Е. Кочешкова - Зумана
Шут всхлипнул и уткнулся лицом в ладони.
— Элея была с вами?! — услышал он за спиной голос Руальда. Когда тот успел подняться следом?
— Была… — Шут вцепился зубами в свой палец, чтобы не завыть в голос. Король устало опустился на пол рядом.
— Это слишком… — глухо проговорил он. Потом повернулся к шаману. — Они сказали, куда увезли моего сына?
Кайза попытался ответить, но из горла его вырвался только хрип, а на губах выступила розовая пена…
— Боги… Кайза! — Шут только в этот миг понял, что степного колдуна не просто по голове мечом оцарапали. И кровь на его руках была не от рассеченной брови… — Ты… — Шут убрал Кайзины ладони в сторону и с ужасом уставился на глубокую черную дыру у него в боку.
Слишком глубокую…
— Горы… Тарон… — выдохнул шаман.
Шут слышал его. Но уже не вслушивался. Он рассекал землю и уходил в нее глубокими корнями, он раскрывал голову на макушке и скручивал небесный холод в тугой поток.
«Я могу!»
Он не знал, надолго ли хватит его сил. Но знал, что скорее умрет сам, чем уберет руки с этой раны.
Мир вокруг вспыхнул цветными пятнами. Два потока, сплетаясь, струились из пальцев, из ладоней…
Потом перед взором Шута осталась одна только кроваво-красная пелена.
Потом мир стал темным.
Потом не стало ничего.
13
— Зумана… ты слышишь меня? Глупый белый колдун… — теплые ладони легли Шуту на грудь, и черный туман стал клочьями расползаться прочь.
Со стоном Шут открыл глаза и уставился на своего друга.
— Живой… — просипел он и попытался сесть. Без особого успеха. — Я смог…
— Ты безумный ишачий сын… — Кайза был бледный с перевязанной головой и черными кругами у глаз. Но в самом деле живой.
— Элея…
Шаман лишь качнул головой.
Ничего не известно, понял Шут.
— Жива? — сам он ничего не чувствовал, словно вовсе лишился своего Дара.
— Да. Твой король собирает отряд за ними. Мне кажется, он лезет в ловушку.
— Где мы? — Шут все-таки сел кое-как, привалившись головой к спинке кровати. — О…
И в самом деле, мог бы сразу догадаться. По грязно-вишневому балдахину и таким знакомым твердым доскам под тонкой периной.
— Король велел тебя отнести в эти покои.
— Это моя комната, Кайза… — в проеме занавесей балдахина Шут без труда разглядел свою перекладину, которая одиноко висела на прежнем месте. — Я жил тут… много лет, — он вздохнул и отбросил дурацкие воспоминания. — Как твоя рана?
Шаман молча заголил правый бок. На месте черной дыры остался едва заметный белый след.
— Вот это да… — пробормотал Шут. — Лучше чем с… — он вдруг вспомнил. — Хирга… он… он…
— Храбрый мальчик, — вздохнул Кайза. — Верное сердце… Даже я не успел бы заслонить твою принцессу быстрее, чем он. У того отродья был арбалет. И он плохо умел думать… Наверное, так и не понял, на кого поднял руку, — немного помолчав, шаман добавил: — Если тебя это утешит, он тоже мертв.
Но Шут не утешился. Какая разница… Смерть нельзя обменять на жизнь…
— Это я во всем виноват, — произнес он глухо. — Я должен был отправить их на Острова… Клятый глупец…
Кайза ничего не сказал. Молча встал с кровати и отошел к замерзшему окну. Долго стоял, глядя на морозные узоры. Шут сполз обратно на подушки и тихо грыз костяшки пальцев, надеясь, что телесная боль загонит внутрь постыдные слезы.
