Ольга Ружникова - Побеждённые (Дочь Лорда)
Разумеется, ничего она не крикнула. Во-первых — страхи надо держать при себе. А то накличешь. А во-вторых — когда это ее подопечные куда-то падали?
Еще во дворе среди прочих весело носится Элгэ. А с ее серьезностью — наверняка тайком присматривает за всеми. Девочка из тех сестер, при ком ни мамкин, ни нянькин глаз уже не нужен.
Нельзя быть в юности такой серьезной. Что тогда будет в зрелые годы?
Кармэн отыскала взглядом младшую герцогиню Илладийскую. Вон — как раз с хохотом удирает от Виктора. Наверняка — улыбка на губах, озорной смех на лице… и холодноватые глаза.
Семь лет назад девочка не поверила, что отныне всё будет хорошо. Оказалось — правильно сделала, но нельзя же вечно ждать худшего!
Хотя если уж сама Кармэн, за тридцать семь лет невесть каким чудом не свернувшая шею, ныне превращается в квохчущую наседку… Вот-вот превратится.
— Ваше Высочество…
Какой осторожный стук.
Кармэн предпочитала именоваться по мужу, а не родовым титулом. «Высочеством» родные и близкие называют лишь в шутку. Все, кроме той, что сейчас тихонько скребется в дверь. Как мышка.
— Входи, Эленита.
Вообще-то хрупкое пепельнокудрое чудо зовут Элен Контэ. Круглая сирота — из тех, кого неуловимый командир летучего отряда Анри Тенмар успел довезти до замка Вальданэ. А потом — до границы с Аравинтом.
Довез, а сам бросился в Лиар, где и сгинул…
А вот об Анри лучше не думать. А то будет вам сейчас зареванная баба не первой молодости. Да еще и ревущая — в присутствии тихой и пугливой Элен. Всерьез убежденной, что Кармэн Зордес-Вальданэ плакать не умеет.
Кем «Ее Высочество» считали при лютенском дворе? Пустоголовой прелестницей, занятой лишь прожиганием жизни? Кармэн слишком долго создавала подобную репутацию. Ветреная красотка, охотница за удовольствиями. Такую мало кто воспримет всерьез — и это очень хорошо. Безопасно.
Плохо, что чужие сплетни — не совсем ложь. Маска прирастает так крепко, лишь когда слишком похожа на твое собственное лицо.
Незаконной дочери короля нравились развлечения. Смеяться громче всех. Пить вино и веселиться.
Но иногда репутация становится твоим врагом. Так получилось с Анри при их первой встрече. Да и при следующих. Даже когда она…
Мало кто верил всерьез, что Прекрасная Кармэн действительно любила мужа. И даже он ее любил — как умел.
Хранила бы она верность Алексису — будь верен он сам? Уже не узнать. Он не изменял Кармэн дольше, чем любой другой женщине — до нее и после. Целых полгода после свадьбы.
Взаимные измены ли — причина ухода любви? Алексис всегда пил жизнь до дна и Кармэн научил тому же. Но кто виноват, что яркий костер во дворе однажды перестает греть? И хочется свернуться клубком у домашнего очага, что будет согревать лишь тебя одну. И светить лишь тебе.
Что ждало бы их дальше — не погибни дядя Арно вместе с ее Алексисом? Наверное, ничего плохого. Муж был бы счастлив с нею и другими женщинами. Кармэн казалась бы счастливой в вихре светских развлечений. И Анри Тенмар вряд ли оказался бы в числе поклонников. А о ее невесть с чего вспыхнувшей любви не узнал бы никогда. Впрочем, и так — не узнал.
Что толку теперь вообще об этом думать? Алексиса больше нет, Анри — тоже.
…Они убегают от смерти, а та настигает по пятам.
За окном таверны сходит с ума бешеный ветер.
В тот вечер Анри так заговорил впервые. О восстании, короле, Регентах. Короткими отрывистыми фразами. И из них рвется на волю дикая черная ненависть.
Они оба пьют и не пьянеют. И Кармэн не сводит глаз с его почерневшего от сумасшедшей многодневной скачки и бессонницы лица. При жизни Алексиса гнала наваждение. А теперь тот, кто упорно не уходил из ее снов, пытается спасти ее и ее детей.
Муж погиб два месяца назад. Два месяца горя и страха — много это или мало? Анри Тенмара Кармэн тоже может больше никогда не увидеть…
В последнюю ночь она почти не спала. Просто прикрыла глаза и грелась под его взглядом. В последний раз.
Весть о гибели Анри пришла в Аравинт через месяц. Кармэн оплакала и пережила — умирать нельзя. Женщина может быть женой, возлюбленной, вдовой. Но если у нее есть дети, в первую очередь она — мать.
И в любовники теперь, возможно, придется брать того, кто сумеет защитить ее детей. Как рожденных ею, так и остальных. Отродясь такого не бывало, но всё порой происходит впервые — как сказал один монах…
— Ваше Высочество! — Элен застыла в дверях квиринской статуей — хрупкой хеметийкой. И робко смотрит на воспитательницу.
Ну ровно служанка. Будто не знает, как нужно вести себя в покоях герцогини Кармэн Зордес-Вальданэ — племянницы правящего короля Аравинта? И дочери покойного короля Эвитана. Им же объявленной незаконной.
В покоях то ли принцессы, то ли герцогини положено забираться в кресло с ногами, тянуться к вазе с фруктами. А еще лучше — вазу себе на колени. И, отщипывая сладкий тёмно-лиловый виноград, подробно рассказывать, с чем пришел. Не считаясь со временем хозяйки. Потому как если его нет, она просто отправится по делам.
— Садись! — Кармелита небрежно махнула рукой на то самое кресло. Сегодня с утра уже осчастливленное по очереди ее дочерью Арабеллой и герцогиней Александрой Илладийской.
Продавленный многочисленными сидельцами ветеран даже не заскрипел под осторожно присевшей Элен. Как птичка на жердочку.
Кармэн сама придвинула гостье вазочку. Всё же в свободе — пусть и в изгнании — немало преимуществ. Всегда под рукой виноград, например.
— Ваше Высочество… — девочка отщипнула ягодку — уже хорошо.
Надлежащее воспитание и из баронессы Контэ человека сделает. А не куколку «с хорошими манерами и кротким нравом».
Жанна была другой — смелее, веселее. А Эленита — совсем горлица. Нежный цветочек, что без заботы и любви засохнет. Или утонет в слезах.
— Ваше Высочество… нет ли новостей о моём брате?
Конечно, нет. Ни о ее брате, ни о брате и возлюбленном Эстелы Триэнн, ни об Анри Тенмаре, под чьим началом они служили…
Единственные, кто здесь получает известия о братьях, — это Витольд Тервилль и Элгэ и Александра Илладэн.
Родня Вита осталась в Эвитане. И даже не пострадала. Он ведь не мятежник, а добровольный изгнанник.
А Диего Илладэну — всего тринадцать. И он, увы — тоже в Эвитане. На воспитании у графа Валериана Мальзери. Откуда мальчишку не выцарапать — даже если любимый дядюшка-король приложит все дипломатические усилия. Ибо мать юного герцога Диего приходилась сестрой Валериану, а Кармэн Ларнуа — никем покойной чете Илладэн. Всего лишь другом и женой друга… уже вдовой.
