Рик Риордан - Метка Афины
Ее руки дрожали, когда она вытирала их о камень. О чем она только думала? Она не сможет выполнить это задание в одиночку.
— Слишком поздно, — снова сказала она себе. — Просто продолжай идти.
Она шла по коридору, и каждый шаг приносил ей боль. Шепот становился все громче, он звучал как миллион сухих листьев, развевающихся на ветру. Паутина стала более плотной, постепенно заполняя весь туннель. Вскоре ей пришлось убирать ее с лица, разрывая тонкие паутинки, покрывающие ее, как детская игрушка Силли Стринг. Её сердце хотело вырваться из груди и убежать. Она споткнулась, но продолжила идти вперед, пытаясь игнорировать боль в лодыжке.
Наконец-то коридор закончился дверным проемом, заполненным старой древесиной. Это выглядело так, будто кто-то пытался забаррикадировать дверь. Это не было хорошим предзнаменованием, и Аннабет использовала свою опору, чтобы расчистить себе путь настолько, насколько это было возможно. Она поползла по небольшой оставшейся груде древесины, загнав несколько дюжин осколков в свободную руку.
С другой стороны баррикады находилась камера размером с баскетбольную площадку. Пол был украшен римской мозаикой. Остатки гобеленов свисали со стен. По обе стороны от дверного проема торчали два неосвещенных факела из стенных подсвечников, оба покрытые паутиной. В дальнем конце комнаты, над другим дверным проемом горела Метка Афины. К сожалению, между Аннабет и тем проходом, пол был разделен пополам пропастью в пятьдесят футов. Вдоль ямы лежали две параллельные деревянные балки, находящиеся слишком далеко друг от друга, чтобы стать на них обеими ногами, и они также были слишком узкими, чтобы просто пойти по одной из них, разве что Аннабет не была акробатом (кем она, собственно, и не была) и у нее не была сломана лодыжка (которая, собственно, как раз-таки и была сломана).
Коридор, из которого она вошла, был заполнен шипящими шумами. Паутины задрожали и затанцевали, когда на горизонте объявились первые пауки: не больше, чем леденцы, но пухлые и черные, несущиеся по стенам и полу. Что за вид пауков? Аннабет понятия не имела. Она только знала, что они бежали прямо к ней, и у нее было всего несколько секунд, чтобы придумать план.
Аннабет хотелось разрыдаться. Она желала, чтобы сейчас кто-нибудь находился рядом с ней. Возможно, Лео со своими навыками огня, или Джейсон с его молнией, или Хейзел, способная разрушить тоннель. Но, больше всего она хотела, чтобы здесь был Перси. Она всегда чувствовала себя храброй, когда он был рядом.
— Я не собираюсь здесь умирать, — сказала она себе. — Я хочу увидеть Перси еще раз.
Первые пауки были почти уже у двери. За ними шла большая часть армии — черное море ползучих тварей. Аннабет похромала к одному из стенных подсвечников и схватила факел. Конец был покрыт смолой для легкого освещения. Ее пальцы чувствовали себя такими же тяжёлыми, как свинец. Она порылась в своем рюкзаке и наконец нашла спички, затем достала одну и подожгла факел.
Аннабет бросила факел в баррикаду. Старое сухое дерево мгновенно вспыхнуло. Огонь перешел к паутинам и метнулся вниз по коридору, захватывая языками пламени тысячи пауков. Аннабет отошла от своего костра. На некоторое время она даже обрадовалась, но сомневалась, что убила всех пауков. Скоро, как только огонь потухнет, они должны были перегруппироваться и зароиться снова. Она подошла к краю пропасти.
Аннабет светила в яму, но не могла видеть дна. Прыжок был бы самоубийством. Она могла попытаться пересечь ее, держась за балки руками, но не доверяла своей силе, и она даже не представляла себе, как смогла бы подняться с полным рюкзаком и сломанной лодыжкой, как только бы достигла другой стороны.
Она присела и изучила балки. На каждой находился ряд железных крючков вдоль внутренней части, установленных интервалом в один фут. Возможно, сторонами этого моста были рельсы, а доски, которым полагалось находиться между балками, были сняты или разрушены. Но крючки? Вряд ли они поддерживали доски. Это было больше похоже на… Она поглядела на стены. Тот же самый вид крюков использовался для того, чтобы подвесить потресканные гобелены. Она поняла, что балки были предназначены не для моста. Они были чем-то на подобии ткацкого станка.
Анабет бросила пылающий факел в другую сторону пропасти. Она и не надеялась, что ее план сработает, но вытащила всю нить из своего рюкзака и начала переплетать ее между балками, обматывая балки туда и обратно, от крючка к крючку, удваивая и утраивая линию. Ее руки метались с молниеносной скоростью. Она прекратила думать о плане и просто делала свое дело, перекручивая и связывая линии, медленно расширяя свою сотканную сеть вдоль ямы. Аннабет забыла про боль в ноге и пламенную баррикаду, пылающую позади нее. Она медленно двинулась по пропасти. Переплетение держало ее вес, она была уже на полпути, когда поняла это. Как она этому научилась?
— Это Афина, — сказала она сама себе. — Моя мать — покровительница ремесел, — ткачество еще никогда не было полезным для Аннабет.
Она оглянулась. Огонь баррикад угасал. Несколько пауков поползло по краям дверного проема. В отчаянии она продолжила идти по переплетениям, и наконец-то перешла обрыв. Тогда Аннабет схватила факел и бросила его в сотканный мост. Огонь помчался вдоль нитей. Даже балки загорелись, как будто они были замочены в нефти. На мгновение мост разгорелся ясным образом — пламенным рядом одинаковых сов. Действительно ли Аннабет соткала их в сеть или это было какое-то волшебство? Она не знала этого. Пауки разбежались, балки сгорели и упали в яму.
Аннабет задержала дыхание. Она не видела причины, почему пауки не могли последовать за ней, поднимаясь на стены или потолок. Если бы они поступили таким образом, то ей пришлось бы бежать. И она была вполне уверена, что не могла двигаться достаточно быстро. По некоторым причинам пауки не последовали за ней. Они сосредоточились на краю ямы — кипящий жуткий черный ковер. Тогда они рассеялись, хлынув в сожженный коридор, как будто Аннабет была им больше не интересна.
— Или я прошла тест, — сказала она вслух.
Ее факел потух, оставляя ее только со светом, исходящим от ее кинжала. Она поняла, что оставила свой самодельный костыль на другой стороне пропасти. Она чувствовала себя опустошенной, но ее ум был ясен. Ее паника, казалось, сгорела вместе с тем сотканным мостом.
«Ткачиха», — думала она. — «Я должно быть уже близко. По крайней мере, я знаю, кто меня ждет впереди».
Она прошла в следующий коридор, стараясь не опираться на больную ногу. Однако, далеко ей идти не потребовалось. На расстоянии двадцати футов тоннель переходил в большую, словно собор, пещеру, такую величественную, что у Аннабет появились проблемы с переработкой увиденного. Она догадалась, что именно это место Перси видел в своем сне, но здесь было совсем не темно.
