Андрей Имранов - Каменное эхо
Эта маленькая разведка многое изменила и в моей дальнейшей судьбе, и во мне самом. Хара-нги и в самом деле были более развитой цивилизацией. Причем знавшей лучшие времена — нам то и дело попадались обветшалые, полузасыпанные сухим грунтом остатки каких-то строений, а возле стоянки хара-нги расстилались руины настоящего города. Хотя, может, наоборот — здесь существовала развитая цивилизация, а потом пришли хара-нги и ее разграбили? Я спросил своего спутника, он ответил отрицательно. «Легенда говорит, — сказал он, — когда-то Сухие Люди были могучим миролюбивым народом, жившим на благодатных землях. Но потом в их сердца вселилось зло, и они начали биться друг с другом. Увидев это, Великая Рыба лишила их благодати Воды, и их земли оскудели».
Поразмыслив, я решил, что, скорее всего, легенда путала причину и следствие, как это часто бывает. Сначала все было хорошо, потом климат изменился, стал суше, и земля перестала обеспечивать едой и питьем живущих на ней людей. Люди, разумеется, начали драться за оставшиеся ресурсы — нормальное дело — и довели себя до состояния натуральных дикарей. Кажется, я даже слышал какую-то похожую историю в академии…
Но тут мой проводник издал предостерегающее покашливание — за очередным холмом ленивой струйкой тянулся к небу дымок. Я, изрядно помучившись, наложил на себя Круг Невидимости, велел проводнику где-нибудь спрятаться, после чего двинулся в гости.
Визит получился короткий и довольно сумбурный. Я вынес из него стойкую ненависть к хара-нги и на несколько седмиц стал вегетарианцем. Мы вышли к их стоянке как раз в момент, когда они собирались трапезничать. Ну, что сказать… возможно, они были расой, приятной во всех отношениях, неспособной обидеть и кошки (разумеется, кроме кошек вууль-ду). Возможно, они были по-своему мудры, не давая пропасть ценной в этих землях еде, и все получилось глупо, потому что во мне говорил не разум, а чувства. Видимо, рано мне еще в темные маги. Короче, они ели людей. Проводник, наблюдавший за происходящим из кустиков неподалеку, натурально обмочился, увидев, как пустота в десяти шагах от костра хара-нги начала издавать странные звуки и извергать полупереваренные остатки завтрака. Сами хара-нги поначалу тоже испугались, но (надо отдать им должное) очень быстро спохватились и сообразили, что к чему. Я еще до кустиков не успел добежать, а степняки уже вовсю неслись за мной, потрясая оружием. Меня они не видели, я был скрыт заклинанием, но зато они отлично видели мои следы на мягком песчаном грунте.
Проводник мой бледнел и трясся, как осиновый лист, и на него нужно было немедленно наложить что-нибудь маскирующее, например Отвод Глаз (никакого иного заклинания на другого человека я накладывать все равно не умел), не потревожив при этом свой Круг Невидимости. Для этого следовало приостановить действие работающего заклинания, а потом его продолжить. Теоретически это было возможно, правда, раньше я даже пробовать не пытался, а теперь пришлось. Надо ли говорить, что у меня получилось? Думаю — не надо; если бы не получилось, дальше уже и рассказывать было бы не о чем. Кажется, я начал понимать, что представляли собой экзамены, которые в свое время сдавал мой бывший учитель.
