Роджер Желязны - Хроники Амбера. Книги Корвина (авторский сборник)
— Например?
Жерар покачал головой.
— Не знаю. Что угодно. Я… хотя да… да! Возможно тебе не помешает узнать об этом, важно это или нет. Вскоре после исчезновения отца я попытался узнать, не я ли был последним, кто видел его перед отъездом. В этом я был почти уверен. Весь вечер я пробыл во дворце и уже хотел возвращаться на флагманский корабль. Примерно за час до этого отец ушел к себе, а я засиделся в караульной, дулся в шашки с капитаном Тобеном. На следующее утро мы отплывали и я решил прихватить с собой книгу. Я поднялся сюда, в библиотеку. Отец сидел за столом, вот здесь, — Жерар кивком головы указал на это место. — Он перелистывал какие-то старые книги и еще не переоделся. Когда я вошел, он кивнул мне. Я сказал, что хотел лишь взять книгу. Тогда ты пришел по назначению, — ответил он и продолжал читать. Я подыскал книгу, пожелал ему спокойной ночи, и он ответил: — Счастливого плавания, — и я ушел. — Жерар снова опустил глаза. — Сейчас я уверен, что в ту ночь на нем висел Камень Правосудия. Я видел его на отце так же ясно, как вижу его на тебе. И я уверен, что раньше, тем же вечером, Камня на нем не было. После этого я долго считал, что он взял Самоцвет с собой, ничто в его комнате не указывало на то, что позже он переоделся. Я ни разу не видел Камень до того, как вы с Блейзом были разбиты под Эмбером. В тот день его надевал Эрик. Когда я стал расспрашивать его, он заявил, что нашел Самоцвет в комнате отца. У меня не было никаких доказательств того, что Эрик лжет, и пришлось удовлетвориться его версией. Но она никогда не была мне по душе. После того, как я услышал твой вопрос и увидел на тебе Камень, сомнения вновь вернулись ко мне. Вот я и решил, что ты должен знать об этом.
— Спасибо, — вымолвил я. В моей голове вертелся еще один вопрос, но в данный момент я решил не задавать его. И задал другой:
— Как ты считаешь, не нужны ли Бранду одеяла или еще что-нибудь в этом роде?
Жерар поднял свой бокал, точно за мое здоровье, и отхлебнул вина.
— Ладно. Продолжай в том же духе, — произнес я и провел рукой по его Карте. — Кажется, Бранду лучше. Жерар не помнит, чтобы отец говорил что-нибудь, что позволило бы непосредственно связать появление чудовищ с его отъездом. Интересно, что скажет Бранд, когда придет в себя.
— Если он придет в себя, — бросил Джулиан.
— Думаю, что он очнется. Нам всем не раз крепко доставалось, и если мы во что-то и верим, так это в собственную живучесть. Я считаю, что к утру он сможет говорить.
— Что ты собираешься сделать с виновником, если Бранд назовет его? — поинтересовался Джулиан.
— Допросить.
— Тогда я хотел бы допрашивать его сам. У меня возникло такое чувство, что на сей раз ты, возможно, прав, Корвин, и что тот, кто ранил его, вероятно, виновен и в том, что мы периодически находимся в осаде, и в исчезновении отца, и в смерти Каина. Поэтому перед тем, как мы перережем его горло, я с наслаждением допрошу его. Считайте меня добровольцем и на окончание работы.
— Что ж, мы не забудем твоей просьбы.
— Корвин, я не сбрасываю тебя со счетов.
— Я в этом не сомневался.
— Я хочу кое-что сказать, — проговорил Бенедикт, заглушив ответ Джулиана. — Меня беспокоит как сила, так и очевидная цель наших противников. Я несколько раз сталкивался с ними, и они жаждут крови. Если на минуту поверить рассказу Корвина о Даре, то ее последние слова выражают их намерение: Эмбер будет разрушен. Не побежден, не покорен, не проучен. Разрушен! Ладно, Джулиан, ты бы не отказался поцарствовать здесь, а?
Джулиан улыбнулся:
— Может быть, на следующий год и в то же время, но не сегодня, спасибо.
— Я хочу сказать, что могу представить себе, что ты или любой из нас набирает наемников или ищет союзников для того, чтобы захватить власть. Но я не могу представить, чтобы ты использовал такие вот могущественные силы, которые могут потом выйти из-под контроля. Силы, целью которых является не разрушение, а завоевание. Я не могу представить себе, что ты, я, Корвин, любой из нас пытались разрушить АМбер или имели дело с теми, кто хочет этого. Поэтому версия Корвина о том, что кто-то из нас предатель, мне не нравится.
Волей-неволей пришлось утвердительно кивнуть. Я и сам знал, что это было самое слабое место в моих рассуждениях. Но все же, здесь было столько неизвестного… я мог бы предложить кучу объяснений, но догадками ничего не докажешь. За меня это сделал Рэндом.
