Василий Доконт - Зимняя охота короля
Хрустальная Корона приманивала врагов подобно пламени свечи, и солдаты наместника гибли в своём стремлении достичь вожделенного огонька, как гибнут ночные бабочки от близкого знакомства с предметом своих желаний. Понадобилось не более десяти минут, чтобы полностью скрыть ещё недавно белый снег под конскими тушами и телами убитых всадников. Обе стороны сражались, стоя на трупах — весьма ненадёжной опоре для ног, что людских, что конских. Несхваченный ещё морозом, труп неожиданно прогибался под весом ступившего на него — ломались от тяжести рёбра или нога попадала на не имеющий костной основы живот. И — скользко. Очень было скользко от обилия пролитой крови.
Лошади осторожно переступали по трупам, понукаемые нетерпеливыми седоками, и падали, падали, падали, принимая смерть от стрел, топоров и мечей. А их сменяли другие, находя такой же печальный конец. И так — снова, и — снова, и — снова… Ни отдыха, ни краткой передышки не имели гномы и стражи, и Василий не считал возможным оставить их, чтобы подняться на башню. К тому же, табун ещё выжидал, не кидался в атаку, а, значит, необходим был пока что «живец» — там, где он сейчас находился.
Грохот барабанов удивил короля — кто-то в его отсутствие взял на себя командование войсками. Интересно, кто? Паджеро? Тусон? Или в конец обнаглевший Геймар? Но мысли — так, мелькнули, и сразу стало не до них: пробираясь меж лошадей, за Короной полезли лысые. В сравнении с начавшейся смертельной круговертью предыдущая борьба с конницей выглядела невинной шалостью, разминкой, тренировочным боем. Рядом с королём оказалось единственное в королевской армии место, где не закричали «Ур-ра-а!» — на крик тут никто не имел возможности. Сбить криком дыхание означало неминуемую смерть — лысые не прощали ни одной ошибки, ни одного промаха. Большая, как выяснилось, разница: рубить табун, атакующий куда-то в сторону, отвлекая некую его часть на себя, и сдерживать саму табуна атаку. Если бы не помощь стрелков и не помеха-конница, Васильева игра в «живца» имела бы совсем другой финал.
Чего добивался король? Кому и что собирался он доказать, упорно демонстрируя миру Хрустальную Корону и потому находясь в самой гуще сражения с непокрытой — без шлема — головой? Как показали потом пленные, наместник готовился нанести по измотанному табуном центру ещё один удар конницей. Ориентир — Корона — хорошо просматривался всадниками поверх голов табуна. Нужно было только немного обождать, пока табун совершенно измотает защитников короля и сократит их число.
Во всех смыслах, табун, в качестве расходного материала, оказывался для наместника предпочтительнее прочего войска. Достоинства: неприхотлив, послушен, нет проблем с пополнением. Но, вот беда, он — безмозглый, и потому хорош только в качестве угрозы. Для осуществления же власти и управления государством нужны люди самостоятельно мыслящие, единомышленники нужны и соратники. И солдаты нужны — для гарнизонов и прочей служебной надобности. Табун неразделим (на близких, разве только, расстояниях) и для государственных целей малопригоден. Видно, всё ещё надеялся на победу наместник, раз конницу, хоть и запоздало, приберечь решил.
Заранее, до атаки табуна, стал наместник накапливать на своём правом фланге — ближе к Тусоновым ротам, ударную конную группу, насчитывавшую уже около тысячи мечников. Туда же должны были пробираться конники, вышедшие из боя благодаря атаке табуна. Чтобы открыть лысым дорогу к королю, конники попытались раздаться в стороны, проталкиваясь через табун на фланги. Кому-то удавалось, кому-то — нет, и тогда лысые своим потоком выносили неудачника под гномьи топоры. На флангах тоже, с началом наступления королевских войск, всадники чувствовали себя не очень комфортно. Да, и то, смерть, она везде — смерть, и есть ли разница, кто убьёт: гном, ополченец или солдат из Священных отрядов?
4. Хафелар, сражение.Гром недовольно фыркнул, наступив копытом на труп, и выбрал путь, огибающий завалы из конских туш и мёртвых тел, нарубленных перед позицией гномов. Скорости и силы жеребцу хватило вполне, чтобы проломиться через вражеских конников до чистого от трупов снега. Тусону ничего не оставалось, кроме частой работы мечом — рубить врагов приходилось по обе стороны от неутомимого королевского коня. А тех, что оказывались впереди, опрокидывал на снег сам Гром. Рота Разящего следовала за командором, расширяя прорыв, а сзади, по пятам, вёл свою пешую роту — роту Матушки — капитан Ланс, добивая на завалах уцелевших от гномьих топоров всадников.
Атакованная Тусоном конная группа и была тем резервом наместника, который он готовил для окончательного разгрома королевского центра. Не дождался наместник удобного для нападения на короля времени. Он вообще ничего не дождался, кроме меча Тусона, отделившего половину его головы с «жучком» Разрушителя от прочего, вполне здорового, тела. Командор мимоходом удивился, увидев на срезе вместо крови и ошметков мозга нечто зелёного гнойного цвета. Но разглядывать не стал, было некогда — Гром неудержимо рвался дальше, и смотреть приходилось по сторонам, чтобы рубить и отражать удары, отражать удары и рубить.
Срубив невзначай наместника, Тусон продолжал пробиваться к Василию. Вражеские конники начали от боя увёртываться, расступаться перед ротой Разящего, и вскоре открылся фланг табуна. Тут у Грома вышла заминка, завяз он среди лысых, как завязли и прочие, и несдобровать бы разящим, не подоспей рота Матушки. С помощью пехоты дело снова пошло на лад. И вот, командор разглядел сияние Короны — король находился уже совсем недалеко.
То ли у Разрушителя не оказалось больше пустоголовых среди конников, то ли авторитета у них было недостаточно, чтобы принять командование вместо погибшего наместника, но только конница попыталась выйти из боя и через разрыв между увлёкшимися атакой ротами Лешего и Поводыря вырваться из кольца королевских войск. Ограждение из пик и лучники могли бы, наверное, и не остановить спасающихся бегством врагов. Но… За спинами лучников алели плащи заградотряда — там Ларнак терпеливо ждал своей очереди подраться. Увы, не пришлось… Наместник не делал тайны из вызова заградителей с побережья Хафелара и, решив, что заградотряды, таки, пришли, только не наместнику в помощь, а королю, конники спешивались и бросали на снег мечи. Враги, обладающие мозгами, неизбежной смерти предпочли сдачу в плен. Те, кто знал о гибели наместника.
Судьба прочей конницы мало чем отличалась от судьбы табуна. Кому-то посчастливилось сдаться, кто-то был ранен и подобран потом вместе с ранеными королевскими солдатами. Большинство же — погибло. Но это случилось несколько позже. А сейчас Тусон прорубался на блеск Короны с одного фланга. С другого, навстречу ему, двигались ополченцы. Табун сражался упорно, так, как сражался всегда, бездумно и бесстрашно, но медленно отдалялся от короля, избиваемый со всех сторон. Он не отступал, он таял, как тает снег под лучами горячего солнца. Солдаты короля вырубали лысых и занимали их место, сокращая территорию, занятую табуном. А там, где-то в её середине, находился Безликий — главная цель королевской зимней охоты, желанный для короля приз, за который заплачено столькими жизнями.
