Рик Риордан - Метка Афины
— Невозможно! — крикнул отец. — Ткачиха заплатила нам кучу дани, чтобы мы уничтожали всех детей Афины, которые осмеливались войти в наш храм. Мы никогда не подведем ее. Мы не можем позволить тебе пройти.
— Но вы боитесь моей власти! — сказала Аннабет. — Вы понимаете, что я могу разрушить ваши священные камеры!
Отец нахмурился. Он, беспокойно, поправил шляпу. Аннабет знала, что она поставила его в безвыходное положение. Он не мог отступить, не выглядя трусом.
— Ты худший ребенок Афины, — умозаключал он. — Никто не может разрушит пещеру Митры, особенно с одного удара. Только не девочка!
Аннабет подняла свой кинжал. Потолок был низким. Она легко могла достичь замкового камня, но ей придется сделать это с одного удара. Дверной проем позади нее был заблокирован, но теоретически, если комната начала бы рушиться, те кирпичи должны были ослабеть и разбиться. Она должна была быть в состоянии расчистить свой путь прежде, чем упадет весь потолок — если, конечно, позади этой кирпичной стены было нечто большее, чем просто твердая земля; и, если, конечно же, Аннабет была достаточно быстра, сильна… и удачлива. В противном случае, она превратилась бы в полубожий блинчик.
— Ну, ребята, — сказала она. — Похоже, вы выбрали не того бога войны.
Она ударила замковой камень. Бронзовое лезвие разрушило его, словно кусок сахара. Мгновение ничего не происходило.
— Ха! — злорадствовал отец. — Видишь? Здесь у Афины нет власти!
Комната затряслась. По всей длине потолка пошла трещина. Дальний конец пещеры рухнул, похоронив алтарь и вместе с ним и отца. Из одной трещины появились куча других. С арок посыпались кирпичи. Призраки закричали и побежали в разные стороны, но они, казалось, не могли проходить сквозь стены. Видимо, они были связаны с этой комнатой даже после смерти. Анабет повернулась. Она надавила на заблокированный вход со всей своей силой, и кирпичи уступили ей дорогу. Поскольку позади нее рушилась пещера Митры, она сделала шаг в темноту… и полетела вниз.
Глава 35. Аннабет
Аннабет думала, что знала, что такое боль. В лагере-полукровок она падала с лавовой стенки, ее ранили ядовитым ножом в руку на Вильямсбургском мосту. Она даже держала на своих плечах весь небосвод. Но это было ничто по сравнению с жестким приземлением на лодыжку. Она сразу поняла, что сломала ее. Боль, словно раскаленная стальная проволока, проползла вверх по ее ноге к бедру. В мире не осталось ничего, кроме ее самой, ее лодыжки и агонии. Она чуть не потеряла сознание. Ее голова закружилась, дыхание стало тяжелым и сбивчивым. «Нет», — сказала она себе. — «Ты не можешь поддаться боли».
Аннабет попыталась дышать медленнее. Она лежала неподвижно, насколько это было возможно, пока ужасная пульсирующая боль никак не унималась. Это было похоже на пытку.
Часть ее хотела выть на весь мир из-за такой несправедливости. Она проделала весь этот путь, чтобы закончить его из-за какой-то сломанной лодыжки? Она заставила себя утихомирить свои эмоции. В лагере ее учили выживать во всяких неприятных ситуациях, в том числе при таких травмах.
Аннабет осмотрелась. Ее кинжал лежал в стороне на несколько футов дальше от нее. В его тусклом свете она могла разглядеть черты комнаты. Она лежала на холодном полу из песчаных блоков. Потолок был высотой в два этажа. Дверной проем, через который она упала, находился на высоте в десяти футах от земли. Сейчас он был полностью заблокирован мусором, сыпавшимся в комнату, создавая оползень.
Вокруг нее были разбросанные старые куски древесины. Некоторые потрескались и высохли, другие были разбиты на растопку.
«Глупо», — сказала она себе. Аннабет бросилась к дверному проему, полагая, что здесь будут коридоры или другие комнаты. Ей никогда не приходило в голову, что она будет кувыркаться в пространстве. Бревна, вероятно, когда-то были давно рухнувшей лестницей.
Она осмотрела свою ногу, которая выглядела нормально, без всяких там странных изгибов или наклонов. Аннабет чувствовала свои пальцы, не видела никакой крови. Это было хорошим признаком. Она потянулась за куском дерева. Даже это маленькое движение заставило ее вскрикнуть.
Древесина рассыпалась в ее руках. Дерево, возможно, было столетней или даже тысячелетней давности. У Аннабет не было возможности узнать, было ли это помещение древнее, чем храм Митры, или, были ли здесь комнаты построены в разные века, а после случайно перемешаны вместе, прямо как в лабиринте Дедала.
— Ладно, — сказала она вслух, просто чтобы услышать свой голос. — Думай, Аннабет. Расставь приоритеты.
Она вспомнила глупый курс выживания, которому ее научил Гроувер. По крайней мере, тогда этот курс действительно казался глупым. Первый шаг: Проверка вашего окружения на непосредственную угрозу.
Эта комната, казалось, была не опасной. Оползень остановился. Стены были сооружены из твердых каменных блоков, без крупных трещин. Потолок не провисал. Отлично.
Единственный выход находился на дальней стене с арочным проемом, который вел в темноту. Между Аннабет и дверью была небольшая кирпичная кладка — траншея, что проходила по полу, позволяя потокам воды двигаться через комнату слева-направо. Может быть, древнеримская водопроводная система? Если бы воду можно было ещё и пить, было бы вообще здорово. В одном из углов в кучу были свалены несколько разбитых керамических ваз, из которых вываливались сморщенные коричневые комочки, бывшие когда-то плодами. Фу. В другом углу стояли несколько деревянных ящиков, которые выглядели нетронутыми, с несколькими плетеными коробками, перевязанными кожаными ремнями.
— Значит, непосредственной опасности нет, — сказала она сама себе. — Ну, если ничего вдруг не выкатиться из этого темного прохода.
Она впилась взглядом в дверной проем, ожидая, что ее удача снова ее подведет. Ничего не произошло.
— Хорошо, — сказала она. — Следующий шаг: Инвентаризация.
Что она могла использовать? У нее были своя бутылка с водой и немного воды в той траншее, если бы ей удалось добраться до нее. У нее был свой нож, рюкзак, забитый разноцветными клубками ниток, ноутбук, бронзовая карта, спички и немного амброзии для чрезвычайных ситуаций. Ах… да. Это как раз и была чрезвычайная ситуация. Она достала божественную еду из своего рюкзака и и съела её. Как обычно, это было на вкус, как утешительные воспоминания.
На этот раз это был вкус попкорна. Тогда она ела его ночью со своим отцом в Сан-Франциско при просмотре фильма. Дома не было ни мачехи, ни сводных братьев… только Аннабет и ее отец, свернувшиеся калачиком на диване и смотревшие старую романтическую комедию.
