Блэки Хол - Sindroma unicuma. Книга1.
Стопятнадцатый грузно опустился на стул и предложил мне соседний. Вернулся Вулфу в халате, застегнутом на все пуговицы, и направился к многокнопочному устройству на этажерке у окна. Нажал несколько кнопок, и в помещении раздались гудки вызова.
- Думаю, не имеет смысла отключать громкую связь, - сказал профессор, обратившись к Стопятнадцатому. Тот согласно кивнул.
- Слушаю, Альрик Герцевич, - послышался в динамике женский голос.
- Марина, будьте любезны, сообщите студентам, что дополнительные занятия отменяются по независящим от меня причинам.
- Хорошо, Альрик Герцевич.
Профессор нажал большую красную кнопку отбоя.
- Итак, - обернулся к нам. - Причина отмены занятия должна оправдать себя, в противном случае мне будет стыдно смотреть в глаза студентам, пришедшим на занятие и напрасно прождавшим.
Я потупила глаза. Можно подумать, виновата в том, что декану вздумалось притащить меня сюда, схватив за шкирку.
- Для начала осмотри рисунок на пальце, - сказал Стопятнадцатый.
Профессор, поджав губы, указал на высокую кушетку в углу, незаметную из-за раздвинутой ширмы. Кое-как взобравшись и усевшись лицом к Альрику, наблюдавшему за моими кульбитами, я протянула правую руку. Он взял ее за запястье и внимательно осмотрел, нахмурившись.
- Дайте вторую, - сказал отрывисто.
Оглядел обе красные и расцарапанные конечности. Движения его пальцев были легкими и скользящими.
- Когда ваши руки покраснели?
Декан встал и заглянул через плечо Вулфу.
- Эва Карловна! Мы с вами почти час общаемся, а вы не упомянули о нездоровье, хотя согласились немедленно поставить меня в известность в случае ухудшения.
Я виновато опустила глаза.
- Это обычное раздражение кожи, - пояснил Альрик, - аллергическая реакция. Я приготовлю антигистаминный состав на основе крема для рук, он облегчит неприятный зуд.
Он поднес мою лапку к глазам и начал внимательно изучать проступившее колечко. Уж не знаю, были ли у него заговоренные руки, поглаживающие мои пальцы и пробегающие по ладоням, но зуд прекратился. От воздушных прикосновений начало клонить в дрему. Приятные ощущения растекались по мышцам.
- Вы не ответили на вопрос, - сказал профессор, изучая каждую линию и узор на подушечках пальцев. Меня же укачивало. Нежность касаний сбивала мысли в кучу.
- Сегодня... утром, как проснулась, - пробормотала, поглощенная впечатлениями.
- А вчера вечером Эва Карловна встречалась в узком кругу со старостой Касторским и двумя его друзьями, возвращавшимися домой после тренировки, - вставил декан.
При упоминании ненавистной фамилии я вздрогнула и очнулась.
- В их свидании есть неожиданный момент? - мужчина продолжал изучать опухшие руки.
- Встреча состоялась в коридоре института, после чего юноши отправились по своим делам и дома не появились. Собственно, это преамбула, Альрик. Суть состоит в том, что Касторский, Болотов и Крестович, применив иллюзорное воздействие, сняли со студентки дефенсор* и прочитали ее воспоминания.
Профессор прекратил ощупывание рук, и меня пронзило ощущение потери. Мне очень понравились его поглаживания, - призналась со стыдом.
- Что вас волнует больше, Генрих Генрихович? Что студенты не дошли до дома, или что они узнали то, о чем им не следовало знать?
- Меня в равной степени волнует и первое, и второе.
Альрик развернулся ко мне боком, опершись кулаком о кушетку, и теперь они со Стопятнадцатым стояли напротив друг друга, беседуя, а я сидела между ними и слушала, навострив ушки.
- Насчет первого я бы не волновался, - сказал снисходительно профессор. - Зная Касторского, не удивлюсь, если ребятки по пути домой свернули не в ту сторону или встретили не тех девушек и наверняка заработали приключений на свой хребет. Подождите денек-два, и они дадут о себе знать: либо позвонят и сообщат, что их арестовали, либо самостоятельно приползут домой на своих ногах, помятые и с синяками.
- По словам Касторского-старшего, вчера вечером его сын должен был в обязательном порядке вернуться домой на важный семейный ужин. Беспрекословно, так сказать. Ближе к полуночи родители подняли тревогу, а к утру даже такой большой город как наша столица, сдался под напором семейства. Уже проверены все отделения, больницы, морги. Одновременно выяснилось, что друзья младшего Касторского не ночевали дома. В настоящее время идут тотальные проверки клубов и притонов, которые посещал или мог посещать Касторский-младший. Несомненно, я был бы рад знать, что студенты покинули институтские пенаты целыми и невредимыми. При всем при этом получается, что Эва Карловна оказалась последней, кто их видел и разговаривал с ними, так?
Я подавленно пожала плечами. Если можно назвать разговором угрозы и оскорбления, то мы неплохо и плодотворно поговорили.
- Значит, Касторский-старший попытался предъявить иск институту за пропавшего сына? - хмыкнул Альрик.
- Пока что нас поставили в известность: меня и Евстигневу Ромельевну. От лица администрации института мы заверили, что приложим все усилия, чтобы помочь в поисках пропавших студентов.
- Получается, нет очевидцев того, выходила ли компания из здания после тренировки или нет. А Монтеморт?
- В программу стража не заложено накапливание информации по входящим и выходящим, - пояснил декан.
Я насторожилась. Промелькнули подробности из биографии пса.
- В настоящий момент меня гораздо больше заинтересовала не пропажа трех студентов-переростков, и удалось ли им снять дефенсор с этой особы, - Альрик кивнул в мою сторону, - а рисунок на ее пальце.
Особа, то есть я, чуть не подавилась воздухом от услышанного. Хотя, действительно, какое профессору дело до моей памяти?
- Запоздало он тебя заинтересовал, Альрик, - вздохнул декан, ослабив узел галстука. - Вот, взгляни и ознакомься.
Он выложил на кушетку прихваченный из кабинета фолиант, на титульной стороне которого было выведено курсивом: "Клинические случаи. Теория и практика". Провел по обложке ладонью, и в книге тихо щелкнул какой-то механизм. Стопятнадцатый открыл первый лист с содержанием. Ткнул пальцем в строчку, и страницы одна за другой начали перелистываться большой скоростью, пока мельтешение не прекратилось где-то посередине. На представшей взору странице был выведен заголовок "Папена Э.К. 17.12 н.г.", и ниже шел печатный убористый текст.
Это я - клинический случай?! Это про мою тупость уже книги начали писать?! И что это за цифры?
Альрик взял фолиант и, усевшись на стул, с которого меня согнали, углубился в чтение. Я занервничала и начала чесать руки.
- Не расцарапывайте, - приказал мужчина, не отводя взгляда от книги. Я пораженно уставилась на него. У профессора на лбу скрытый глаз? Двумя читает, а третьим за мной наблюдает.