Софья Ролдугина - Белая тетрадь
Просто…я когда-нибудь попрошу тебя о чем-то…. о чем-то очень важном для меня… Так вот, скажи мне тогда «нет», ладно?
Когда он встретился со мной глазами, в синей глубине застыла решимость. Он принял свое решение.
— Ты… ты действительно готова на все? И согласна помочь мне?
Только ни за что не соглашайся…
— Я согласна.
Я ведь тоже приняла свое решение. Я не отпущу тебя, Максимилиан. Не позволю тебе вот так просто умереть.
Глава 6
Предать могут только друзья. Только те, кому ты доверяешь, как себе.
Ахмеджанова Д.Б.«Приходи завтра туда, где ты меня увидела в первый раз. В полночь. И не говори никому, куда идешь».
Эти слова вертелись у меня в голове весь день. Мама странно поглядывала на меня, но я беззаботно улыбалась в ответ. Несколько раз звонила Айне, но я не брала трубку.
Сегодня. Сегодня я спасу его. И не будет больше никакой боли.
За ужином я почти ничего не ела. Просто не хотелось. Элен предприняла последнюю попытку выяснить, что со мной не так.
— Ты заболела, солнышко?
Нет! Но лекарство сегодня понадобится, это точно.
— Ну что ты волнуешься, мам! Все нормально. Просто просидела целый день дома, вот и не проголодалась.
Даже я сама почувствовала, насколько фальшиво это прозвучало. Так, надо взять себя в руки. Трясет, как перед экзаменами.
Впрочем, это и есть экзамен. На преданность.
— А почему ты гулять не пошла? Айне несколько раз звонила, просила позвать тебя к телефону, — удивилась мама. Хэл насторожился, даже перестал размазывать пюре по тарелке.
— Не хотела никого видеть. Но погулять надо бы, ты права, — я сделала вид, что согласилась. — После ужина и пойду.
Хэл решительно отложил вилку.
— Я с тобой.
Я опешила. Мы с братом мирно уживались, можно сказать, дружили, но никогда не ходили вместе — ни в кино, ни на прогулки. Все-таки разница в возрасте сказывается. К тому же он все-таки человек, пусть и маг, а я ведьма.
Неужели он что-то почувствовал?
— Не надо. Или ты думаешь, что я одна заблудиться могу? — я натянуто улыбнулась. Хелкар досадливо подергал себя за кончик куцей косички.
— А что, если кто-нибудь из смотрителей решит отыграться? — предположила мама. Я отмахнулась.
— Не рискнут. И вообще, за последнее время я немного повзрослела, не находишь?
— Повзрослела… Не думаю, — покачала головой Элен. — Изменилась, да… Но не в лучшую сторону.
— Да ну? — огрызнулась я.
— Раньше — я имею в виду, до всех этих событий — ты была мягче.
— Я была трусливым ребенком, ты хочешь сказать…
— Мама хочет сказать, что ты не была ехидной истеричкой, срывающейся по поводу и без и меняющей настроение по двадцать раз на дню! — гневно перебил меня Хэл. — Этот твой вампир тебя испоганил! Ты теперь на него похожа, даже смотришь так же!
— Не смей очернять Максимилиана! — я ударила кулаком по столу. Тарелка звякнула, разбрызгивая капли картофельного пюре.
— А ты не смей хамить маме!
— Хелкар, довольно! — возмутилась Элен. — Она ничего подобного не делала! Найта, прекрати истерику.
— Да, что это ты так волнуешься? Опять бежишь целоваться со своим кровососом?
— Ты… ты, поганец! Ты подглядывал за нами? — я задохнулась от возмущения.
Мама мгновенно посерьезнела.
— Так это правда? Ты встречаешься с князем?
— Не говори, что ты не знала! А откуда, думаешь, цветы? С неба свались? — Ненавижу, как я вас всех ненавижу! — Если хочешь знать, то вчера ночью я была на свидании! И мы целовались!
— Но, солнышко… — мама немного ошалела от моего напора. — Ты же еще совсем ребенок… Я запрещаю тебе с ним встречаться, — уже тверже добавила она. — Он поиграет с тобой и бросит. Это же вампир, понимаешь? Они не ценят людей. И вообще, князь Максимилиан старше тебя на тридцать шесть веков. Это недопустимая разница в возрасте!
— Это мне решать, что допустимо, а что нет! — я рывком встала со стула. — Мне надо прогуляться.
— Нет! — мама решительно встала в дверях. — Ты никуда не пойдешь, пока не успокоишься.
— Это тебе надо успокоиться, — прошипела я. — С дороги, эстиль. Не тебе мне указывать.
Ее лицо застыло. Глаза Хэла удивленно расширились.
— Да, королева.
Вниз ведет двадцать шесть ступенек. Выщербленных от времени, скользких от сырости, поднимающейся из подвала. Спускаться по ним надо осторожно, на всякий случай держась за перила.
Сейчас я пролетела всю лестницу за какие-то секунды. Быстрей, подальше отсюда!
Несколько кварталов пронеслись смазанной полосой. Ветер, бьющий в лицо, постепенно остудил разгоряченную кожу и высушил слезы. Я села на землю, утыкаясь в колени.
Бездна, что со мной творится? Я на самом деле становлюсь темной… Бедная мама. Вот уж кто точно ни в чем не виноват. Хэл убьет меня, и правильно сделает. Может, он не так уж ошибался, когда говорил о влиянии Максимилиана на мой характер. Крылья, сны и все такое… Это не могло пройти бесследно. Может, мне не стоит…
Бред, бред, бред! Сдвиги по фазе начались еще после инициации. Ксиль ни в чем не виноват. И он умирает. Я не могу бросить, предать его!
Я встала, вытирая сухие глаза. Ничего. Я справлюсь с этим. Я справлюсь с чем угодно.
А перед мамой можно извиниться и завтра.
Нет, мне определенно не надо было срываться. Хэл прав, я настоящая истеричка. Ну что мне стоило умно покивать на все его рассуждения, а потом тихонечко смыться? Нет, я решила настоять на своем и теперь уже четвертый час трясусь на холодном ветру, поджидая Максимилиана.
Сначала я решила подождать на вокзале или в парке, но грохот поездов и настойчивые приставания подвыпивших подростков порядком действовали на нервы. Ха, еще месяц назад подобная компания ввергла бы меня в состояние тихой паники, но путешествие по Королевскому пути научило меня настоящему страху, и теперь шумная ватага, пьяно гогочущая и наперебой выпрашивающая «прикурить» вызывала только раздражение. В конце концов я просто отвела им глаза и смылась.
Заросли шиповника, в которых я засела во время моей прошлой ночной прогулки от станции, оказались заняты, как ни странно. Парочка облезлых котов сражалась за внимание не менее драной кошки, оглашая всю округу пронзительным визгом пополам с шипением. Наглым мохнатым мордам было абсолютно наплевать на то, что март закончился три месяца назад. Что ж, пусть радуются жизни.
Помотавшись немного вверх-вниз по улице, я облокотилась на фонарный столб. Гладкий железный бок пересекали две глубокие царапины. С конца одной из них свисала покореженная металлическая полоска. Она уже успела покрыться ржавчиной, как и сами царапины. Я провела по ним пальцем, плавя металл. Ржавчина стекла на землю вместе с металлическими каплями, оставляя бок столба идеально гладким. В мутной глубине импровизированного зеркала отразился неясный силуэт.
