Элеонора Раткевич - Время золота, время серебра
Потом на него буквально обрушился продуктовый ливень. Он был ошарашен и сбит с ног мукой, крупой и творогом, маслом, медом и ягодами, грибами и сушеными кореньями, пирогами, копчеными окороками и колбасами, луком, чесноком и репой, горохом и бобами. А кроме продуктов, ему тащили горшки и корзины, деревянные ложки и свечи, нитки и куски домотканого полотна. Кузнец, страшно гордый своей работой, принес новенький ланцет.
— Не хуже гномской стали! — похвастал он.
Хьюго принял ланцет, рассыпавшись в благодарностях, а петрийский разведчик Шарц вздохнул и подумал, что, пожалуй, все же взял бы господина кузнеца себе в ученики — глядишь, лет через пятьдесят тот и впрямь научился бы делать "не хуже гномской стали", некие задатки у него к этому все же были. Кузнецов "ланцет" он приспособил очинять перья. Тоже ведь нужное дело.
Что делать с остальным добром, Хьюго совершенно не представлял. А Полли, как назло, отлучилась по распоряжению миледи, оставив его один на один со всем этим кошмаром.
"Уж она-то догадалась бы, что и куда!" — в который раз тоскливо подумал он.
Точно такие же дары, причем в куда большем объеме, приносились и милорду герцогу. Вот только доставляемое герцогу слуги мигом подхватывали и уносили куда-то в бездонное чрево замка. То, что приносилось несчастному доктору Хьюго Одделлу, сваливалось огромной грудой посреди замкового двора. Эта груда все росла и росла, начиная напоминать не то сказочное чудовище, не то всамделишную гору.
"Вот так и началась Петрия!" — с отчетливой сумасшедшинкой подумал Хьюго.
Бесспорно, слуги знали, что делать со всем этим ужасом, но они, неоднократно послужившие мишенями для его ехидных шуточек, теперь в свою очередь потешались над ним и его растерянностью. А еще сэр рыцарь!
И это было только начало. Полный кошмар начался с того, что какой-то седенький дедок подвел ему на веревке козу, пояснив, что она замечательно доится, и удалился раньше, чем Хьюго успел поведать почтенному старцу, что понятия не имеет, как доить эту самую козу, равно как и всех прочих живых существ во вселенной. Пока он размышлял над тем, что же ему теперь делать, выяснилось, что коза не только замечательно доится, но еще и замечательно кусается. Причем очень-очень больно. Логичнее было бы предположить, что коза должна бодаться, вон какие рога себе отрастила! Но она почему-то кусалась.
Коза тяпнула несчастного доктора за ляжку, вырвала из его рук веревку и отправилась в самостоятельное странствие по замку. Не успел Хьюго попытаться ее поймать, как ему мигом вручили корзину курей, двух уток, гуся, петуха, поросенка, щенка породистой суки, несколько живых рыбин в ведре и пушистого полосатого котенка. Куры, утки и гусь с петухом разбрелись кто куда — и как они из своих корзинок выбрались? — поросенок сожрал праздничное полотенце, а котенок со щенком подрались.
Хьюго Одделл, врач, шут и рыцарь, сел на землю посреди двора и тихо заскулил. Подкравшаяся коза укусила его еще раз.
— Хью, что случилось? — на крыльце показался герцог.
— Не знаю, милорд, — с отчаянием ответил Хьюго. — Все это… все эти… козы и курицы… они… — он махнул рукой. — Я не знаю, что мне с этим делать, куда девать… За что мне все это?! Разве я сделал что-то плохое?!
— Ну-ну… — усмехнулся герцог. — Сэр рыцарь не должен теряться при виде курицы. Ты переписал все, что тебе принесли?
— А надо?
— Ясно, — его светлость вздохнул. — Придется тебе помочь. Показать, как все это делается. По правде говоря, ничего сложного во всем этом нет. А козе дай по морде, чтоб не кусалась! Ишь, повадилась! Этак она сегодня тебя укусит, завтра меня, а там и до короля доберется. А это уже заговор против коронованной особы.
— У нас будет ребенок? У нас правда будет ребенок?! Ты не шутишь?!! — шепотом восклицал сэр Хьюго.
— Хью, ты сумасшедший! Мужчинам неприлично проявлять столько счастья по этому поводу! — фыркнула леди Полли, жена его.
— Вот как? А что считается приличным и позволительным для мужчины?
— Мужчинам прилично проявлять чуточку счастья, чуточку озабоченности, чуточку благодарности и самую капельку вины, пополам с морем самодовольства, — просветила неуча леди Полли.
— А… ну так это оно и есть! — успокоенно кивнул сэр Хьюго. — Типичное самодовольство. А все остальное ты сама придумала, леди, жена моя.
— Не ври. Просто ты самый-пресамый! Самый хороший… Таких просто не бывает! — тающим голосом шепнула Полли.
— Не забывайся, женщина! Просто я — будущий отец, не более того!
— Ну что ты, сэр Хьюго, твоя женщина просто не может забыться, ей не позволят твои любящие глаза.
— Вот как?
— Да. И не забывай озабоченно хмуриться. Мужчины всегда хмурятся, когда им сообщают такие новости. Им кажется, что они несут за все это какую-то особую ответственность и должны все-все контролировать.
— Что именно тут можно контролировать?
— Мне самой всегда было интересно узнать это.
— Да. Тут тебе крепко не повезло с мужем.
— Мне не повезло с мужем? Болван! Сейчас как тресну!
— Избивать шута и доктора самого милорда герцога…
— Имей в виду — мне это сойдет с рук! Я — беременна, мне теперь все можно!
И Полли показала ему язык.
— Какой кошмар! Неужели действительно все?! — трагически простонал сэр Хьюго.
— Ну конечно! Можешь даже не сомневаться, — ответила любимая женщина. — И… да, кстати, не выходи пока из комнаты.
— Не выходить из комнаты? Почему?
— Ты сейчас так похож на милорда герцога, что я боюсь, как бы вас не перепутали.
— Я?! Похож на милорда? Полли, ты о чем? Как меня можно перепутать с герцогом?!
— А очень просто. Только у него на лице было точно такое же выражение абсолютно дебильного счастья и ни следа озабоченности, как у прочих жеребцов!
— Вот как? Тогда я и правда, пожалуй, посижу немного. Не хватало еще, чтоб меня и в самом деле за милорда приняли. А ты посидишь со мной?
— Я полежу с тобой. Рядом. И не только.
— Полли, ты уверена? Все равно сделать сразу же еще и второго нам не удастся. Давай лучше по порядку. Сначала ты родишь этого…
— Ну если марлецийский доктор не сможет придумать, как нам получить немного удовольствия прямо сейчас, то я не знаю, чему он там и вовсе обучался в своей Марлеции…
Почему я совсем не боюсь за свою любимую женщину? Откуда эта сумасшедшая уверенность, что все будет хорошо, что ничего не случится? Ведь я так и не разгадал загадку. Я не ближе к ответу, чем был в самом начале. Я только знаю, что секрет действительно в "проклятии эльфов". Вот только само это понятие искажено. Проклятие вовсе не в том, что эльфы бросили в гномов некое зловредное эльфийское заклятие, делающее роды такими тяжелыми, если и не вовсе смертельными для женщины. Так до сих пор считают большинство гномов, но это глупая ложь и дикость. Проклятие в том, что эльфы перестали нам поставлять некое снадобье, эти самые роды облегчающее. Нехорошо, конечно. Ну так на то и война. Поставлять противнику снадобье, позволяющее с легкостью рожать новых воинов?
