Карен Монинг - В оковах льда
Среди книжных завалов я обнаруживаю какую-то небольшую лабораторию, забитую чем-то вроде чашек Петри[78], закупоренными бутылками и флаконами.
— Кристиан! — зову я снова, изучая их содержимое через толстые кривые стекла.
На этот раз я получаю ответ, но он так далеко, что я не могу разобрать ни слова.
— Чувак, если и откапаешь что, то все равно это пустая трата времени! Я бы предпочла вернуться в Дублин и заняться расследованием.
— Секунду, девушка, — отзывается он издалека. — Кажется, я что-то нашел.
В одной из заткнутых пробками бутылок на дне есть остаток чего-то бурого. Я поднимаю ее и верчу в руке, наблюдая, как темно-алая жидкость покрывает стенки легкой рябью. По ее поверхности калейдоскопическими узорами проносятся радужные цвета. Перевернув бутылку, я изучаю этикетку на ее донышке. Без понятия, что означают эти символы, похожие на резные глифы[79]. Когда переворачиваю бутылку обратно, то, видимо, случайно немного сдвигаю пробку, потому что чувствую дуновение аромата содержимого флакона и это похоже на то, как если бы твой нос уткнулся прямо в небеса обетованные. Это — цветущий в ночи жасмин и свежеиспеченный хлеб, рыба по-домашнему с картофельными чипсами и морской соленый бриз, это — запах маминых объятий, чистый и теплый, это — запах нагретой солнцем кожи Танцора. Это — запах всех моих самых любимых вещей, сплетенных воедино. Клянусь — от веяния этого аромата мои волосы взметнулись, как на ветру. Застонав, я вытаскиваю батончик, вдруг почувствовав зверский голод.
Ага, пока есть любопытство, кошки не переведутся.[80]
Думаете, я не в курсе?
Не прекращая жевать, я откупориваю бутылку.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ
Ведьма при дворе кровавого короля[81]
— Какого хрена здесь чем-то воняет? — восклицает Кристиан.
— Просто охренительно, правда? — мечтательно выдыхаю я.
Багровый дым клубится в стеклянной колбе, осторожно протягивая свои усики к краю. Библиотеку наполняет умопомрачительный запах, вызывая головокружение. Так и хочется подтянуться в клубочек, охватить голову руками, и нежиться в истоме укутавшись в этот аромат. Хочу поделиться им с Танцором. Никогда не нюхала ничего восхитительнее.
— Пиздец ядовитый смрад, — слышится где-то совсем рядом, хотя все время был вдалеке.
— Как ты можешь так говорить?
— Да потому что так оно и есть.
Темно-алые струйки дыма выплывают из бутылки и вихрятся над ней. Через мгновение они начинают стремительно сплетаться между собой; то кружась все ближе, то бросаясь прочь, тонкие красные нити ткут из себя дымный силуэт.
— Чувак, пахнет прям, как на небесах! Что-то не так с твоим носом. Может, ты теперь чуешь им только как Невидимые? — Не могу дождаться, чтобы увидеть, что за удивительная вещь сплетется из этого!
— Смердит, — произносит он прямо надо мной, — как гниющие внутренности. Что ты открыла? Книгу? — Он опускается рядом со мной со стопкой книг под мышкой. Я рада видеть, что он что-то нашел. — Бутылку? Господи, девушка, ты не можешь просто так взять и откупоривать бутылки в этом месте!!! Дай это сюда. Сейчас глянем, что ты натворила.
Алый дым формируется в призрачное лицо — тонкое, с заостренным подбородком и огромными раскосыми глазами с поддернутыми вверх уголками. Я пытаюсь повернуть голову, чтобы посмотреть на Кристиана, но мне и в голову не приходит сделать то, что он просит. Он остолбенел, увидев материализовавшееся лицо. Я не могу заставить себя отвести взгляд, как ни стараюсь. Оно внимательно смотрит на меня. Никогда не видела лица прекраснее, не ощущала запаха притягательнее. Я хочу укутаться в него, вдыхать его, заполняя им свои легкие.
Когда он вырывает из моих рук склянку, чары рассеиваются. Он переворачивает ее, чтобы прочитать этикетку на донышке и облако алого дыма выплескивается наружу, заполнив проход между стеллажами. Дымные щупальца тянутся и лижут меня, как маленькие кошачьи шершавые языки.
Вдруг все резко меняется.
Теперь, когда больше не держу бутылку, я чувствую, что от нее действительно ужасно разит. Горечь заполняет мой рот, живот скручивает и меня выворачивает всеми теми шоколадками, что я только что слопала. Дымное лицо больше не кажется мне таким прекрасным. Оно прямо на моих глазах превращается в нечто чудовищное. Длинные клыки торчат из тонкогубого рта, окровавленные волосы извиваются змеями.
— Слушай, че за фигню я открыла? — сиплю я, шокированная увиденным.
Бутылка разлетается осколками на полу.
Моя кровь стынет, когда Кристиан выкрикивает единственное слово:
— БЕЖИМ!
В моем мире есть несколько не то, что правил, скорее прописных истин. Очень близко к верхним строкам их списка стоит: если Принц Невидимых от чего-то бежит, я, ломая ноги, бегу от этого тоже. Без вопросов. Я просто изо всех сил пулей лечу вперед.
И все же… не могу удержаться, чтобы не оглянуться через плечо. Ведь это я выпустила нечто. Нужно же знать, что там такое, чтобы потом за этим охотиться и прикончить.
— НЕ ОГЛЯДЫВАЙСЯ, — рычит Кристиан.
Я обхватываю голову руками, пытаясь удержать свою черепушку в целости до тех пор, пока не стихает головная боль.
— Прекращай орать на меня и уноси нас, чувак! — Я в режиме стоп-кадра, стараюсь идти с ним в ногу, но я не знаю этих залов. Они — лабиринт, а у меня нет карты. Каждый раз мне приходится тормозить, чтобы внести поправки на своей сетке, но снова и снова натыкаюсь на препятствия. Вонь разлагающейся плоти накрывает все плотнее. Волосы на загривке шевелятся от ужаса. Я все жду, что то, что гонится за нами, сомкнет ледяные когти на моем затылке, оторвет башку и прикончит меня. Все те ужастики, что я пересмотрела с Танцором, больше меня не смешат. Они наполняют мой мозг миллионами ужасных смертей, каждая из которых страшнее другой. Было бы легче, если бы я знала, что же за нами там гонится. Неизвестность всегда страшнее известности. Мое воображение разыгрывается на ничем не ограниченном просторе, грозя реальным срывом.
— В Белом Дворце просеивание не работает. Держись за мою руку. Я знаю эти переходы.
Я хватаю его за руку, игнорируя издаваемое им рычание. Он переплетает свои пальцы с моими, и меня накрывает волна сексуального голода.
— Прекрати это, Кристиан. Сейчас совсем не время для фейрийских смерть-от-секса игрищ.
— Прости, девушка. Просто твоя рука, да еще плюс опасность, а когда опасность, я всегда…
— Заглуши это, сейчас же!
Я снова могу дышать. Правда, лучше бы не дышалось. Вонь стоит удушающая, значит, нас уже вот-вот нагонят.