Следующей неприятной новостью для меня явилось то, что у хара-нги были свои колдуны. Я пинками выгнал из-под куста проводника, погнал его к каменистому склону, где наши ноги не оставляли отпечатков, и уже считал себя в безопасности. Но тут от группы степняков отделился странно одетый тип с совершенно лысой башкой, прищурился и, ткнув пальцем в моего проводника, что-то проорал. Мы рванули по склону в сторону, но ведомые Глазастой Лысиной степняки не отставали и даже, наоборот, догоняли. Похоже, меня колдун степняков все же не видел, но мне от этого было не легче — без проводника я бы никогда не выбрался обратно к реке. Оставалось либо убить лысого, либо сдохнуть самому. С последним я решил погодить и впервые в жизни убил человека собственными руками. Точнее, ножом. Вообще-то во время недавней битвы я убил человек десять, но делал я это посредством заклинаний, к тому же — в пылу боя. Решиться на убийство собственными руками оказалось на удивление непростым делом. Раз пять я вставал на пути у бегущего рысцой колдуна, но в последний момент опускал нож и отступал. Погоня потихоньку нас нагоняла. Не знаю, сколько времени бы это продолжалось, но бегущий впереди проводник вдруг зацепился ногой за какой-то корень и с испуганным воплем упал. Колдун проорал что-то торжествующее и бросился к несчастному вууль-ду. Больше медлить было нельзя — я немного отдышался и, когда колдун приблизился ко мне на расстояние вытянутой руки, полоснул его по горлу ножом. Коротко вскрикнув, он налетел на меня, и мы упали на сухую землю. Я выронил нож, быстро столкнул с себя дергающееся тело, отскочил в сторону и с удивлением заметил, что остальные степняки медленно окружают меня, держа оружие на изготовку. На лицах их решимость смешивалась со страхом, и очень было похоже на то, что они меня видели. Я посмотрел на затихающего колдуна, под которым быстро разрасталось влажное пятно, на себя и все понял — он испачкал меня своей кровью. Должно быть, со стороны это выглядело занятно — висящие в воздухе куски запятнанной ткани. Я принялся скидывать одежду, и тут же степняки с громкими криками набросились на меня. Вот когда пригодились мои тренировки с конструктами. Мне поцарапали бок, левую ногу и глубоко порезали правую руку, но я смог освободиться от испачканной одежды и выскочить из круга врагов. Я отошел шагов на десять, остановил текущую из руки кровь, убедился, что хара-нги меня потеряли, и усталым шагом направился к валяющемуся в глубоком обмороке проводнику. Ну и племечко мне досталось — как, скажите на милость, подвигнуть этих трусов на победоносную войну?
Хара-нги между тем успокаиваться не собирались. Они осмотрели труп колдуна, потоптались возле удаляющихся в сторону пятен крови, затем выстроились широкой цепью и направились в ту же сторону, что и мы, пристально разглядывая землю и помахивая в стороны обнаженными мечами. Хотя земля была сухой, а мы старались не оставлять следов, похоже, это нам не всегда удавалось: то и дело со стороны преследователей доносился удовлетворенный возглас, и они продолжали следовать за нами, как мы ни петляли. В конце концов, мне это надоело. Я спрятался за крупным камнем и снял невидимость.
Создание фантомов — дело довольно простое, этому учат на занятиях первого года. Другое дело — поддержка уже созданного. Это требует постоянной подпитки энергией, особенно если фантом достаточно крупный и подробно вырисованный, поэтому поддерживать его сколько-нибудь долгое время — задача непростая. Для новичка, разумеется. Опытный маг тратить энергию на это баловство не станет, он лучше ее во что-нибудь более эффективное вложит! Но у меня ни на что другое сил уже не оставалось. Образ своего фантома я почерпнул из прочитанной когда-то книжки. Помнится, эта страхолюдина звалась Ки-Кирк, жила она в глубоких подземельях и питалась забредшими туда искателями приключений. Во всяком случае, так утверждал автор. Книжка, признаться, была дурная, но Ки-Кирк — что надо. Степняки встали как вкопанные, когда у них на дороге вдруг соткалась из дымных нитей фигура огромной рогатой змеи с четырьмя руками. Приподняв переднюю часть своего тела на три человеческих роста, эта гадина в двух руках держала по пылающему мечу, в третьей — сверкающий круглый щит, а в четвертой — длинную черную плеть. Змея махнула рукой, и кончик плети прочертил перед степняками дымящуюся черту.