— Смерти нет, — сказал вдруг Кайза, не оборачиваясь. Он положил ладонь на одно из маленьких стекол, составляющих решетчатое окно, и смотрел, как тонкие струи стекали из-под пальцев. — Ты ничему не учишься. Слишком много думаешь о себе. Мальчик сделал этот выбор сам. При чем здесь ты? Центр земли нашелся…
— Он был еще ребенок… — попытался возразить Шут.
— Он был воин. Он умер славной смертью. А ты пытаешься отобрать у него это своей неуместной жалостью. Кому она нужна? Ему? Он уже слишком далеко от этих мест, чтобы услышать твои всхлипы. Впрочем, можешь плакать, если это даст тебе сил.
Шут заскрипел зубами и рывком отбросил одеяло. Ноги едва держали, но это не имело никакого значения. Он доплелся до старого шкафа и отыскал там чистую одежду — штаны, рубаха, теплый дублет. Вещи пахли старостью и пылью, они слишком долго лежали нетронутыми.
Одевшись, он почувствовал себя лучше.
— Кайза… долго я валялся?
Шаман убрал ладонь со стекла и посмотрел в протаявшее оконце.
— Красивый сад… — он перевел взгляд на Шута. — Да, Зумана, так уже лучше. Тебя не было почти сутки. Я боялся, что ты снова упал… туда. По самом краю прошел, дурень… Ты мог бы отдать мне вполовину меньше силы — хватило бы.
— Не мог, — попытался улыбнуться Шут. — Я забылся почти сразу.
— Спасибо тебе, — Кайза подошел к нему вплотную, крепко взял за плечи. — Спасибо…
— Да ну тебя… — Шут смущенно отвел глаза. — Скажи лучше, что Руальд?
— Беснуется.
Его Величество и в самом деле был разъярен до такой степени, что к нему опасался заходить даже советник. По громким крикам, доносящимся из-за двери королевского кабинета, Шут понял — Руальд спорит сразу с двумя своими командирами, Дени и Гиро.
— А я вам в сотый раз говорю! — громыхал генерал. — Армия в Медном ущелье — это все равно, что прямой вызов ферестрийцам! Это все равно, что дразнить дикую собаку! Все равно, что сказать: «Эй, Шан! Нападай, мы готовы!»
— Король Шаниэр хуже дикой собаки, — услышал Шут негромкий усталый голос Дени. — Он умен и расчетлив. Я не удивлюсь, если это все его происки. Не пойму только, что за колючка попала ему под хвост…
Какое-то время Шут еще постоял под дверью, послушал, но заходить не стал. Руальду и так хватало советчиков. А Шуту и так хватало встреч с придворными…
В королевские покои он попал без труда. Судя по всему, стражам — как обычно — было велено пускать господина Патрика в любое время, не чиня препятствий. Но о появлении «насмерть замученного» шута стало известно, к сожалению, не только им. Разумеется, сохранить в тайне возвращение своего друга Его Величество не догадался, и теперь весь дворец гудел от переполняющих его слухов, домыслов и полуправд. Несколько особенно любопытных дам уже набрались довольно храбрости кокетливо постучать в дверь Руальдова «любимчика». И наткнуться на кривую ухмылку Кайзы. Полудня хватило, чтобы к слухам добавились детали о «новом телохранителе господина Патрика», о смене его любовных предпочтений и даже о перевоплощении его самого.
Только к вечеру, малость оживший от чудесных бульонов матушки Тарны, Шут осмелился выбраться к Руальду. По словам Кайзы, король заходил к нему накануне, но не застал в должном для беседы состоянии. А после ему уж и самому не до того стало. Бедный Руальд был весь в сборах. Он хотел выступить завтра. Да чего там завтра… сегодня! Разумеется, это не представлялось возможным, но король делал все, лишь бы ускорить события. Из обрывков разговора Шут понял, что большая погоня за похитителями была выслана в тот же час, как сам он свалился без чувств подле спасенного шамана. И основной боевой отряд мобилизовали в тот же день. Но нагнать до сих пор так никого и не удалось, хотя минуло уже более двух суток.
