Наталья Болдырева - Ключ
— Ну что ж, дикий… У нас нет времени искать ему замены.
— Мне не нравится это, Марк, — она закончила и встала, отошла к окну, выходившему на плац. На тренировочной площадке занимались двое. Солнце играло, бликами отражаясь в танцующем клинке, второй, кажется, был безоружен.
— Поверь, я тоже не в восторге. Но Рокти, твоя телохранительница, ничего не заметила, а ктраны умеют видеть… Умеют не хуже детей.
Ведьма обернулась. Марк баюкал перебинтованную руку и глядел на крысёныша чуть улыбаясь. «Ты лжешь, дорогой», — подумала она, — «ты лжешь». Точно так он смотрел когда-то на Девочку, а она, тогда ничего ещё не знавшая о круге, о ключе, о предначертанном пути, ревновала. Безумно ревновала к ребёнку. Марк возился с Эдель, будто это было собственное его дитя, и только своего волка та любила больше. Ведьма узнала это восхищение во взгляде.
— Хорошо, — она устало потерла лицо руками. — Тебе он нужен, ты его получишь. Но Старуха?! Ты не можешь поставить её одиннадцатой!
— Могу! И поставлю, — разозлившись, он, наконец, посмотрел на неё. — Не перечь мне Наина, не сейчас. Ты ли не знаешь, как долго я шел к этому?
— Как? — В два шага она подошла к короткой и узкой солдатской койке. Старуха спала. Дыхание едва угадывалось по чуть трепетавшим ворсинкам укрывавшего её одеяла. Кот, лежа на груди, черной лапою трогал подбородок. — Как ты это сделаешь?
— Не знаю, — Марк покачал головой, и плечи его сразу поникли. — У нас есть ещё время, у нас есть еще немного времени. Надеюсь, королевский лекарь всё же поставит её на ноги.
— Поставит на ноги? Поставит на ноги?! Марк! Круг убьёт её! — она сама не заметила, как нашла и сжала ледяную сморщенную ладонь.
— Не сразу, — отрезал Воин. Зеленый взгляд был твёрд и прохладен как камень. — И смею тебя заверить… её смерть… не будет напрасной.
Ведьма покачала головой и вдруг увидела Рато — как он сидит, замерев, весь превратившись в слух, за спиной Марка, как крыса покусывает его пальцы, как играют в синих глазах серо-стальные искорки.
Она поежилась под этим внимательным взглядом.
Топь подалась назад, распахнула глаза, пока Ведьма не заметила её. Эта женщина… она всё ещё вселяла страх. Ладони взмокли за те несколько секунд, что они смотрели друг на друга.
«Это она ударила тебя так?» — спросил Сет.
«Город, весь город — через неё», — ответила Топь. — «Тринадцать. Колдовской круг. Я думала, это знание осталось там, в старом мире».
«Красивая», — протянул Сет восхищенно.
Топь замерла, удивленная. Никогда раньше она не судила о людях так, не оценивала их подобными категориями. Умён или глуп, много ли видел в этой жизни — вот что интересовало её прежде всего. Она перевела взгляд на девушку, задремавшую у ног. Та доверчиво облокотилась об их колено, положила голову на согнутую в локте руку.
«Она красива?» — спросила Топь.
Сет помедлил, отвечая — «Сложно сказать. Слишком грязная, оборванная. Ну… у нее необычный разрез глаз».
Топь приняла решение.
— Вставай, — длинные худые пальцы тронули за плечо, разбудив.
— Да? — она проснулась моментально, будто жила в постоянном ожидании приказов.
— Ещё еды, — ответила Топь, вглядываясь в смуглое лицо, миндалевидный разрез глаз, их малахитовую прохладу, — и я хочу вымыться. У вас найдется горячая чистая вода?
«Ты что задумала?!» — Сет хохотал, читая её мысли, а она вдруг почувствовала, как, обдав жаром, прилила к лицу кровь.
«Я хочу попробовать», — ответила Топь. — «Неужели человек не может полюбить меня?»
«Имя», — Сет стал вдруг серьезен.
«Что?»
«На твоем месте я начал бы с того, что узнал её имя».
— Как тебя зовут? — послушно спросила она.
— Аврора, — ответила та, вспыхнув.
Стук в дверь. Оглушительный, разрывающий барабанные перепонки, он нарастал, пока не вторгся, в сознание, нарушив сосредоточенность. Кто-то изо всех сил колотил в дверь. Картинка в зрачке ворона померкла, расплылась, окончательно растворилась в черном осколке хрусталя. Горбун поднял голову и еще минуту смотрел бездумно, не понимая, что творится вокруг.
Стук в дверь — кто-то потерял терпение и, судя по размеренным ударам, принялся бить ногами.
— Тупи-и-ица… — протянул Горбун, поднимаясь с кресел. — В дверь стучат! Не слышишь что ли?!
Ему никто не ответил.
Подождав еще минуту, Горбун медленно спускался по лестнице.
— Щенок. Где ж тебя черти носят? На доклад, поди, помчался, соглядатай? Чего ещё?! — он распахнул створку, и Девочка, колотившая пяткой в мореные доски, едва не упала через порог.
— Зор! Наконец-то. Сделай что-нибудь, — она промчалась мимо, её волк скользнул следом, задев пепельно-серым боком. Горбун покачал головой и запер замок. — Сделай что-нибудь! В городе полно чёрных!
— Я-то тут при чем? Ступай к Марку, это его город, — он ухмыльнулся.
— Я не могу, — смешалась Эдель. — Не могу к Марку, — повторила она тихо, и Горбун подошел к столу, присел, глядя заинтересованно. Она тоже отодвинула стул с высокой спинкой. Примостилась на краешек, сжав ладони меж коленями. — Он занят другим. Старуха при смерти… — быстрый взгляд из-под набегающих на глаза рыжих прядей, — круга… круга нет больше.
— Как?! — Горбун поднялся, не веря.
— Так, — отрезала Эдель. — Девушка. Девушка утратила свою суть.
— Я думал, это будешь ты… — он сказал это раньше, чем успел прикусить язык.
Она вскинула голову. Яростно раздувались ноздри. Горбун вдруг заметил, что нос её покрыт маленькими бледными веснушками. «Совсем ещё девчонка», — подумал он. — «После стольких-то лет — совершеннейший ребёнок».
— Я знаю, — ответила та, вдруг смирив свою ярость. Рыжая головка печально поникла.
«Но взрослеет, взрослеет» — горбун покачал головой сокрушенно.
— Тогда тем более. Всё кончено. Вне круга мы — ничто. — Мысль эта отчего-то принесла облегчение. Горбун склонил голову набок, вдруг глубоко задумавшись.
— Не ты. Только не ты. Уж я-то знаю, что ты можешь вне круга. Останови их, сделай что-нибудь, пока Марк не соберет новый круг!
— Новый круг? — он недоверчиво ухмыльнулся. — Как?
— Первый. — Девочка принялась грызть ногти. — Марк говорит, у него есть Первый.
— Первый? Воистину, сегодня день сюрпризов… Кто таков? Откуда взялся?
— Не знаю.
— А тебя, стало быть, он поставит… на место Девушки… девятой? — неприкрытая усмешка в его голосе заставила её вскочить.
— Не знаю! — отрезала она, глядя вниз. Слеза вдруг упала, разбившись о тёмную полированную столешницу. — Не знаю… — повторила она, и плечи её задрожали мелко. Волк метнулся под ноги, положил передние лапы на стол, заглянул в лицо.
