Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф
Призрак-старик поколебался в воздухе, словно привязанный, проговорил с сомнением:
– Это для нас ново. Я посоветуюсь…
Пока они, сбившись в кружок, совещались, я прикидывал, как бы их использовать на нужды политики или хотя бы на хозяйственные, я же отец народа и должен думать о нем, народе, когда больше думать не о чем.
Вообще-то перед призраками волосы поднимаются у всех: покрывают ли они верующий или неверующий мозг, но я насмотрелся призраков, начиная с того, который бродил по Европе, а гадить приходил в наше срединное, потом, к счастью, его закопали вместе с могильщиком, но появились другие, к которым мы привыкли, к примеру, самый заметный из них – призрак благополучия, его обычно зовем стабильностью…
Старик повернулся в мою сторону, ужасная гримаса сменилась добродушной ухмылкой, ему что-то говорили, он кивнул и двинулся в мою сторону без привычной зловещести движений и жестов.
Я повел лапой, предлагая размещаться кому где нравится, старик сел от меня в двух шагах, остальные в неуверенности и замешательстве садились на землю и снова поднимались, все необычно и странно, кто-то даже привычно разводил призрачные руки в зловещем жесте, но спохватывался и поспешно садился прямо на землю.
– Людям легче держать на языке горячий уголь, – сказал я, – чем тайну. Другое дело вы, призраки.
Старик произнес невесело:
– Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу. Мы лишь стараемся не выдать тайны раньше времени, да и то берем за раскрытие определенными услугами.
– Только существо благородное по происхождению, – произнес я скромно, – или хорошо воспитанное, как вот я, способно хранить тайну. Остальные… увы.
Старик обронил с улыбкой:
– Никто не хранит тайны лучше тех, кто их не знает.
Я подбросил щепочек в костер и заметил:
– Вообще-то, где начинается секретничанье или тайна, там рядом порок иль жульничество. Я же стремлюсь идти прямо… да еще чтоб по ясной дороге! Без всяких камешков, ямок и прочих приключений на свою голову… спину и прочие части такого прекрасного тела. Там, где начинаются тайны, недалеко и до обмана, не так ли?
Старик кивнул.
– Мы не собирались обманывать. Тайна Битвы Красных Мечей проста и незатейлива, потому всякий, кто проникнет в нее, получит доступ к ларгингу и смолливанию, что всегда было заветной мечтой даже магов, не говоря уже о великих героях. А проникнуть в нее достаточно просто, если узнать о секретной тропке, а потом еще получить доступ ко всем многочисленным ловушкам, капканам, западням и прочим скрытым опасностям…
Я слушал внимательно, выказываю всяческое уважение, но держусь без подобострастия, мы же в неформальной обстановке, просто отдыхаем, беседуем свободно и раскованно, вон луна настолько молодая, что ее без спутников и выпускать рискованно…
Через десять минут я уже знал, как получить этот самый доступ к ларгингу и смолливанию, а через полчаса уразумел и запомнил, как перемещать волшебные зеркала на большие расстояния, чтобы не потеряли своих свойств. Еще через час ощутил себя переполненной кладовкой, куда призраки, словно соревнуясь друг с другом, складывают тайны и секреты, за которые герои платят не только потом и кровью, но и жизнями.
Чем и хороши эти неформальные встречи, мелькнула мысль. Все мы, люди, даже звери и призраки, тайно тянемся к общению. В теплоте и уважении нуждаемся больше, чем в деньгах, власти или самках, за почтительное отношение готовы раскрыть свои души навстречу первому встречному, только бы выказывал уважение…
Призраки, впервые за тысячелетия вкусившие свободы от осточертевших обязанностей, неумело веселились, хлопали друг друга по плечам призрачными ладонями и хохотали, когда те проходили насквозь, будто впервые такое видели.
Бледная луна ближе к рассвету стала вдвое крупнее, покраснела, свет падает на землю уже не призрачно-серебристый, а зловеще-багровый, недобрый, я чувствовал, как начинает тревожно биться сердце, а дыхание то и дело останавливается в груди, словно я прислушиваюсь к погоне.
Старик поднял голову, осмотрелся. На бледное лицо легла тень.
– Время Ночной Охоты, – произнес он. – Нам пора…
Призраки посерьезнели, начали подниматься. Думаю, из уважения ко мне, могут же исчезнуть и сидя. Старик вскинул руку в прощальном жесте, другие неумело повторили забытое движение.
– Удачи, – сказал я.
– И тебе, – ответил старик за всех.
Они исчезали медленно, таяли, как водяной пар, а я дождался, когда исчезнет последний, опустил плотную кожаную пленку на глаза и погрузился в короткий рептилий сон.
Утром, после короткого завтрака, я ринулся вверх с такой прытью, что Мириам вцепилась в шипы, а принцесса радостно завизжала. Я поднимался и поднимался, а внизу леса стали травой, реки – серыми ниточками, потерянными на зелени.
– Где мы? – пробормотала Мириам озадаченно. – Ничего не пойму…
– Пласкатик, – покровительственно сказал я.
– А тебе все понятно? – огрызнулась она.
– Да, – ответил я.
– Ну так скажи, где Карагиле?
Я проревел:
– Смотри чуть левее. Что видишь?
Из-за горизонта поднимается странно оранжевая линия, растет и медленно превращается в невысокий бордюрчик. Основания не видно, и еще не скоро увидим, женщины не догадываются, что земля круглая, еще немало миль впереди, пока увидим Великий Хребет во весь рост…
Внизу по зеленому полю двигается некое серое пятно. Я не стал снижаться, просто напряг зрение, изображение приблизилось, разбилось на множество мелких комариков. Ну да, очередная орда делает набег на соседа… Во имя чести, славы, доблести и хорошей добычи.
На мой взгляд, варвары – это нечто вроде викингов, тоже пришли с моря, но здесь это давно осевшие викинги, усвоившие часть местной культуры и во многом усвоившие ее лучше коренного народа. К примеру, викинги вообще не умели ездить верхом, у них вообще не было коней, викинги даже не умели плавать, северные моря не располагают к таким развлечениям, даже сражения викингов друг с другом никогда не происходили на море: спешно поворачивали к берегу, приплывали на мелководье, спрыгивали и дрались по колено в воде.
Но те из викингов, что высадились на берегу Франции, захватили большую область и назвали ее Нормандией, где настолько быстро усвоили французскую культуру, что вскоре стали бóльшими французами, чем местное население. Здесь же викинги освоили незнакомое коневодство и пересели на лошадей, с энтузиазмом создавая конные отряды. Странное сочетание северного яростного натиска с безудержной удалью кочевников, только Аттилы не хватает, к счастью…
