Дэвид Геммел - Троя. Повелитель Серебряного лука
— Халисия! — еще один голос проник во мрак ее сознания. — Халисия!
Она вернулась мыслями к своему детству, отец держал ее за руки, улыбаясь. От него пахло лошадьми, шкурами, который он носил. Царица потянулась и потянула за засаленные косички его бороды. Отец засмеялся и крепко прижал ее к груди. Она почувствовала, как ее обняли мягкие и нежные руки.
— Халисия. Это Эней. Вернись ко мне.
Эней? Они называли его Геликаон. В ее сознании было много Энеев, много Геликаонов. Там был застенчивый испуганный мальчик, которого она едва замечала, поглощенная любовью к своему ребенку. Однажды он исчез на чужестранном корабле, и Анхис сказал, что он не вернется. Но он вернулся в страшный день. После смерти Анхиса она была уверена, что Эней убьет ее, или она убьет себя и своего сына. Но он не убил. Геликаон снова уплыл через несколько дней, сделал Дио царем, оставив их под защитой Гаруса и старого Павзания. Это были самые счастливые годы…
— Халисия, посмотри на меня. Посмотри на меня!
Она подняла глаза, но ее обнимал не отец. У отца были карие глаза, а эти — голубые. Царица вспомнила голубые глаза…
— Халисия! — она почувствовала, как сильные руки трясут ее. — Это Эней. Скажи: «Эней».
— Эней. — Женщина нахмурилась и посмотрела на опасный край скалы и серое море под их ногами. — Что ты здесь делаешь?
— Твоя служанка сказала, что видела тебя здесь. Она испугалась за твою жизнь.
— Мою жизнь? Я больше не живу. — Он снова прижал ее к себе, Халисия прижалась щекой к его плечу. — Мой сын был моей жизнью, Эней, — сказала царица спокойно. — Я не живу без него.
— Теперь он гуляет по зеленым полям элизиума, — уверил ее Геликаон. — С ним твой охранник… это был Гарус? Он держит его за руку.
— Ты веришь в это? — спросила Халисия, вглядываясь в его лицо.
— Да, верю.
— А в силу снов ты веришь?
— Снов?
— Когда я лежала… как я думала… умирая, мне снилось много снов, Эней. И все они были ужасными. Я видела кровь и огонь, горящий город. Я видела море, полное кораблей с жестокими людьми. Я видела войну, Эней. Я видела падение царей и смерть героев. О… столько смертей. — Она посмотрела на него. — Ты веришь в силу снов?
Геликаон увел ее с вершины скалы, они сели на зеленом склоне.
— Одиссей говорит, что есть два рода снов. Некоторые рождаются от крепкого вина и обильной пищи, а другие посылают нам боги. Конечно, тебе снилась война и кровь. На тебя напали мерзавцы. В твоем сознании множество кошмарных видений.
Его слова странным образрм подействовали на царицу, у нее появилась надежда. Они сидели в молчание какое-то время. Затем Халисия вздохнула.
— Гарус любил меня. Я собиралась спросить тебя, не будешь ли ты возражать против нашей свадьбы. Они забрали той ночью двоих дорогих мне людей, Эней. Моего Дио и сильного сердцем Гаруса.
— Я не знал. И, нет, я бы не возражал. Он был хорошим человеком. Но ты еще молода, Халисия, и красива. Если боги захотят, ты снова обретешь любовь.
— Любовь? Надеюсь, нет, Эней. Да, только часть сна была светлой и радостной. Но если то, что я видела, сбудется, разве не означает, что другие видения войны и смерти тоже правда?
— У меня нет ответов на эти вопросы, — сказал он. — Все, что я знаю: ты — царица Дардании, и народ любит тебя. Никто не займет твое место, и, пока я жив, никто не будет тебе угрожать.
— Они меня любят, — вдохнула она печально. — Но будут они любить меня, когда родится чудовище?
— Какое чудовище?
— Чудовище в моем животе, — прошептала ему Халисия. — Это зло, Эней. Это микенец.
Геликаон взял ее за руку.
— Я не знал, что ты беременна. Прости, Халисия. — Он вздохнул. — Но это не чудовище. Это просто ребенок, который будет любить тебя, как Дио.
— Это будет мальчик с темными волосами и серыми глазами. Я видела и это.
— Тогда он будет царевичем Дардании. Людей учат злу, Халисия. Я не верю, что оно рождается в них. Не важно, как их зачали.
Царица успокоилась в его объятиях.
— Ты — хороший человек, Эней.
— Мои друзья называют меня Геликаоном. Я надеюсь, что ты будешь моим другом.
— Я — твой друг, — сказала она. — И всегда им буду.
Он улыбнулся.
— Хорошо. Я покину Дарданию через несколько дней. Я хочу, чтобы ты и Павзаний продолжили собрания людей, на которых вы будете заниматься их нуждами. Они доверяют тебе, Халисия. А теперь они видели мою твердость, поэтому будут прислушиваться к твоей мудрости. Ты готова снова стать царицей?
— Я готова, если ты просишь, — ответила Халисия. — Ради нашей дружбы.
Затем к ней снова вернулось видение — яркое и такое реальное. Геликаон стоял перед ней в белой тунике с золотыми краями, в его руках было драгоценное ожерелье.
Закрыв глаза, царица взмолилась, чтобы он никогда не привез ей этот золотой подарок.
Молодой хеттский всадник скакал галопом по равнинам, низко пригнувшись к седлу, его имперский плащ с нашивкой желтого и зеленого цвета развивался на ветру. Он снова посмотрел на заходящее солнце и увидел, что теперь оно близко от горизонта. Всадник не решался ехать по незнакомой стране после наступления темноты и наклонился вперед, подгоняя лошадь. Он решил добраться до Трои до заката.
Всадник был в дороге восемь дней и сменил пять лошадей, одалживая их днем в имперских гарнизонах. Но в этом удаленном конце империи, на западе, не было постов, и на этой лошади он должен был добраться до Трои. Покинув Салапу, последний цивилизованный город в Хеттской империи, он следовал указаниям, которые ему дали — утром солнце должно быть за спиной, а вечером — между ушами лошади, и через четыре дня ты увидишь гору под названием Ида. Обогни ее с севера, и ты доберешься до Трои и моря.
Посланник Хуззиас никогда не видел моря. Все девятнадцать лет он прожил поблизости от столицы Хаттузас, в самом центре хеттских земель. Это было его первое задание в качестве имперского посланника, и он решил исполнить его быстро и точно. Но ему страстно хотелось увидеть море, когда задание императора будет исполнено. Его рука снова потянулась к груди, и он нервно потрогал спрятанные в кожаной тунике бумаги.
Теперь он скакал по зеленой равнине. Хуззиас мог видеть перед собой горное плато, на которое садилось солнце. Солнечные лучи освещали что-то, расположенное на высоком плато. Ему говорили, что у Трои золотые крыши, но он посмеялся над этим:
— Вы считаете меня дураком? — спросил посланник. — Если там крыша сделана из золота, почему же воры до сих пор ее не украли?
— Ты увидишь, — ответили ему.
К тому времени, как он подъехал к городу, почти стемнело. Хуззиас не смог разглядеть ничего, кроме огромных темных стен, нависающих над ним. Внезапно его уверенность испарилось, и он снова почувствовал себя маленьким мальчиком. Посланник обвел свою уставшую лошадь вокруг стен с южной стороны, пока не достиг высоких деревянных ворот. Одна створка была немного приоткрыта, там стояли шестеро всадников на высоких лошадях — молчаливые воины в высоких шлемах с гребнями.
