Филип Этанс - Уничтожение
— Нет, досточтимый Старейшина, — отозвался Нимор.
— Расскажи свою историю Отцу-Покровителю Том-фаэлю и Отцу-Покровителю Заммзиту! — холодным, не допускающим возражений тоном приказал Мауззкил.
Нимор прикрыл глаза:
— Я отвечу на...
— Томфаэлю, — бросил Мауззкил. — Ты будешь общаться со мной через Томфаэля, с этого дня и до тех пор, пока я не отменю своего приказания.
У Нимора не было времени спорить, но меньше всего он собирался делать это. Вместо того он смотрел, едва дыша, как досточтимый Старейшина Мауззкил отвернулся и вновь трансформировался в дракона. Огромный дракон шагнул с края оборванной паутины и исчез во тьме разрушенного города.
— Расскажи мне то, что собирался рассказать, придя сюда, — велел Отец-Покровитель Томфаэль.
Нимор посмотрел в лицо Томфаэлю, но не увидел ни гнева, ни жалости, ни презрения. Нимор утратил свое положение в Жазред Чольссин, и Томфаэль воспринял это как должное.
— Кое-что изменилось, — сказал Нимор.
— Ллос вернулась, — закончил за него Томфаэль. Нимор кивнул и добавил:
— Или скоро вернется. Очень скоро. Личдроу проиграл, и события в Мензоберранзане приняли совсем иной оборот.
— Дирр мертв? — спросил Томфаэль. Нимор снова кивнул.
— А камбыон?
— Жив, — ответил Нимор, — но уже бежит. У него в Абиссе был свой агент, который передал ему странное донесение. Я так и не знаю, что случилось с Паучьей Королевой, где она была и почему молчала, но она ухитрилась утащить Дно Дьявольской Паутины из Абисса.
Томфаэль приподнял бровь, и они с Заммзитом переглянулись.
— Итак, твои танарукки бегут, — заметил Томфаэль. — А что с дергарами?
— Хоргар жив, и, когда я покидал его, он все еще сражался, — сообщил Нимор. — Однако теперь, когда жрицы снова смогут общаться со своей богиней, а танарукки отправились по домам, у серых дворфов шансов нет.
— Мензоберранзан, — сказал Заммзит, — это великий приз. Он всегда был наименее досягаем для нас. В других городах у нас были успехи. Королева Паутины Демонов отсутствовала достаточно долго.
— Достаточно ли? — заметил Нимор.
— Оглянись по сторонам, — отозвался Заммзит. — Когда-то это был торговый город дроу, открыто подчинявшийся жрицам. Теперь это чистая грифельная доска, и в то самое время, пока мы разговариваем, он преобразуется.
— Другие Отцы-Покровители и я, — добавил Томфаэль, — под опытным руководством Покровителя Зам-мзита мы сосредоточим наши усилия здесь.
— Как всегда и намеревались? — закончил Нимор. Томфаэль вздохнул:
— Я знаю, ты всегда считал меня трусом, Нимор, но ты ошибался. Лишь дурак не видит разницы между трусостью и прагматизмом.
— И лишь юнцы ставят славу выше успеха, — добавил Заммзит.
— Я мог бы и победить в Мензоберранзане, — возразил Нимор.
— Возможно, — ответил Томфаэль. — Если бы тебе это удалось, этот разговор велся бы совсем в ином тоне. Это был твой шанс удивить нас, Нимор. Вот что тебе не удалось сделать — удивить нас. Наши планы никогда не зависели от того, преподнесут ли нам Город Пауков на серебряном блюде, равно как не строились они и на предположении, что Ллос никогда больше не вернется, где бы там она ни была. У нас появилась такая возможность, и мы воспользовались ею, насколько смогли. Для другого будут другие возможности.
— Другие возможности... — повторил Нимор, перекатывая слова на языке.
— Ты снова сможешь стать Священным Клинком, Нимор, — сказал Томфаэль.
Нимор кивнул и поклонился:
— Я вернусь в Город Драконов Тени... с вашего позволения, Отец-Покровитель.
Томфаэль кивнул в ответ, Нимор повернулся и шагнул в Тень.
* * *
Давно уже Фарон не чувствовал себя так хорошо: он уже почти забыл, что значит быть здоровым. Жрицы, видимо испытывая наслаждение оттого, что заклинания вернулись к ним, почти беспрерывно бормотали исцеляющие молитвы. Они устроили пиршество и добыли много чистой холодной воды. Они залечили все раны и успокоили ноющие мышцы.
Потягиваясь, чувствуя себя слишком хорошо, чтобы связываться с Дремлением, Фарон стоял и смотрел, как Квентл и Данифай возятся с Джеггредом. Видимо, опять-таки потому, что они не в силах были устоять перед соблазном воспользоваться заклинаниями, которых так долго были лишены, две женщины работали сообща. Они сидели, поджав ноги, по бокам от нервничающего, лежащего на спине дреглота, и Фарон ощутил отголоски былых физических отношений, которые не так давно еще связывали жриц. То случайное прикосновение превращалось в долгое поглаживание, то полуприкрытые веками глаза встречались поверх пышной белой гривы дреглота, то язык как бы случайно скользил по полураскрытым губам, когда от сложных исцеляющих заклинаний пересыхало в горле, пусть даже и защищенном магией.
В результате всего этого отрубленная рука Джеггреда выросла снова. Зрелище того, как она медленно формируется из мертвого обрубка, было, на взгляд Фарона, еще более восхитительным, чем отношения между двумя женщинами. Рука восстанавливалась послойно: сначала кости, потом сухожилия, мышцы, кровеносные сосуды, кожа, шерсть, когти.
Когда они закончили, дреглот поднялся, сгибая и разгибая руку, отвесив челюсть и дрожа.
Обе жрицы тоже встали, но порознь, они снова глядели друг на друга холодно.
Джеггред сначала посмотрел на Данифай и сказал:
— Спасибо, госпожа. — И лишь потом: — Госпожа Квентл...
Лицо верховной жрицы затуманилось от гнева, она отвернулась от племянника и принялась быстро собирать свои вещи.
— Мы провозились здесь достаточно долго, — заявила она, уже быстро шагая по коридору. — Туда.
Данифай жестом предложила Фарону следовать за верховной жрицей, и маг охотно пошел за Квентл. Вейлас двинулся следом за ним, а Данифай с дреглотом шли сзади. Любое расстояние, любой буфер между двумя жрицами пошел бы сейчас только на пользу, и Фарон был рад служить таким буфером, пока они в пути. Мастера Магика просто распирало от любопытства.
Квентл уверенно шагала вперед, и никто из них даже не пытался оспаривать выбор ею пути или сомневаться в нем. Они переходили из одного коридора в другой, шли через комнаты, порой проходили в двери, которые Джеггреду приходилось открывать силой. И все это время паучья крепость оставалась такой же холодной, темной, мертвой и ржавой на вид. Хотя сила Ллос явно вернулась к обеим жрицам, сооружение оставалось таким же безжизненным, как прежде, и Фарона не покидало стойкое ощущение, что, откуда бы та сила ни исходила, это не был шестьдесят шестой Уровень Абисса.
Увидев свет в конце одного из проходов, все остановились, прижавшись к стенам и прячась в тени. Мастер Магика быстро вызвал в памяти еще доступные ему заклинания, положил руку на жезл, стреляющий огненными стрелами, и оглядел остальных членов их отряда. И Квентл, и Данифай смотрели в конец коридора с волнением и надеждой. Джеггред точно так же уставился на Данифай. Вейласа нигде не было видно — как обычно.
