Дмитрий Емец - Самый лучший враг
Вениамин стиснул зубы, представляя, как страшна будет эта месть.
— Автобус вон там! Прямо к метро идет! — подсказала Аидушка. — Ну вот и все! Почапала я! Лет через пятьдесят встретимся, аюшки?
Будущий мастер по ремонту холодильников недоверчиво вскинул голову. Он сомневался, что у старушки есть в запасе столько времени. Однако там, где в пространстве только что помещалась странная бабулька, никого уже не было и только звучал прощальный смешок, напоминавший звук монет в глиняной копилке.
***До комплекса «Башня» было рукой подать. Перелетев забор, Мефодий опустился на крышу строительного вагончика и, убрав крылья, спрыгнул. Недалеко от центрального входа, окруженный рабочими, сидел малютка Зигя. Заметно было, что он тут уже свой человек. Кто-то дал ему пачку кефира и батон хлеба. Зигя отхлебывал кефир и почесывал откусанным батоном свои пулеметные шрамы. И даже грозный прораб не вмешивался и, опустив на лоб каску, внушал непонято кому: «Что там десант? Эго штука нехитрая! Кирпичи кулаками ломать — это всякий может! А ты вот возьми да построй чего-нибудь!›› Сам прораб служил в стройбате.
Рядом с Зигей на крышке железного ящика, который малютка, хвалясь перед новыми друзьями, вздумал открыть, сидел пластилиновый человечек — совершенно голый, но без всяких признаков пола. Человечек кривлялся, разевал рот и, засовывая в него руку едва ли не по локоть, требовал «пылыстылынчику››. У строителей таковой отсутствовал, но Тухломон соглашался обходиться и замазкой. Даже шпатлевку и ту жевал, что приводило всех в совершенный восторг.
Увидев Мефодия, пластилиновый гадик захлопал глазами и быстро побежал на четвереньках, петляя между кучками строительного мусора. При этом, перебегая, он непрерывно, но явно не до конца осмысляя сказанное, бубнил: «Дайте дяденьке эйдос! Дяденька бедный! В жизни у него не было никаких радостей! Подарите ему свой эйдос, противные бяки!»
Буслаев попытался атаковать его маголодией, но Тухломон успел спрыгнуть в открытый люк, где и затерялся. Зигя погнался было за ним, но отвлекся на новый батон хлеба и на новую пачку кефира.
Мефодий еще стоял у люка, когда из подъезда к нему бросилась Дафна. Обняла его. Отстранилась, проверяя, цел ли он, потом снова обняла:
— Как ты? Цел? Я так волновалась!
— Цел.
— А нога? Почему ты на нее не наступаешь?
— Не наступаю? Да, действительно не наступаю! Прыгаю как заяц, — сказал Меф, только сейчас вспоминая, что ранен.
— А Варсус? Ты его не…
— Жив… — рассказывать о бое Мефу не хотелось — Как ты освободилась? Стерла руну?
Дафна замотала головой, и живые хвосты ее взметнулись.
— Нет! Все проще! — объяснила она, демонстрируя рюкзак с котом. — Варсус предусмотрел все, но забыл, что Депря способен продрать когтями двери любого лифта.
Когда Мефодий вернулся на подземную парковку, Арей все так же висел над камнем. Жестикулируя, он говорил с кем-то, и этим его незримым собеседником были не Ирка с Багровым, не Корнелий и лаже не стоявший шагах в десяти у колонны Эссиорх. Лицо мечника, смягченное полумраком, казалось добрее. Исчезли резкость, грубость, постоянная необходимость бросать вызов. Точно упала вдруг с лица маска — такая застарелая и не снимаемая так долго, что собственное лицо под ней казалось неузнаваемым.
Мефодия Арей заметил сразу и, пытливо взглянув на него, ни о чем расспрашивать не стал. Вместо этого помахал рукой, подзывая его к себе. Буслаев подошел. Арей тем временем, взглянув чуть в сторону, точно советуясь с кем-то невидимым, подозвал и Корнелия и, когда тот приблизился, провел сверху вниз ладонью, словно снимая завесу.
Мефодий увидел Варвару и Пельку. Они находились тут же, у артефакта. Варвара сидела на камне и, улыбаясь, смотрела на Корнелия. Ее, как видно, забавляло, что он заметил ее только сейчас. Пелька стояла рядом с Ареем и держала его за руку.
Причем Пелька была уже не той девчонкой, что в первую встречу с Ареем, а старше и мудрее, а вот Варвара казалась вышагнувшей из остановившегося времени. Та самая Варвара с большим тесаком на бедре, которую Корнелий когда-то встретил в метро! Те же высокие ботинки, тот же короткий шрам на щеке, горизонтальный и алый, делавший ее вечно улыбающейся одним уголком рта.
Корнелий издал не то крик, не то стон, не то восклицание. Варвара повернулась к нему и показала рукой будто гладит собаку. Он понял, что она просит его заботиться о Добряке. Корнелий кинулся к Варваре, но она предостерегающе показала, чтобы он не подходил.
И тут же виновато и утешающе развела руками: мол, не я этого не хочу, а просто нельзя. Извини.
А попом Арей, Пелька и Варвара стали медленно погружаться в камень. Они не увязали в нем, не втягивались струйкой, как джинн в свой кувшин, а как-то с радостной готовностью входили, точно возвращались домой.
И чувствовалось, что они давно ждали этого и что там им будет хорошо. А потом трещина на камне затянулась. Сияние вокруг артефакта померкло. Багров, упершись в камень руками, оторвался от него и встал.
— Уф! — сказал он. — Не сочтите меня жадным, но это вообще-то мое сердце! Хотя, насколько я понял, Камень-голова не против, чтобы оно оставалось у меня. Мы объединились. Я теперь нечто вроде его странствующего филиала.
— Как это? — не понял Меф.
— Да так! У камня ног нету, а у меня целых две! И еще я получил дар! Смотри!
Бесстрашно приблизившись к жуткому на вид дракону; судя по зубам питавшемуся как минимум гандхарвами, Матвей ладонью коснулся глубокой раны на его шее. Дракон попытался отдернуть морду.
— Терпи! Знаю, что больно! Не я к тебе лечиться пришел! — прикрикнул на него Багров, и дракон повиновался.
Когда Матвей убрал руку, Буслаев увидел, что страшная рана затянулась, а на этом месте появилась золотистая новая чешуя.
— Вот что я имел в виду под ‹‹странствующим филиалом!›› Впрочем, я могу лечить лишь легкие раны и средние. В более серьезных случаях драконам придется искать Камень-голову.
— Он так и останется здесь? — с сомнением спросила Дафна.
— Нет, — вместо Багрова ответил Эссиорх. — Камень-голову мы отвезем на Буян, установим на одной из скал рядом с островом и постараемся охранять получше. Для драконов место идеальное, да и для не др¬конов тоже. Все лучше, чем в Москву приползать.
— А Камень-голова согласится? Не исчезнет?
— Надеюсь, его это устроит. В прошлый раз он исчез, потому что, расколов камень, Мировуд причинил ему своим посохом боль. Боль этот артефакт ощущает очень остро. Потому и подпускает к себе далеко не всех.
— А не получится, что однажды камень украдут и… ну там же внутри Арей и два эйдоса, — сказал Мефодий, не договорив остального.
