Оля Виноградова - Непристойное предложение
Даже в боевой ипостаси фигура старшего демона осталась обманчиво хрупкой. Ни мышц, ни жира. Сухие веточки рук, выпирающие при каждом вдохе ребра, личико несправедливо наказанного ребенка. Мой сумасшедший Король… Так вот какое твое истинное лицо… Верно, как и я, ты больше всего на свете хочешь, чтобы тебя любили…
- Пожалуйста, - всхлипнула я. - Прекрати… - и упала перед ним на колени.
Он склонился ко мне, вдохнул мой запах и растянул черные губы в пародии на улыбку. Поднял меня с колен, обнял за талию и повел в странном пугающем вальсе. Спустя мгновения я поняла…
Я уже видела этот танец. На полотнах его прадеда. Триптих с простым и логичным названием "Жертва". На первой картине кружились двое в окружении замерших статуями низших демонов: девушка в белом летящем платье и демон. На второй он сжимал ее еще бьющееся сердце, а мертвое сломанное тело валялось у его ног, а на третьей картине… На ней не было ничего. Разделенный ровно напополам черно-белый холст.
Все правильно. Все так и должно быть. Ведь для Конца Света он должен принести в жертву Тьме душу того единственного существа, которое любит его, доказав тем самым преданность и абсолютное повиновение Силе…
Не перестаю восхищаться Лэйнардом. Это ж надо быть такой скотиной, чтобы дважды подставить меня за один раз! Если бы я не пришла сюда, то Конец Света был бы отменен. Ну, побушевал бы Король, ну, разнес полуостров подчистую, но успокоился бы, а тут я пожаловала и давай на жертву напрашиваться! Правильно он меня недалекой назвал! Такую идиотку с дырявой памятью еще поискать надо! И не защищал он город от Тьмы, он ей уйти не давал!
Что-то трепыхнулось в приговоренной душе. Что-то нервно щекочущее вылупилось, проползло через горло и вырвалось наружу вместе со звонким радостным смехом. Я смеялась в лицо демону, занесшему надо мной руку. Смеялась над собой и затейником Леем. Смеялась над грубым и хамоватым, но умеющим понимать и сопереживать Руфимом. Смеялась, вспоминая Ареса в нелепом облачении, Мойр в купальниках. Смеялась из-за своей пижамы и подарка Райвелина. Я смеялась, а в животе бурчало от голода и мне казалось очень и очень нелепым умереть, как следует не пообедав, а еще я очень хотела загадать последнее желание и, осознав какое, я засмеялась еще сильнее…
Падая на землю, взметнув руки… роняя капли свежей крови… из разорванной губы и прокушенного языка… Вместе со слезами, выступившими от дикой непереносимой боли в сердце, которое все еще билось… Билось в моей груди, а не в руке демона… Кажется, я первая в мире в свои двадцать четыре года заработала инфаркт…
А демон зачаровано смотрел на пробившийся сквозь тучи солнечный луч разноцветными глазами и, кажется, не мог понять, что он здесь делает…
Глава 30
Я спала. Спала мучительным болезненным сном и сквозь сон слышала песни и истории о сумасшедшем демоне и простушке фее… Но все они были с несчастливым концом. Тьма. Ласковая, почти что ручная Тьма, льнула к моим призрачным ладоням, змеей обвивала тело и согревала мою холодеющую от плохого предчувствия душу. Но скоро шумная компания голосов, устроившая дружескую пирушку у меня в голове смолкла, и остался всего один. Очень усталый, полный надрыва и обреченности.
- Ты знаешь, каково это? Прожить почти полтора тысячелетия? Ты знаешь, каково это, год за годом терять тех, кого ты любишь, кому веришь и с кем хотел бы идти дальше? Ты знаешь, каково это, стоя у погребальной повозки с каменным лицом, стиснув зубы провожать их в последний путь? Я проводил сотни… Но я не хочу провожать тебя.
- Это не правда, что демоны не умеют любить. Мы умеем. По своему, собственнически и часто наша любовь не приносит счастья избранникам. Мы требуем полной отдачи, самопожертвования и повиновения. Прибежать по первому зову, упасть, перевернуться… Не в прямом смысле слов, но примерно. Разве тебе такая любовь нужна? Я слишком стар, чтобы меняться, и слишком силен, чтобы не изменить тебя.
- Ты выбрала не того, моя маленькая Фэй, но мне отрадно знать… Знать, что у тебя есть человек, который будет рядом с тобой, будет предан тебе и не будет требовать большего, чем ты готова ему отдать.
- Я ухожу. Мое время подошло к концу. Уже не дни, а часы идут в обратную сторону, и мне осталось совсем ничего. Закончу одно дельце и вперед… Хотя, не скрою, уходить именно сейчас нелегко. Как подумаю о… Да ладно. Чего уж теперь сожалеть о несбыточном. Да и не умею я толком это делать. Мне проще убить и забыть, чем представлять, чем вы с… с ним… будете заниматься.
- Прощай. Прощай моя добрая злая фея. Прощай и не думай про старого потрепанного жизнью демона. Спи, маленькая, а когда проснешься, то уже ничего не сможешь исправить…
***
Лежать дома в своей постели, в окружении моря цветов, гор плюшевых игрушек было приятно, но неимоверно скучно. На стены квартиры наложили заклинания покоя и тишины. Ни одного звука не проникало сквозь плотно закрытые окна. Пульт от зеровизора от меня спрятали и не сознавались куда, ведь по словам лекарей тяжелобольную, то есть меня нельзя волновать, а уж тем более огорчать. Возле порога сопел Цербер и рычал каждый раз, когда сюда пытались войти. Исключение составляли родственники. Их песик пускал без возражений.
По комнате народ передвигался на цыпочках, разговаривал шепотом, поминутно интересовался моим здоровьем. Ответить мне давали, не дай Асклепий перенапрягусь, через пять минут заходил кто-нибудь другой, и хождение по мукам начиналось по новой. Кормили меня сплошь питательными кашками с мелко порубленным мясом и с ложечки. М-да, мать мне столько внимания не уделяла, когда я под стол пешком ходила, а теперь ее материнские чувства просто распирают изнутри. Еще бы понимать почему? Последние три месяца полностью стерлись из моей памяти…
Скука меня окончательно добила ближе к обеду. Нехотя проглотив половину ненавистной овсяной каши, я выскользнула из кровати, досталась из тумбочки альбом с зерографиями и принялась рассматривать их. Первые годы жизни в памперсах я безжалостно перелистнула, мельком взглянула на школьные и студенческие снимки, подробнее остановилась на недавнем времени, перевернула последнюю страницу и наткнулась на сюрприз. В коричневом бумажном пакете лежала стопка совсем свежих зерографий за авторством некоего Райвелина… И датированы они как раз тем периодом, который кто-то вырезал из моих воспоминаний!
