Павел Корнев - Ледяная Цитадель
— Последний вопрос, — осторожно расстегнув кобуру на поясе и нашарив рукоять пистолета, откашлялся я, — пять сорок пять или семь шестьдесят два?
— Чего?!
И почему жизнь так несправедлива? Почему должны умирать молодые, полные сил люди, у которых все только начинается? Какой в этом смысл?
Но таков уж звериный лик естественного отбора. Нам ли, видавшим виды циникам, об этом не знать…
— Лучше бы, конечно, пять сорок пять…
И, взводя большим пальцем курок, я вскинул руку с пистолетом и поймал на мушку белое пятно маскхалата. В тот же миг загрохотал автомат; висевший на цепочке амулет холодом обжег грудь, пули выбили фонтанчики снега из сугроба позади меня. Волосы на затылке в один миг стали дыбом, и я открыл ответный огонь.
Раз-два!
Сгоревший амулет осыпался ледяным крошевом — семь шестьдесят два, мать его! — но выронивший автомат парень уже повалился, запрокидываясь на спину, в снег; на груди у него по белой материи маскхалата начало медленно расползаться одинокое кровавое пятно. Вторая пуля ушла в молоко.
Чувствуя подступающую дурноту, я подобрался через сугроб к подстреленному парню и прицелился в закрывавшую лицо маску.
«Два выстрела в корпус, третий в голову».
Вот только сделать контрольный выстрел заставить себя так и не удалось. Да и необходимости в этом уже не было — куда он с дырой в груди? Вместо этого я поднял АКМ и выпустил в лес пару очередей. Вот теперь порядок: в короткой перестрелке завершающую точку поставил автомат. Какое-то время таким образом, по крайней мере, точно выиграю.
С трудом сдержав подступившую тошноту, я стянул перчатку и приложил ладонь к шее в попытке разобраться, лежит передо мной мертвец или подранок.
Пульса не было. Да и какой там пульс? Кровищи-то, кровищи…
И что делать? Алекса теперь точно грохнут. И Напалма добьют, если уже концы не отдал. Вот этого гаврика найдут и грохнут обоих. Без вариантов.
А живы ли парни вообще?
Я попытался отрешиться от стремившегося заполонить голову шипения и потянулся ясновидением к затерявшимся в лесу спутникам. Живые. И рядом с ними никого постороннего. В том смысле, что никого постороннего не чувствую. И мертвеца тоже не ощущаю. А он, вот он валяется. Как такое может быть?
Но если разобраться…
Я зажмурился и вдруг понял, что поблизости от напуганного до полусмерти Алекса и валявшегося в забытьи Напалма в моем ясновидении явственно ощущаются две прорехи.
А это уже интересно…
Выходит, определить местонахождение подельников моего покойничка не проблема. А вот справиться с двумя тренированными бойцами просто нереально…
Для меня нереально. Но возможно, есть варианты?
Я оторвал от соснового ствола кусочек мха и, размяв его в пальцах, принюхался. Нет, все правильно — страхогон! А на самокрутку и командировочное Алекса прекрасно сгодится. Вот только огонь…
Присев рядом с мертвецом, я принялся лихорадочно обшаривать его карманы. Выудил какую-то плоскую металлическую коробочку, и тотчас пальцы свела судорога, меня затошнило, а в глазах замелькали серые точки. Чувствуя, как начинаю терять сознание, я щелкнул каким-то тумблером, и в голове моментально прояснилось.
Ну ничего себе! Чего только не придумают, чтобы нашему брату мозги запудрить!
Крайне интересная штука, но мне-то сейчас до зарезу зажигалка нужна. Только зажигалка, и ничего кроме. Или там коробок спичек, на худой конец! Хотя маскхалат тоже пригодится. Пусть он и в крови весь, но это даже к лучшему…
Зажигалка отыскалась в кармане брюк, и, едва ворочая замерзшими пальцами, я начал сооружать самокрутку. Потом, морщась от отвращения, снял с мертвеца окровавленный маскхалат, накинул его на себя и, не трогая маски, поглубже натянул на лицо капюшон. Вставил в АКМ новый рожок и огляделся.
Пожалуй, пора идти…
Зажав самокрутку в уголке рта, я подпалил ее и, старательно дыша через нос, принялся карабкаться вверх по склону холма. Защищенные от мороза лишь тонкими кожаными перчатками руки понемногу начали терять чувствительность, но меховушки надевать было никак нельзя. И так нападавшие могут неладное заподозрить.
Да нет, не должны. Главное — сутулиться посильней и за деревья хвататься. Ну и лицо не светить. Все остальное кровавое пятно на груди сделает.
— Илья! — раздался вдруг крик со стороны одного из разъедавших мое ясновидение белых пятен. — Что случилось?!
— Ничего, — прошептал я и глубоко вдохнул едкий дым дурманившего голову мха. — Уже ничего…
Ну поехали.
Болело все. Голова, отбитое прикладом автомата плечо, закоченевшие на морозе кисти, потянутые мышцы… Но главное, конечно, голова… Вот ведь…
— Евгений, — потормошил меня Алекс и заорал в ухо что было сил: — Евгений! Да очнись ты!
— Заткнись, — потребовал я и зажал руками раскалывавшуюся голову.
И как только Напалм эту гадость курит? Это же ужас какой-то!
— Ну ты даешь! Вот это было круто! — восхищенно зачастил Шумов. — Ты одного почти в упор, и сразу в сторону! Второй очередь в полрожка, а тебя там уже нет! И в три патрона его, а потом контрольный! Супер!
— Помолчи!
Я скинул с головы капюшон маскхалата, осторожно поднялся на ноги и огляделся. Один мертвец прислонился спиной к сосне, второй явно пытался дотянуться до оброненного автомата, но выстрел в затылок не оставил ему никаких шансов.
Ох ты, лучше б не смотрел. А то еще в обморок грохнусь…
— Алекс, — позвал я ликвидатора и протянул ему металлическую коробочку, — найди такие штуки и выключи.
— Где найти?
— На трупах, где еще?
— Но как…
— Обшарь их. И живее давай!
Я зашагал по глубокому снегу к Напалму, который уже очнулся и сейчас с разнесчастным видом зажимал простреленное плечо.
— Евгений! — окликнул меня Алекс.
— Живее, выруби эти гадские глушители! — завопил пиромант. — Или я за себя не отвечаю!
Помогло. Парень, брезгливо морщась, принялся обыскивать мертвецов, и вскоре изводивший нас белый шум наконец смолк.
— Ты как? — спросил я у пироманта.
— Жить буду, — не решаясь подняться на ноги, ответил тот.
— Слушайте, интересные штуки, — подошел к нам Шумов. — Если я их включу, сильно ругаться будете?
— Убью на фиг! — пообещал Напалм.
— Ладно-ладно, — отступил от него Алекс и пригляделся ко мне: — У тебя щека в крови.
— Это не кровь. — Я прикоснулся к лицу, поправил шапку и натянул меховушки. — Это мозги.
— Чего?!
— Мозги, говорю, от перенапряжения закипели и через уши потекли!
— А! Так бы сразу и сказал.
— Быстро собирай с мертвецов все ценное — и валим отсюда, — распорядился я.
