – сказал я. – Кончено. Будет. Сейчас.
– Дядюшка! – вдруг проблеял Олник за моей спиной. – Ты жив, дядюшка! Дядюшка, слушай, вытягивай мост, вытягивай мост, иначе Фатик набьет тебя соломой через зад!
Я хмыкнул. Фрей не повел и бровью – единственной, что уцелела после ожога.
– Дурак, – процедил он. Губы его запеклись. – Болван несчастный.
– Ага, – сказал я, чувствуя, как слабеют мои ноги.
– Не будет больше Альянса…
– Ага.
– Если наследник умрет.