— Может быть, — сказал он, — кто-то из нас, заключив договор, недооценил своих союзников, а теперь ему приходится не слаще остальных. Он, может, и не прочь дать задний ход, но поздно.
— Мы можем предоставить ему возможность предать своих союзников сейчас, — произнесла Фиона, — если нам удастся переубедить Джулиана не перерезать ему глотку, и если остальные пообещают то же самое. В этом случае он, может быть, признается. При условии, что догадка Рэндома верна. Он больше не будет претендовать на трон, но, совершенно очевидно, что он так и так его не получит. Он останется в живых и сможет избавить Эмбер от крупных неприятностей. Кто-нибудь желает дать гарантию виновнику на этих условиях?
— Да, — ответил я, — я сохраню ему жизнь, если он сознается, при условии, что он проведет ее в ссылке.
— Я с этим согласен, — поддержал меня Бенедикт.
— Я тоже, — сказал Рэндом.
— С одним условием, — добавил Джулиан. — Я согласен, если он лично не виновен в смерти Каина. В противном случае — нет. Мне понадобятся веские доказательства.
— Пожизненная ссылка, — промолвила Фиона. — Хорошо. Я согласна. Не возражаю.
— И я, — присоединилась к ней Флора.
— Я тоже, — проворковала Льювилла.
— Скорее всего Жерар тоже не будет против, — произнес я. — Но вот Бранд… Я сомневаюсь, что ему захочется присоединиться к нашему решению.
— Давайте спросим Жерара, — заявил Бенедикт. — Если Бранд выкарабкается и станет возражать, виновный будет знать, что ему нужно будет избегать только одного врага. В конце концов, между собой они всегда могут разобраться.
— Идет, — я заглушил в себе дурные предчувствия, и снова связался с Жераром.
Жерар тоже согласился.
Все мы поднялись на ноги и поклялись в этом именем Единорога Эмбера. В клятве Джулиана было дополнительное условие. Мы поклялись вынудить отправиться в ссылку любого из нас, кто нарушит свое обещание. Я сомневался, что это что-нибудь нам даст, но всегда приятно наблюдать единодушие в семье.
Затем каждый подчеркнуто заявил, что останется во дворце на ночь. Все хотели показать, что не страшатся того, что утром может рассказать Бранд, и не собираются покидать город. Даже если ночью Бранд не выживет, об этом не забудут. Поскольку я не имел больше вопросов, и никто не вскочил и не покаялся в грехах, о которых упоминалось в этой клятве, то просто сидел в кресле и слушал. Разговор распался на отдельные беседы и диалоги. Одной из основных тем были попытки восстановить немую сцену в библиотеке, расставить всех по местам. Неизменно оказывалось, что нанести удар мог каждый, кроме говорящего. Я курил и помалкивал. Дейдра высказала интересное предположение. А именно, что Жерар мог сам нанести удар, когда все толпились вокруг, и что его подвиги были призваны не стремлением спасти Бранда, а желанием заставить его замолчать. А в таком случае у Бранда оставалось мало шансов дотянуть до утра. Остроумно, но в это я просто не мог поверить. Другие также не соглашались с ней. По крайней мере, желающих подняться наверх и вышвырнуть Жерара из библиотеки не нашлось.
Через некоторое время подошла Фиона и села рядом:
— Надеюсь, из моего предположения что-нибудь получится. Больше ничего в голову не приходит.
— Может, и получится.
— Я вижу, ты добавил к своему гардеробу любопытное украшение, — промолвила она, поднимая двумя пальцами Самоцвет и внимательно рассматривая его.
Затем Фиона подняла на меня глаза:
— Он у тебя действует?
— Понемногу.
— Выходит, ты знаешь, как его настраивать. Кажется, что-то, связанное с Лабиринтом?
— Да. Перед самой смертью Эрик рассказал, как это делается.
— Понятно.
Она выпустила Камень, откинулась на спинку кресла, посмотрела в огонь:
— И он ни о чем не предупреждал тебя?
— Нет.
— Интересно, умышленно он промолчал или просто так получилось?
— Нет, он в это время умирал, и до всего прочего ему дела не было. Это значительно сократило нашу беседу.
— Знаю. Меня интересует другое. То ли это ненависть к тебе перевесила надежды, которые он питал насчет судьбы королевства, то ли он не знал кое-каких принципов при работе с Самоцветом.
— А ты-то что знаешь об этом?
— Корвин, вспомни, как умирал Эрик. Когда это случилось, меня не было в Эмбере, но на похороны я пришла рано. При мне его подготавливали, брили, одевали. И я видела его раны. Я уверена, что ни одна из них сама по себе не была смертельной. Он был трижды ранен в грудь, но только один удар мог бы дойти до сердца.
